– Что писать? – Гущин с готовностью занес над бумагой самописку.
– Пиши, – и я начал диктовать, – Следователю Октябрьского РОВД Корнееву С.Е. - я ткнул пальцем, – Здесь пиши, посредине. Чистосердечное признание. И дальше – где, когда, и кем совершались кражи. Ты только про кражи пиши. Про разбои пока не нужно. И сильно не увлекайся, все подробности после.
Митяй корпел над чистухой, а я чувствовал себя не просто выжатым, но еще и дважды пережеванным лимоном. В голову пришла мысль, что недопитую водку надо было забрать себе. Хотелось употребить и завалиться до утра спать. В своей постели и непременно одному. Но спать мне придется еще не скоро, основная работа только начинается.
Глава 15
Я успел не торопясь выпить еще стакан чая и пролистать материалы по серии, выстраивая в голове канву допроса, когда Митяй закончил писать.
Прочитав его признание, я начал заполнять протокол допроса, на который ушло еще минут сорок. По древу я не растекался, для предъявления обвинения Гущину, Вирясову и их ареста оснований уже было достаточно.
– Пошли в камеру, а потом мы с тобой еще поговорим. Ты покопайся в своей голове, подумай, что еще интересного ты мне можешь рассказать. И если мы найдем общий язык, я постараюсь тебе помочь. По-настоящему помочь!
Закрыв дело в сейф, а потом заперев и кабинет, я отвел Дмитрия в дежурку и сдал его помдежу.
К начальнице я зашел без каких-либо видимых признаков триумфа. Держа в руке признание Гущина и протокол его допроса. Положив перед Лидой драгоценные бумажки, я уселся напротив.
– Что это? – Зуева уже остыла, но дружелюбием ее глаза не светились.
– Это раскрытая серия. Как и обещал тебе полтора часа назад, – я взял конфету с ее стола и, развернув, сунул в рот.
Лидия Андреевна недоверчиво начала читать документы и по мере опускания ее глаз по тексту, ее лицо расплывалось в улыбке.
– Надо доложить Данилину. Пошли, а то он на обед уйдет! – радостная начальница начала убирать в сейф уголовные дела, которые она перед моим приходом просматривала.
– Никуда не надо идти! – не вставая с места, осадил я ее. – И докладывать ничего никому не нужно. Пока не нужно! – с нажимом выделил я слово «Пока».
Я смотрел на нее и размышлял, как я ее буду сейчас останавливать, и как буду обеззвучивать, если она все же попытается рвануть к Данилину.
– Я тебя не понимаю, Сергей! Почему? – опускаясь на стул, Лида пока еще просто недоумевала. Вдруг ее губы скривились, – Это туфта? – она брезгливо, одним пальцем отодвинула от себя чистуху и протокол допроса Гущина.
– Это не туфта. Сейчас я подниму из камеры жулика, – я кивнул на протокол, – И ты сама сможешь удостовериться, что это не туфта.
Она все еще продолжала смотреть недоверчиво.
– И, чтоб ты понимала, его пальцем никто не трогал! Все предельно чисто. Я тебе слово даю! Я тебя хоть раз обманул? – я вбивал не шибко весомые аргументы в ее сознание, как гвозди.
К Данилину ее выпускать нельзя. Надо было чем-то ее убеждать. И как можно быстрее. Но не рассказывать же ей про прямую связь между серией краж и серией разбоев! Нести же откровенную и маловразумительную пургу тоже ни разу не выход. Лида далеко не дура, она профессионал и профессионал достаточно высокой квалификации.
Потянувшись через стол, я накрыл ее руку своей и посмотрел в глаза.
– Лид, врать не хочу, а правду я пока еще не сформулировал. Ты мне просто поверь и не мешай! – я только сейчас заметил, что чрезмерно сильно сжал ее пальцы. – Извини! – я погладил ее по руке.
– Я не понимаю! – как-то неуверенно повторила Зуева, – Если все это подлинные документы, то какой смысл молчать?
– Давай так, я сейчас еще пару часов поработаю с Гущиным и отправлю его в спецприемник. Ему все равно еще двое суток там сидеть. А завтра утром я ему предъявлю обвинение и арестую. И Вирясова арестую, и обыска у них проведу! Договорились?
