Конечно, нужнее всего Принцепсу был конкретный профессиональный совет, но я не мог дать такого совета. Вся экономика, которой учат работников патруля, сводится к меновой торговле с туземцами при первой попытке установления контакта. А здесь требовался опыт зонального Гроссмейстера. Не мог я также сказать Принцепсу, что через несколько дней начнется операция, которая устранит разрушающий экономику Керста фактор. Если бы такая утечка вскрылась, остаток своих дней я провел бы на изолированной планете.
Однако у меня в запасе оставались психологические способы воздействия. Давным-давно, еще в школе, нас учили семантическому кодированию. Правда, мне никогда не приходилось прибегать к нему, и потому многое забылось. Я не очень хорошо помнил, как вытаскиваются ключевые слова, фиксируется внушение и ставится завеса. Но я был уверен, что стоит начать, как все процедуры тут же всплывут в памяти. Поэтому, отбросив сомнения, я заговорил для разгона о надуманных страхах, а потом, обогнув стол, подошел к Принцепсу вплотную и, глядя прямо в глаза, мягко пожал его локоть со словами: "Все будет хорошо". Повесив таким образом якорь, я вернулся на свое место перед столом и, уставившись Принцепсу в переносицу, стал ожидать ответной речи.
- У нас замечательные люди! - начал было Принцепс, но потом, облизав губы, остановился. Теперь он смотрел на меня, словно ораторствуя с помоста в одном из окружных центров, куда он так любил ездить. - Я верю, что мы сможем преодолеть все препятствия! Никто не щадит себя, даже женщины. Чистильщики Находят энтузиастов в самых разных местах. Мы должны им помочь. Может быть, следует написать на бумаге большими буквами некоторые обращения Административного совета и повесить там, где все их будут видеть.
- Лучше на материи, - сказал я, чувствуя, как меня захлестывает отчаяние.
Земля уже прошла через это. Если прогрессивные нововведения заведут страну в тупик, виновными окажутся, как всегда, те, кто плохо прочитал призывы.
- А? Что? - спросил Принцепс, отвлекаясь от темы и вскидывая взгляд. - Ах да... - Глаза его остекленели, и я понял, что аудиенция закончена.
- Счастья и удачи. - Я встал.
- Сегодня ты с Таш.
Принцепс, судя по интонации, не спрашивал, а утверждал. Поэтому я мог без ущерба для наших отношений уклониться от ответа.
- А когда же?.. - Однако, не закончив фразу, он передумал и, осекшись, совсем по-земному махнул рукой. - Послезавтра Совет, - сказал он, подводя окончательную черту. - Надеюсь, увидимся.
Таш бросала шарик, лениво поглядывая в окно.
- Ну что, пообщался? - Она говорила в характерной для нее манере, и я поймал себя на том, что волнуюсь. Безразлично-скучающее выражение лица Таш слегка обескуражило меня, заставив усомниться, что она вообще помнит о наших планах.
- Извини, - сказал я. - Пришлось слушать. Как мы поступим? Ты должна ждать, пока он закончит работу?
- Нет. - Таш встала и, открыв сегмент стола, бросила туда шарик. - Я ведь предупредила его, что уйду с тобой. Теперь я свободна.
Стоя ко мне спиной, она копалась в приставной тумбе. Забыв обо всем, я смотрел на обтянутую тонким кнори узкую спину, на подрагивающие в такт движениям хрупкие ягодицы и чувствовал, как давно забытая нежность сводит мне скулы.
"Остановись! - сказал я себе. - Ты просто ошалел от одиночества. Тебе, кажется, захотелось тепла. Неужели ты не наелся? Пойди ополоснись! Кто тебе даст его, это тепло?!" Чтобы скрыть душевное смятение, я отвернулся к окну. Туман уже лег на город, но дождя пока еще не было. Поскольку сегодня облака пришли не с моря, я надеялся, что мы успеем добраться до гостиницы относительно сухими.
Снова, как всегда туманным вечером, я почувствовал мелкий озноб и стиснул ладони. Плохо мне было, несмотря ни на что - плохо. Я стал порченым, неизлечимо больным. Там, за спиной, меня ждала лучшая в мире девушка, но даже это не спасало меня. Я чувствовал себя так, словно внутри у меня все было источено невидимым душевным точильщиком. Целой осталась, как у сгнившего дерева, только внешняя оболочка - ломкая кора, готовая треснуть при малейшем порыве ветра. Хуже всего было то, что я так и не смог понять, за какой грех жестокий Бог заставил меня столь ужасно платить.
- Ну, я готова, - объявила Таш, и, обернувшись, я увидел, что она уже стоит возле двери с накидкой в руке.
- Да, - сказал я. - Конечно. Идем же быстрее Я не могу больше думать о тебе в будущем времени.
Мы прошли административный квартал и через Синие ворота вышли к Разделителю. Здесь было еще достаточно оживленно, туман насквозь просвечивался фонарями, и было видно, что у харчевен, забегаловок и сиделок, откуда доносилась бодрая музыка, толпится народ. Раньше, в эпоху танцующих шествий и карнавалов, в сиделках играли иные мелодии, и выпивающие в харчевнях мужчины говорили о другом. Я купил Таш сладкий кайти, и, взявшись за руки, мы не спеша побрели вдоль Разделителя в мою сторону.
Я вдруг вспомнил, как совсем недавно, может быть, год или полтора назад, я так же точно бродил с Мартой по верхнему уровню ночного Бомбея. Вероятно, Марта устала, она всегда быстро уставала от шумных сборищ и людных улиц. Но, несмотря на это, она все-таки продолжала идти, и только злое и напряженное выражение ее лица показывало, насколько ей здесь противно. От вспышек вывесок и реклам лицо ее постоянно меняло цвет, но я хорошо видел брезгливую складку в уголках ее губ, которая возникала каждый раз, когда я порывался затащить ее в одно из многочисленных заведений выпить рюмочку дешевого местного виски. Скорее всего я нарушал, с точки зрения Марты, какие-то приличия, но Бомбей вокруг так шумел и искрился огнями, что больше всего на свете хотелось либо выпить, либо взлететь. Я понимал, что сейчас, когда я иду рядом с Таш, воспоминаниям о Марте вообще не должно быть места. Своим присутствием Марта нарушила и даже в какой-то степени оскверняла радостное ожидание, наполнявшее меня с тех пор, как мы вышли за ворота дворца. Но прожитая жизнь, как ни прячься, оставалась прожитой жизнью. И русые косички Марты сидели во мне глубже, чем все иные страхи и комплексы.
- Давай на минутку поднимемся в забегаловку, - вдруг тихо сказала Таш. Мне почему-то захотелось скруша.
Я кивнул головой, стараясь не выказать удивления. Ценившие предельную остроту ощущений жители Керста никогда не пили скруш и не втирали айю перед тем, как отправиться в постель. Но Таш, насколько я успел понять, сильно отличалась от большинства окружающих женщин. Скорее всего именно эту оригинальность и связанную с ней загадочность и не могли забыть ее многочисленные партнеры.
Забегаловки поблизости не оказалось, и мы направились к ближайшей харчевне, у входа в которую горланила толпа бурно обсуждавших что-то мужчин. Пока я шел, до меня долетали только случайные обрывки фраз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
