за глупую кокетку. А сейчас обнаружил, что привлекает ее к себе поближе, стремясь утешить. Желая, чтобы ей было нужно его утешение.
– На что было похоже это чувство?
– Оно пугает, – выдохнула она. – Но я испытываю некоторое чувство вины за то, что игнорировала это место, прошлое, даже если это не совсем моя вина. Наверное, из-за этого мне кажется, что это пугает. По-своему. Так что я сделала Опал модную стрижку, и, начиная с завтрашнего дня, мы будем переделывать бар Генри. Если и есть пара вещей, в которых я разбираюсь, так это прически и вечеринки.
Когда его большой палец начал выводить линии на ее плече? Он приказал себе прекратить это. Даже если это так чертовски приятно.
– Ты по-своему справляешься с большим количеством новой информации, – хрипло заметил он. – В этом нет ничего плохого. Ты приспосабливаешься. Хотел бы я иметь такой склад мышления.
Пайпер взглянула на него снизу вверх, мягко и чуть-чуть благодарно, отчего его пульс участился. Они смотрели друг на друга слишком долго, а потом оба быстро отвели взгляды. Чувствуя, что им нужно отвлечься от нарастающего напряжения, Брендан кашлянул.
– Эй, помнишь, как ты стала единственной, на кого я подписался в Инстаграме?
Она расхохоталась, такая яркая, красивая, что он мог только дивиться.
– О чем ты думал?
– Милая, я просто нажимал на кнопки.
Снова смех. На этот раз она сама прижалась лбом к его плечу.
– Это заставляет меня лучше относиться к миру, в котором не играют в игры. – Она побарабанила пальцами по голому колену. – Так какие фотографии ты посмотрел?
Он глубоко вздохнул.
– Многие.
Она прикусила нижнюю губу и опустила голову. Несколько мгновений они сидели молча.
– Какая ты? Девушка на фотографиях или та, что сидит рядом со мной?
– И то, и другое, я думаю, – помолчав, сказала она. – Мне нравится разодеться в пух и прах и быть предметом восхищения. И мне нравится ходить по магазинам, танцевать, получать удовольствие и комплименты. Разве это делает меня плохим человеком?
Он никогда не встречал никого, похожего на нее. Эта роскошь не была частью его мира. Ему никогда не приходилось думать ни о чем, кроме рыбалки, тяжелой работы и соблюдения квот, но он хотел получить правдивый ответ, потому что это было важно для нее.
– Я ходил на многих кораблях со многими мужчинами, которые слишком много говорят о женщинах. И мне кажется, что большинству людей нравится, когда ими восхищаются и делают комплименты, просто они не так честны на этот счет. Это не делает тебя плохим человеком, это делает тебя правдивой.
Она моргнула и посмотрела на него.
– Ха.
– Дай мне закончить. – Он обнял ладонью ее голову и мягко притянул к своему плечу. – Я не думал, что ты переживешь хотя бы одну ночь в этой квартире. Пайпер, даже я не остался бы там, а я неделями спал на койках рядом с немытыми мужчинами. Но ты выстояла. И ты улыбалась мне, когда я вел себя как ублюдок. И еще ты хорошая сестра. Я полагаю, все это должно уравновесить то, что ты носишь эту уродливую сумочку.
Пайпер выпрямилась и пробормотала сквозь смех:
– Ты хоть представляешь, сколько стоит эта уродливая сумочка?
– Думаю, меньше, чем я заплатил бы за то, чтобы ее сжечь, – протянул он.
– Но я ее обожаю.
Он вздохнул, провел рукой по волосам.
– Пожалуй, тогда я не стану ее сжигать.
Она смотрела на него нежными глазами, ее сочные губы блестели, и, если бы это была любая другая ночь, более подходящий момент, он бы поцеловал ее и сделал все возможное, чтобы отвести ее домой. В свою постель. Но пока не мог. Поэтому, несмотря на то, что ему было больно, он встал и помог Пайпер подняться на ноги.
– Давай я присмотрю, чтобы ты нормально добралась домой.
– Да. О боже, да. – Она позволила ему помочь ей подняться. – Тебе нужно вернуться. И Ханна будет меня искать.
– Почему она не пришла сегодня вечером?
– Сестра не любит вечеринки. Все эти гены достались мне. К тому же она до сих пор помнит свое похмелье после винодельни.
– А.
Бок о бок они двинулись обратно, свернув в другой переулок, чтобы не проходить мимо бара «За бортом». Когда она потерла руки, он проклял тот факт, что, пойдя за ней, не нашел времени захватить куртку, потому что он бы все отдал за то, чтобы сейчас накинуть ее ей на плечи. И забрать эту куртку завтра с ее запахом на воротнике.
– У тебя получилось, – пробормотала она, когда они прошли два квартала. – Мне все еще неловко из-за того, что я сорвала вечер. Но я чувствую себя… лучше. Она покосилась на него. – Брендан, я думаю, это значит, что мы друзья.
Они подошли к ее двери, и он подождал, пока она откроет ее.
– Пайпер, я не обнимаю девушек просто так.
Она остановилась в дверях. Оглянулась.
– Что это значит?
Он поддался легкому искушению, заправив ей за ухо выбившуюся из прически прядь волос. Мягкую.
– Это значит, что еще увидимся.
Зная, что если он простоит там еще секунду, то попробует ее губы на вкус, Брендан отступил на пару шагов, затем повернулся, и образ ее ошеломленного – и определенно настороженного – выражения лица горел в его сознании всю обратную дорогу до бара «За бортом».
* * *
Позже тем же вечером Брендан стоял дома перед комодом, крутя на пальце золотое кольцо. То, что он носил его постоянно, было хорошо и правильно. Почетно. Если что-то становилось частью его, если он давал обещание, то всегда выполнял его. Он застрял. Жизнь рыбака опирается на традиции, и он всегда находил в этом утешение. Могут измениться правила, но не ритм океана. Песни оставались прежними, закаты были надежными и вечными, приливы и отливы извечно сменяли друг друга.
Он не задумывался о том, куда дальше пойдет его жизнь. Или может ли она пойти в другом направлении. Была только рутина, поддержание ровного киля, работа, движение, соблюдение обычаев, которым его учили. По иронии судьбы, именно эти качества сделали его рассеянным мужем. Отсутствующим. Он так и не научился меняться. Не научился впускать в свою жизнь новые вещи. Новые возможности.
Однако сейчас, впервые с тех пор, как он себя помнил, Брендан чувствовал желание отказаться от своих привычек. Сегодня вечером он сидел на берегу гавани, обнимая Пайпер, и это было не то место, где он должен был быть.
Но он не хотел быть где-то еще. Не хотел отбывать епитимью за то, что
