идея?
– Не знаю. Когда я разговаривала с Опал, я подумала, как несправедливо, что собственная семья Генри никогда не вспоминала о нем. Конечно, в основном это было мамино решение, но, возможно, мы можем загладить вину. Чтобы немного сблизиться с ним. Приложить руку к тому, чтобы его помнили. Разве это глупо?
– Нет. – Ханна покачала головой. – Нет, конечно, нет. Просто столько всего сразу.
Пайпер попробовала зайти с другой стороны.
– По крайней мере это может быть способом убедить Дэниела, что мы ответственные и активные. Мы могли бы переделать бар, показать ему, на что способны, и пораньше вернуться в Лос-Анджелес.
Ханна приподняла бровь.
– Неплохая идея. Совсем неплохая. – Выдохнув, ее младшая сестра спрыгнула со своего места, вытерла руки о джинсы. – Нам, очевидно, понадобится диджейская кабинка.
– Вон там, в углу у окна? – указала Пайпер. – Мне нравится. Чтобы прохожие видели подогревающую публику МС Ханну и бежали, чтобы скорее попасть внутрь.
Сестры стояли спиной друг к другу, оглядывая бар.
– Для танцпола тесновато, но мы могли бы сделать стойку вдоль стены, чтобы народ мог ставить напитки. Это может быть помещение только для стоячих.
– О! Неплохой вариант для нового названия. «Только Стоячие Места».
– Великолепно, – поджала губы Ханна. – С уборкой придется повозиться.
У них вырвался общий стон.
– Как ты думаешь, мы сможем починить эти стулья? – спросила Пайпер, проводя пальцем по спинке покосившегося сиденья. – Может быть, отполировать стойку?
Ханна фыркнула:
– В конце концов, чем, черт возьми, нам еще заняться?
– Боже, ты права. Можешь поверить, что прошло всего пять дней? – Пайпер почесала костяшками пальцев уголок глаза. – Что самое худшее, что может случиться? Мы сделаем кучу работы, потратим все наши деньги, Дэниел не впечатлится и заставит нас отбыть наш приговор, который на самом деле должен быть только моим приговором?
– Не вдавайся в эти детали. И лучшее, что может случиться, – это то, что мы пораньше отправимся домой.
Они обменялись задумчивым, но неопределенным пожатием плеч.
В этот момент последний осколок заката заглянул в грязное окно, осветив зеркало за фанерой. На другой стороне белел какой-то уголок, и Пайпер, не раздумывая, двинулась в том направлении, перешагивая через пустые бутылки, юркнула за стойку и зажала белый уголок между пальцами. Дернула, и появилась фотография. На ней два незнакомых ей человека, казалось, пели в этом самом заведении, хотя и в гораздо более чистой версии, их прически выдавали детей восьмидесятых.
– Ой. Фотография. – Ханна вытянула шею, чтобы получше рассмотреть область за фанерой. – Как думаешь, там есть еще?
– Можно оторвать эту доску, но либо она разлетится в щепки, либо оттуда вылезет стадо пауков с вилами верхом на мышах.
Ханна вздохнула.
– После чистки того туалета наверху я довольно нечувствительна ко всему неприятному. Давай попробуем.
Пайпер со вздохом ухватилась за фанеру, Ханна вцепилась рядом, помогая.
– Ладно. Раз, два, три!
Они бросили деревянную доску на землю и отпрыгнули назад, но ничего не последовало. Они просто пялились в зеркало, покрытое старыми фотографиями. Сестры обменялись хмурыми взглядами и одновременно подошли ближе, каждая сняла по фотографии и рассмотрела находку.
– Этот парень выглядит знакомым, – тихо сказала Пайпер. – На этом снимке он намного моложе, но я думаю, что это тот, кто был здесь в воскресенье вечером. Он говорил, что помнит маму.
Ханна наклонилась, всматриваясь.
– О боже, это точно он. – Она недоверчиво рассмеялась. – Черт возьми, дедуля. Можно отдать ему фото.
Пайпер усмехнулась.
– Узнаешь кого-нибудь?
– Нет. – Ханна взяла еще одну фотографию. – Подожди-ка. Пайпс.
Она была занята изучением лиц, смотревших на нее из прошлого, поэтому не сразу расслышала приглушенную настойчивость в тоне Ханны. Но когда молчание затянулось, она оглянулась и увидела, что сестра побледнела, пальцы у нее дрожат, и она смотрит на фотографию.
– Что это? – спросила Пайпер, бочком придвигаясь к сестре. – Ой.
Ее рука метнулась к внезапно забившемуся сердцу.
Медная статуя Генри была безличной, а фотография неулыбчивого мужчины в стандартной позе на лицензии на рыбную ловлю – зернистой, но это фото было живым. Генри смеялся, белое полотенце было перекинуто через его плечо, усы затеняли верхнюю губу. С глянцевой поверхности снимка сверкали глаза. Так похожие на их собственные.
– Это наш папа.
– Пайпер, он выглядит так же, как и мы.
– Да. – Ей было трудно дышать. Она взяла Ханну за руку, и они вместе перевернули карточку. Надпись выцвела, но разобрать слова было легко.
Генри Кросс. И год. 1991.
Долгое время они молчали.
Пожалуй, Пайпер была просто потрясена физическим доказательством того, что их родной отец действительно существовал, фотографией, найденной в его баре, но она внезапно почувствовала… как будто сама судьба привела ее в это место. Их жизнь до Лос-Анджелеса всегда была такой разрозненной, расплывчатой. Но теперь она выглядела реальной. Чем-то, что нужно исследовать. Чем-то, чего, возможно, ей не хватало, хотя она и знала недостаточно, чтобы это признать.
– Мы должны привести бар в порядок, – сказала Пайпер. – Мы должны это сделать. Не только для того, чтобы пораньше уехать домой, но… ты понимаешь. Своего рода дань уважения.
– Ты читаешь мои мысли, Пайпс. – Ханна положила голову на плечо Пайпер, они продолжали смотреть на мужчину, который был их отцом. Он улыбался им из другого времени. – Мы это сделаем.
Глава тринадцатая
Брендан наблюдал в бинокль, как на горизонте появился Вестпорт, такой обнадеживающий и знакомый.
Его любовь к океану всегда придавала возвращению домой горько-сладкий привкус. Нигде он не чувствовал себя так легко, как в рулевой рубке, с гудящим под ногами двигателем и радио под рукой, чтобы отдавать приказы. Он всегда был уверен в том, что эти команды всегда будут без лишних вопросов выполнены. «Делла Рэй» была для него как вторая кожа, и он надевал ее так часто, как только мог, с нетерпением ожидая покачивания воды, ударов волн о корпус, запаха соли, рыбы и возможностей. Но это возвращение домой было не таким, как обычно. Он не считал часы до того, как сможет снова вернуться в море. Не пытался игнорировать эмоции, которые стискивали ему горло, когда он в целости и сохранности доставлял свою команду домой. На этот раз были только нервы. Дрожащие, тревожащие, бросающие в пот нервы.
Последние три дня он был каким-то рассеянным. О, они, как всегда, набили брюхо шхуны рыбой, сделали свою чертову работу. Но девушка из Лос-Анджелеса слишком занимала его мысли для того, чтобы он ощущал себя комфортно.
Одному богу известно, что сегодня тоже был неподходящий вечер, чтобы позволить себе эти мысли.
Как только они пришвартуются и перегрузят улов, чтобы доставить на рынок, его
