– Бабушка, – залепетала в ответ правнучка, – а нас встретят?
– Конечно! На Святой земле чтут традиции и родственные связи. Не волнуйся, деточка, Моше обещал, значит, нас встретят.
Она немного помолчала, не сбавляя темпа, и обратилась к воспитательнице, все также, не оглядываясь:
– Варя, можно включить сотовый телефон и позвонить Моше. Надеюсь, ты ничего не забыла.
– Конечно, Софья Львовна, – тут же отозвалась девушка. – Уже звоню.
Моше Шиман оказался маленьким шустрым мужичком преклонного возраста, с морщинистым смуглым лицом, на котором, словно две больших черных маслины, влажно поблескивали живые, на выкате, глаза. Он издалека приметил необъятную главу женской делегации из Москвы и стал энергично размахивать ручонками. Здоровенные полицейские с черными автоматами за спиной, следившие за порядком в аэропорту, строго поглядывали на взволнованного пенсионера, всем своим видом показывая, что заходить за желтую черту на полу встречающим не дозволяется.
Пока Моше пытался обнять солидную Софью Львовну и дотянуться до ее щеки с приветственным поцелуем, делегация молча ожидала своей очереди. Девочки с любопытством поглядывали на молодого мужчину атлетического телосложения, который покорно стоял позади расточавшего любезности Моше. Наконец, влажные маслины устремились к Ниночке, и старик радостно поднял на руки девчушку, а хозяйка дома на Бахрушина обнялась с кучерявым атлетом.
– Здравствуйте! Здравствуйте, дорогие, – не уставал приветствовать дальних родственников из России Моше. – Очень, очень рад вас видеть. Особенно тебя, Ниночка! Ты просто красавица! Как выросла, а? Как выросла! Лида, проходи же. А это и есть наша новая помощница. Варя, будем знакомы. Рад, искренне рад. Это – Ури, кто не знает. Мой старшенький. Помогай с чемоданами, сынок, гости с дороги устали. Проходите, проходите, дорогие. Как долетели? Все-таки четыре часа.
Они разместились в двух машинах, поджидавших гостей на стоянке. Дамы поехали с Моше, а девочки вместе с Ури. Он оказался застенчивым мужчиной, только улыбавшимся в ответ на множество вопросов, которые обрушила на него Ниночка. Почувствовав себя важной персоной, она то просила холодной воды, то апельсинового сока, то расспрашивала обо всем, что попадалось по дороге. После прохладного здания аэропорта полуденное пекло навалилось на плечи приезжих, и, если бы август не был таким аномально жарким в Москве, им с непривычки было бы тяжело. Благо, в машинах были кондиционеры, и через несколько минут внутри раскаленных металлических кузовов стало прохладно.
Варя почти всю дорогу молчала, лишь изредка строго поглядывая на свою воспитанницу. Ниночка же была на удивление активна, она порывалась все время сесть на переднее сидение рядом с водителем, все увидеть и обо всем расспросить. Благодаря строго соблюдающимся правилам на дорогах, они ехали не очень быстро, но без остановок в пробках. Сто километров до Хайфы вдоль побережья Средиземного моря пролетели незаметно. Наставница не в меру разговорчивой Ниночки старалась хоть изредка прервать ее болтовню короткими историями, которые знала из книг об этих краях.
В основном это были рассказы о походах крестоносцев, их сражениях с сарацинами и осаде Иерусалима.
– Варь, ты мне, как на уроке, все рассказываешь, – отмахивалась девочка. – Бабушка меня освободила от школы на три недели, а ты опять грузишь занятиями. Я на каникулах, понимаешь.
Девушка умолкла, стараясь не досаждать воспитаннице.
– Ой, смотри, – не унималась та, – мы все время останавливаемся у плаката с рукой. Видишь?
Варя не ответила, но тут вмешался молчаливый Ури:
– Иудеи читают справа налево, – пояснил он. – Название «STOP» на иврите звучит неприлично. Поэтому знак заменили на изображение вертикальной ладони.
Кучерявый атлет за рулем с улыбкой посмотрел в зеркало заднего вида на девушку. Ему явно понравилось, что русская много знает об истории его страны и не расспрашивает, где какие магазины.
– Ури, простите, – тихо спросила Варя, – у вас большая семья? Мы с Ниночкой впервые в Израиле, едем в гости и ничего не знаем о вас.
– Нас было четверо братьев, – грустно ответил он. – Рон и Ран погибли, когда были солдатами. С мамой дома остался Леви. Он младший.
– А маму как зовут?
– Майя.
– Она родилась в мае? – поинтересовалась девушка.
– Да, – он смутился отчего-то, но потом добавил. – Вы маму о братьях не спрашивайте, она до сих пор сильно переживает. Плакать будет.
