— Все в порядке. Я не собираюсь соблазнять вас. Я всего-навсего попрошу моего слугу высушить их. В конце концов, не можете же вы весь вечер сидеть с мокрыми ногами.
Фил знала, что краснеет, и понимала, что он смеется над ней. Она сердито подумала, что не чувствовала себя такой дурой с тех пор, как ей было семнадцать лет.
Он указал на ванную:
— Там вы найдете тапочки и полотенце. Фил отправилась в ванную, закрыв за собой дверь. Она сняла колготки, пригладила волосы и прижалась горящими щеками к прохладному полотенцу.
Махровые шлепанцы оказались ей велики, и Фил глядя на свое забавное отражение в зеркале-сексуальное черное платье в сочетании с яркими пушистыми шлепанцами, -криво улыбнулась. Глубоко вздохнув, она взяла себя в руки и, шаркая шлепанцами, отправилась на поиски Брэда.
— Привет, -стоя в дверях, она нерешительно улыбнулась.-Извините, я опоздала, но движение… и дождь…
— Это не имеет значения, раз вы здесь.-Их глаза встретились.-И такая же красивая, какой я вас помню.
Молодой азиат в белой униформе стоял за ним, держа в. руках ее мокрые туфли.
— Дайте Франсуа свои остальные вещи, — сказал Брэд. — Он их высушит.
Фил так и сделала. Франсуа исчез. Брэд подвел ее к креслу и попросил сесть. Она выполняла все, удивляясь своей покладистости: обычно приказывала она. Фил поражалась, насколько легко она перешла к своей новой роли подчиненной и насколько это оказалось приятным. Она молча смотрела, как, взяв полотенце, Брэд опустился перед ней на колени. Он снял тапочки, затем, взяв ее правую ногу, принялся нежно вытирать ее.
Взглянув на Фил, он улыбнулся:
— Знаете, немногие женщины могут похвастаться красивыми ступнями после долгих лет хождения на высоких каблуках и тесной обуви. Но у вас прекрасные ноги. Изящные, гладкие, красивые. Тонкие, грациозные, словно у породистой лошади.
Увидев его на коленях перед собой, держащим ее ногу. Фил испытала такое эротическое напряжение, что задрожала.
«Дура, -яростно выговаривала она себе, надевая шлепанцы и идя вслед за Брэдом в огромный зал.-Ты здесь всего пять минут и уже дважды успела подумать, что он хочет тебя соблазнить».
— Садитесь, дорогая доктор Форстер, -с этими словами он подвел ее к обтянутому роскошной тканью дивану напротив пылающего камина.-Пока вы будете греть свои прелестные пальчики, я попытаюсь возместить нанесенный дождем ущерб и налью вам выпить.
Шампанское уже стояло в серебряном ведерке на столике сбоку.
— За счастливую случайность, -он поднял свой бокал и пристально посмотрел в глаза Фил, -благода-пя которой мы вместе оказались в самолете. И за то, чтобы я снова увиделся с вами.
— Судя по всему, вы много времени проводите в самолетах, -заметила она, вспомнив их разговор.
— Мои дела вынуждают меня много путешествовать. Она аккуратно скрестила ноги и осторожно пригубила шампанское:
— А чем вы занимаетесь?
— Вы удивитесь, когда я вам скажу, -он улыбнулся-Я-владелец одного из самых больших животноводческих ранчо в Америке.
фил в изумлении расхохоталась:
— Я представляла себе настоящих ковбоев совсем не такими.
— Сейчас я не ковбой. Но был им. И даже теперь, если надо, могу. Когда я был мальчишкой, мне очень нравилось ездить верхом и сгонять скот в стада. Теперь все это-цифры и проценты, налоги, полезные площади, правительственные субсидии и лобби, и еще миллион проблем. Но, наверное, я до сих пор люблю это. Или, по крайней мере, люблю землю. И традиции. Ранчо Канон создал мой дед. Когда он умер, ранчо унаследовал мой отец, а теперь им владею я. Ему всего три поколения, и оно не может считаться старейшим в Америке, но это ранчо-одно из немногих все еще остающихся в одной семье.
— Это великолепно-любить свое дело. И себя в нем.
— Я действительно люблю его. Страстно. Можете назвать это смыслом моей жизни.
Когда он посмотрел на нее, его глаза стали жесткими:
— Я никогда не расстанусь с Канон, хотя, видит Бог, мне неоднократно предлагали сделать это. У меня было много великолепных деловых предложений. Особенно от японцев. Но я никогда не позволю, чтобы наша семья потеряла Канон. Никогда. Скорее я умру.
— А когда вы умрете, кто его унаследует? Его лицо хранило загадочное выражение:
— Конечно же, мой сын.
Фил грустно подумала, что она могла бы и догадаться, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой: он женат.
Пригубив шампанское, она спросила так равнодушно, как только могла:
— И сколько ему лет?
Откинув голову, Брэд расхохотался:
— Нисколько. Ноль. Он должен родиться в будущем. Для этого я должен найти себе жену. Превосходную жену, -блеснув глазами, он наполнил ее бокал. Его неожиданный переход от столь серьезного настроения к поддразнивающе-игривому удивил Фил. — Расскажите мне о себе, -требовательно сказал он.
— Обычно вопросы задаю я, -смутилась она. — Теперь не уверена, что мне это нравится. — Но вам ведь нечего скрывать?
— Я обнаружила, что большинству людей есть что скрывать. Возможно, даже вам и мне.
Она начала рассказывать о своей работе, о своей занятой жизни.
— Мне вечно приходится бежать куда-то, -призналась Фил, устало вздохнув.-Из телестудии-к пациентам в больницу, к своей писательской работе. Признаюсь, что это путешествие в Париж было предлогом хотя бы на неделю избегнуть рутины.-Она засмеялась.-Я чувствую себя, как прогуливающая школьница.
Появился Франсуа с ее туфлями, которые выглядели как новенькие. Она обулась, и они отправились за угол, в бистро «У Жоржа».
Когда они шли, Брэд обнял ее за плечи и привлек к себе, прикрывая своим зонтом. Приноравливаясь к его широкому шагу. Фил чувствовала тепло его тела, его близость.
От нежного интимного касания руки, лежащей на ее плече, по всему телу Фил пробежал восторженный трепет, и она чуть отстранилась, боясь, что он почувствует это. Она сурово сказала себе, что ведет себя точь-в-точь как подросток во время первой поездки в Париж, но затем неожиданно поняла, что это сравнение ее не задевает, и улыбнулась. Она наслаждалась собой так, как ей давно не приходилось, и чувствовала себя юной и беспечной.
Бистро было переполнено. Лампы золотисто светились над столами, накрытыми белыми скатертями, вкусно пахло едой, и слышались тихие беседы по-французски, которые Фил не понимала. Это создавало ощущение изолированности, как будто они с Брэдом Кейном остались одни.
фил была взбудоражена вином и авиапутешествием. Казалось, что реальный мир со всеми его заботами остался позади.
Она чувствовала себя женственной, чувственной, тонко воспринимала все детали. И в то же время нервной, менее уверенной в себе. Но Брэд Кейн был внимателен, обаятелен, красив и сексуален. А она была в Париже, была свободна. Сегодня «У Жоржа» жизнь казалась просто замечательной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
