окно пытается вылезти! – догадался Валька, и они вылетели на улицу.
Оказалось, не через окно, а через балкон. Груздев, невзрачный, щуплый, тип с неприметным, прыщавым острым лицом и глубокими залысинами, в сущности, совсем еще не старый тип, прижав к себе ногу, лежал на асфальте, пытаясь подняться и мыча.
– Груздев, вы пытались бежать, тем самым признав свою вину! – заявил Валька, подскакивая к нему.
– Какая вы, к черту, милиция? – выдохнул Груздев и даже перестал подвывать и попытался встать на здоровую ногу. – Вы же дети!
Валька как следует тряханул Груздева и заявил:
– А вы же к детям неравнодушны, не так ли? Где мальчик?
Груздев немедленно ощетинился.
– Какой такой мальчик?
– Вижу, что врете! Тот, которого вы со двора увели. Ее брат Никитка, шести лет.
Груздев заныл.
– Да за кого вы меня принимаете! И вообще, кто вы такие, местные следопыты, что ли? А я-то в самом деле решил, что менты пожаловали!
– А если так, то почему пытались через балкон бежать?
– У меня с ментами взаимная неприязнь. И вообще, дети, идите вы…
Он выдал малоприличное слово.
Валька же положил ладонь на поврежденную при падении на асфальт ногу Груздева, и тот взвыл.
– Вывихнули или даже сломали? Вам требуется квалифицированная медицинская помощь. И мы вам ее немедленно организуем, если вы скажете, где мальчик!
– Да не знаю я, о чем вы толкуете, дети! Без понятия, где какой-то мальчик!
Валька поднял с асфальта лежавшую там связку ключей.
– От вашей халупы, Груздев? Вот мы и проверим, говорите ли вы правду или, как я подозреваю, врете. Может, даже и мальчика там найдем!
Когда они вторгались в квартиру Груздева, открыв ее его же собственными ключами, Анжела все надеялась: они обнаружат там Никитку.
Пусть и не невредимого, но живого.
Но в квартире Груздева, обставленной на старушечий манер (вышитые скатерти с бахромой, фарфоровые собачки, куклы на диване, старинный торшер), царил идеальный порядок, а никаких следов Никитки не было.
– Надо все внимательнейшим образом осмотреть! – заявил, войдя в роль великого сыщика, Валька, а сквозь открытую балконную дверь до них донесся раздраженный голос лежащего на асфальте Груздева.
– Эй, дети, вы права не имеете! Я сам на вас заяву накатаю! И вообще, вызовите «Скорую»!
Но прежде чем юные следопыты действительно вызвали «Скорую» и милицию, они осмотрели квартиру Груздева.
Никаких следов Никитки там не было. Зато в спальне, в шкафу, обнаружили пачки фотографий. Взяв одну в руки, Валька тотчас с отвращением отбросил ее.
– Фу, какая мерзость! Это точно уголовка!
Подняв фото, Анжела мальком взглянула на него.
– Я и не знала, что такое бывает, – протянула она. – И кто-то такое фотографирует?
Вероятно даже, при помощи профессиональной камеры.
– Детская порнография! – отчеканил Валька, запихивая фотографию обратно в шкаф. – Тут таких фото куча! Так, где полотенце, чтобы не стирать отпечатки?
Он быстро просмотрел фотографии и произнес упавшим голосом:
– Фото только девочек, и ни одного мальчика. Значит, он действует строго по схеме.
Ну да, а раз так, то иметь отношения к исчезновению Никитки Груздев, начавший орать под окном, требуя медицинской помощи, не мог.
Вернувшись к слесарю-педофилу, Валька произнес:
– Груздев, вы же понимаете, чем вам это грозит!
Тот осклабился.
– Если что и нашли, так это не мое. Вы, детишки, сами и подкинули!
– С вашими, Груздев, отпечатками пальцев?
Тот притих.
Валька же продолжал допрос с пристрастием.
– Вы наверняка знаете других… с подобными склонностями. Кто из них… специализируется на мальчиках?
И словно случайно опустил руку на поврежденную ногу слесаря.
Груздев заорал благим матом.
– Никого не знаю, ни с кем не общаюсь! Мамой клянусь!
Анжела снова подумала о своей маме – горячо любимой и совсем-совсем мертвой…
Груздева они сдали на руки приехавшей, причем весьма оперативно, милиции. Валька, отдавая милиционерам ключи, сказал:
– Вы в особенности в шкаф в спальне загляните – там много интересного фотоматериала.
Им не оставалось ничего иного, как вернуться к Вальке домой. Родители того были как на иголках – время было позднее, а «дети» все еще где-то шлялись.
Отправив родителей спать, Валька вещал на кухне:
– Итак, Груздева, думаю, можем исключить.
Анжела, так надеявшаяся отыскать брата в квартире слесаря, уныло кивнула.
– Он однозначно педофил, но специализируется на девочках, о чем свидетельствуют все эти мерзостные фото у него в квартире. Других педофилов он, похоже, не знает.
Анжела снова кивнула.
– Значит, нам надо искать дальше! Какого-нибудь отца семейства, который давно лелеял в душе черный план и решил его осуществить…
Анжела заплакала, а Валька засуетился.
– Извини, родная, глупость сморозил! Все будет хорошо.
Сквозь слезы Анжела ответила:
– Никакую не глупость, а правду говоришь.
И ничего уже не будет хорошо – это она знала точно.
А на следующий день их принял не кто иной, а папаша Зойки, прокурор города. Тот самый обходительный тип, с которым Анжела уже имела сомнительное удовольствие не так давно лично общаться.
И который, не исключено, натравил на них гопников.
Ребят доставили к нему в обширный кабинет в центре, где товарищ прокурор, облаченный в навевающую ужас форму, принял их, сидя за массивным столом. Он внимательно смотрел на них сквозь очки без оправы, переводя взгляд с одного юного гостя на другого.
Явно давил своим авторитетом и запугивал.
Первым нарушил молчание Валька.
– А врагов народа в свое время тоже в этом кабинете допрашивали? – поинтересовался он. – Здание прокуратуры ведь все то же, если я не ошибаюсь…
Товарищ прокурор, вздрогнув, усмехнулся.
– Не ошибаешься, Валентин Геннадьевич! – сказал он ласково. – Тут допрашивали, а некоторых потом в подвале расстреливали. Тех, которые заслужили!
Валька запальчиво сказал:
– Никто не заслужил, а обвинения были липовые!
Товарищ прокурор заерзал.
– Ну ладно, я не для этого велел вас сюда привести, чтобы о сталинских чистках беседовать.
– А вот я не против! – заявил Валька. – Почему у вас до сих пор нет мемориальной доски жертвам репрессий?
Зойкин папаша поднялся и мягко прошелся по кабинету.
– Итак, дети, вы что-то развели бурную детальность, которая вовсе ни к чему.
Валька не сдавался.
– Мы вам целого педофила отыскали, пока вы баклуши били…
Товарищ прокурор, развернувшись, просверлил его глазами.
– Выбирайте выражения, Валентин Геннадьевич! Мы не на перемене в школе, в конце концов, а в городской прокуратуре!
На перемене в школе, где дочка прокурора издевается над неугодными и принимает комплименты от своей подобострастной свиты?
Валька притих, а прокурор, довольный произведенным эффектом, продолжил:
– За то, что помогли нам взять Груздева, честь вам и хвала. Но он давно у нас был в разработке, мы