Все замолчали. Даже девочка притихла, улавливая общее настроение, но долго не выдержала:
– Ури, а на ваш Новый год подарки дарят?
– Конечно. Обычно дети собираются в доме родителей и празднуют вместе. Отец говорил, вы будете с нами праздновать.
– С подарками? – Нина округлила глазенки.
– Конечно.
– А что дарят на Новый год? – Варя строго глянула на девочку, позволявшую себе задавать нетактичные вопросы. – Мы не знаем, что принято дарить хозяевам от гостей.
– Неважно, – улыбнулся Ури. – Праздник веселый. Обязательно будет хлеб и мед, яблоки и морковь кружочками.
– Это древние символы?
Он только кивнул, глядя на дорогу. Слева за холмами мелькала синева моря, справа редкие деревья среди выжженной безжалостным солнцем каменистой почвы.
– Варь, – не выдержала долгого молчания Ниночка, – а почему рыцари так долго сражались за эту землю? Тут же ничего нет, одни камни.
– Крестовые походы были организованы ради Иерусалима. Вернее, его освобождения от иноверцев. Никто не хотел делить святыню с представителями другой веры. Ни христиане, ни мусульмане, ни иудеи.
– А что, молиться можно только здесь? – недоумевала девочка.
– Нет, – тут же откликнулась воспитательница. – Молиться можно везде, но тут особые места, просто пропитанные историей. Помимо библейских персонажей, здесь побывали реальные герои. Вот по этой дороге когда-то прошли со своими воинами и Александр Македонский, и Ричард Львиное сердце. Паломники со всей Европы шли поклониться Святому городу и Гробу Господню, а уносили с собой камушек или щепочку, которую потом хранили всю жизнь. Такова вера.
– А зачем им эти камушки? – искренне удивилась девчушка.
– С ними связывали свои самые заветные желания, – задумчиво ответила Варя. – На них переносили сверхъестественные возможности высших сил.
– Ты иногда так сложно говоришь, – обернулась к наставнице Ниночка. – Как профессор.
– Мои родители были археологами. Для них было бы важно найти здесь монетку, фрагмент одежды или оружия, принадлежащего воину времен Александра Великого, чтобы говорить о том, что тут двадцать три века назад прошла армия Македонского. А для верующего главное прикоснуться к камням, которые описаны в Святом писании. Он просто верит в это, ему не нужны доказательства.
– Твои родители умерли? – неожиданно спросила девочка.
– Нет! – вскинулась наставница. – С чего ты взяла?
– Ты так говоришь о них, как будто их нет.
Варя задумалась ненадолго, потом ответила:
– Возможно, я так говорю, потому что мы разные. Их нет рядом. Я выросла, и у меня своя жизнь.
– И тебе не хочется обнять маму? – слова малышки прозвучали, как приговор.
– Иногда очень хочется, дружок. Я даже реву втихаря. Но мы слишком разные, и этого не изменить.
– А я бы все отдала, чтобы обнять маму, – крупные слезы навернулись на глазах девочки. – Все-все!
Варя привлекла к себе Ниночку, и обе умолкли, думая о своем.
– Знаешь, – тихо произнесла наставница, – в Иерусалиме, у Храмовой горы есть стена Плача. Иудеи едут к ней издалека, чтобы попросить о чем-нибудь своего бога. Оставляют там записочки и верят, что их просьба сбудется.
– А мне можно?
Вопрос малышки повис в воздухе, и обе посмотрели на Ури. Он почувствовал это и глянул в зеркало заднего вида на гостей, сидевших, обнявшись, на заднем сидении. Влажные от слез глаза девочки были красноречивее слов. Он только утвердительно кивнул, ничего не объясняя.
Когда впереди показалась невысокая гора и слева в море длинная дуга мола, отгораживавшая порт, Варя вдруг оживилась.
– Вот и Хайфа. Это знаменитая гора Кармель, от нее пошел Орден кармелитов. Основателем считается рыцарь по имени Бертольд, прибывший сюда с первым Крестовым походом. Он нашел святой источник на горе и обосновал там первый монастырь. Устав кармелитов поначалу был очень строгим, монахи отказывались от мяса, жили по одному в кельях, подолгу молчали. Только молились. Позже им стали дозволяться послабления в быту, и тогда от Ордена откололась часть монахов, боровшихся за истинную веру. Они назвали себя Босыми братьями.
– А что, молиться можно только босиком? – удивилась Ниночка.
– Несогласные с новым уставом расценивали вольности в быту предательством.
– Варь, а ты как считаешь?
– Всякая вера живет по особым законам, – оторвалась от своих размышлений воспитательница. – Кому-то они могут показаться странными, а кто-то верит, что именно эти законы им завещал Создатель. И один не сможет убедить другого. Потому и воюют.