Я с облегчением увидел, что логичный и понятный алгоритм перечисленных процессуальных действий немного успокоил слабую, хоть и начальственную женщину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Лид, ты согласна? – я смотрел на нее и понимал, как сильно сейчас подставляю ту, которая относится ко мне искренне и по-доброму.
Зуева молча кивнула и, привстав, опять вытащила из сейфа стопку дел, с которой работала до моего прихода.
– А сегодня вечером мы все обсудим в спокойной домашней обстановке. Я тебе все расскажу. Почти все! – быстро поправился я с улыбкой.
– Почему почти?! – ожидаемо вскинулась, попавшись на психологический крючок строгая начальница.
– Да потому, что сразу всю правду руководству выкладывать никогда нельзя! Особенно, если это руководство – такая красивая девушка! – я легонько щелкнул по кончику носа Лидию Андреевну.
Она заулыбалась. Не так беззаботно, как мне бы хотелось, но заулыбалась.
В столовой я увидел сидевших за столом Гусарова и Гриненко. Опера о чем-то негромко переговаривались и обедали. Загрузив свой поднос едой и расплатившись на кассе, я обошел стол, где сидели Дубовицкий, Алдарова и Тонечка и, игнорируя их удивленные взгляды, направился к столику работников ОУР.
– Приятного аппетита труженикам сыска! – начал я размещаться за столом, расставляя свои тарелки, – Как у вас дела, не спалились с пьянкой?
Опера синхронно огляделись по сторонам и отрицательно покрутили головами.
– Тютюнник до обеда в городской управе был, повезло! – Борис придвинул к себе второе.
– Готов вас порадовать, товарищи офицеры, Гущин написал чистосердечное и уже мной допрошен. Дает весь расклад по серии! – я оглядел сыскарей, офигевших и даже переставших жевать.
Опера недоверчиво посмотрели на меня и снова переглянулись.
– Ты серьезно? – Гриненко снова всмотрелся в меня и поняв, что не шучу, заулыбался, и хлопнул себя по ляжкам.
– А ради чего мы с вами сегодня с утра весь этот цирк с конями устраивали?! Разумеется, серьезно!
Протирая ложку с вилкой нарезанной серой бумагой, заменяющей здесь салфетки, я продолжил.
– Господа офицеры, предвосхищая ваш вопрос относительно обещанного вознаграждения, ответственно заявляю, что завтра, еще до вечерней оперативки вся ранее оговоренная сумма будет вам выдана! – будучи в хорошем настроении я витийствовал, обещая операм назавтра дождь из внебюджетного финансирования.
Доблестные сотрудники ОУР опять переглянулись, уже совсем не скрывая радости. Которую я не преминул охладить.
– Однако у меня к вам настоятельная просьба пока никому о нашем успехе не говорить, а самое главное, ничего не докладывать своему руководству! – я направил ложку в потолок и пристально посмотрел в глаза Стасу и Борису.
Господа-товарищи офицеры вмиг посерьезнели и уже смотрели на меня с настороженным непониманием.
– Сергей, ты чего?! Ведь конец месяца, нам как раз эти палки в процент пойдут! У нас баранок до хера, как раз этими кражами их разбавим! – Гриненко подозрительно вглядывался мне в глаза, – Что не так с этим раскрытием? – придвинувшись вплотную, вполголоса спросил он, – Может, какая помощь нужна? Ты только скажи!
– Стас, я про признание не шутил. Все так, все чисто и все по закону, ни один прокурор не подкопается! Гущин действительно до жопы раскололся. И вы молодцы, сегодня отлично сработали! Парень внизу, я сейчас поем и подниму его к себе. Хотите удостовериться, заходите, но ненадолго! Потому, как я работать с ним буду.
Я ответно и очень внимательно посмотрел в глаза сначала Стасу, а потом Борису.
– Мужики, есть вариант поднять серьезную делюгу, но говорить об этом я пока не буду. Вы же опера и должны понимать. Завтра арестую Гущина и Вирясова, и к вечеру поделюсь с вами кое-какой информацией. Заодно и премию вам выдам. Но, если у вас вода в жопе не удержится, у меня вся комбинация сразу и безвозвратно посыплется. Короче, мужики, могу я на вас рассчитывать? – я попеременно всматривался в лица своих подручных. Повисла тягостная пауза.
– На меня можешь, от меня не уйдет! И Тютюннику я ничего не буду докладывать по Гущину! – Гриненко, не мигая, смотрел мне в глаза.
