молодого поколения». Чего тебе еще?
Б а л и н т. Действительно, чего? Петёфи{21} не дожил и до моего возраста.
Ш а н д о р. Ему тоже было легко. Вы не знаете, что испытывает поэт, всем сердцем жаждущий славы и умирающий, не оставив ни одной напечатанной строчки! Даже разносной рецензии обо мне никто не написал.
ПЕСНЯ ШАНДОРА О ТОМ, ЧТО РАНО УМЕРШИЙ ПОЭТ МОЖЕТ ОСТАТЬСЯ БЕЗВЕСТНЫМ
Я классиком не стану, но при этом
Я не желаю обращаться в прах,
Хоть сам не изваял я монумента,
Которым буду выситься в веках.
Мои творения в столах редакций
Пылятся. Не пришла моя пора.
Я мало пел, так что ж тут удивляться,
Что критик не вонзил в меня пера?!
Кто разузнает, где, в какие сроки
Я жил, как жил, за что погиб, когда
И где погиб — на западе, востоке? —
Поскольку не оставлю я следа.
Но жизнь моя — мой клад. И стыд не точит,
Что мне она моих стихов милей?!
Я жить хочу. А критик, если хочет,
Пусть топится в чернильнице своей.
Друзья, а у вас еще есть в ванной горячая вода?
Ю л и я. Виктор, вот теперь достаньте-ка ваши бесценные запасы южноамериканского экстракта для ванны с волнующим ароматом.
Ш а н д о р. Спасибо… Не сердитесь, но мне вдруг стало так жаль самого себя… И все-таки я буду жить наперекор всему! Всех переживу! В этом будет моя месть. (Уходит вместе с Виктором.)
Явление восьмое
Б а л и н т, Ю л и я.
Ю л и я. А ты вот к своей судьбе относишься пренебрежительно.
Б а л и н т. Неужели и ты не понимаешь? Если б мне сказали: беги! — дали оружие или аэростат, кило взрывчатки, чтоб я действовал по своему усмотрению… Я принял бы такой дар от судьбы, от Виктора, от кого угодно, чтоб беззаветно драться с фашистскими подонками до последнего патрона, до последнего вздоха. Но взять в долг шестьсот пенгё и стать сообщником прохвоста солдафона… скрываться… затем снова и снова доставать шестьсот пенгё и снова прятаться… Нет уж, увольте!
Явление девятое
Т е ж е и В и к т о р.
В и к т о р (входя). Ну так как же?
Б а л и н т. За адрес спасибо. Остальное я решу сам.
В и к т о р. Все же… Шесть сотенных на всякий случай…
Ю л и я (кивнув). Оставьте.
В и к т о р. Хорошо.
Б а л и н т. Сколько мы заплатили за это серийное издание по искусству?
В и к т о р (стоя спиной к ним, сердито). Сколько бы ни заплатили, это никакого значения не имеет. Теперь и четвертой части стоимости не выручите.
Ю л и я. Помнится, милый, мы купили всю серию за восемьдесят пенгё.
Б а л и н т (бросает книги в сундучок, вдруг, как бы спохватившись, останавливается, берет в руки одну из них). Вот эту нам нельзя продавать. Я давно задумал перевести из нее небольшое стихотворение… Я уже чувствую его ритм… Мне кажется…
В и к т о р. Только не теперь, старина.
Б а л и н т. Ладно, будь по-твоему!.. (Ставит книгу на полку.)
Ю л и я. Это всегда так бывает, когда приходится продавать книги.
Б а л и н т. Пожалуйста, отбери ты.
Ю л и я (быстро перебирает книги). Эту не отдавай… эту можно, эту тоже… а эту нет…
Б а л и н т. Эту можно, эту нет, как у тебя все легко решается. (Берет из сундучка томик.) Ты бы и эту выбросила! Эту!.. Тигрица!
ПЕСНЯ О БУКИНИСТЕ
Богач, когда потребуются деньги,
Приходит в банк, берет две тыщи пенгё.
Имеет важный господин
Завод, а также магазин
И акции, что банком учтены,
А также и приданое жены,
И виноградники, и земли,
И дядюшку, что дышит еле-еле.
И как не получить ему две тыщи пенгё.
Ю л и я.
Бедняк, когда потребуются деньги,
Пойдет в ломбард, получит десять пенгё,
Поскольку летом шуба ни к чему
И без перины проще спать ему,
А нет простынь — в конце концов
Он обручальное кольцо
Заложит или дедушкин брегет,
Иль крестик крестной — дар далеких лет, —
И он получит эти десять пенгё.
Б а л и н т.
Поэт, когда потребуются деньги,
У букиниста получает пенгё,
Вольтер идет за пенгё, а Платон
И полный Казинци{22} — по два за том.
К чему поэту Заратуштра{23}?
И Танчич{24}? Пусть прощаться грустно
С двенадцатью томами Араня{25},
Но к молодым поэтам старые,
Как рыцари, на выручку спешат,
И с ними можно раздобыть деньжат!
В и к т о р. Поторапливайтесь же, ради бога! Не мешкайте!
Б а л и н т. Я не могу продать своих лучших друзей, даже не попрощавшись с ними. Унтер, каким бы тупым он ни был, и то поймет. Пусть подождет.
В и к т о р. Пусть. А если ему, допустим, не захочется ждать? Вдруг его, скажем, пригласят перекинуться в картишки? Может же произойти подобная случайность!
Б а л и н т. Благодаря подобной случайности Шелли{26} сел на парусник и погиб во время шторма, а Петёфи — на повозку, которая отвезла его в Шегешвар{27}, и он нашел там смерть… (Поднимает сундучок.)
В и к т о р. Скажу тебе только одно: постарайся вовремя соскочить с такой повозки.
Б а л и н т. Должно быть, их тоже предостерегали доброжелатели… И это им, наверное, было приятно. Ну, будьте здоровы! (Уходит.)
Явление десятое
Ю л и я и В и к т о р.
В и к т о р. Вы думаете, все это пустяки?
Ю л и я. Он единственный не склонен принимать все это всерьез.
В и к т о р. О, если б он отнесся к этому так же серьезно, как к переводу стиха, к которому подыскивает рифму. Знаете, какие усилия мне пришлось приложить, чтобы уговорить этого продажного мошенника? Он даже разговаривать не стал бы, предложи я ему менее двух тысяч. Но я пообещал ему еще паровую прачечную… Откуда я ее раздобуду? Скажи-ка мне!
Ю л и я. А шестьсот пенгё где бы вы смогли раздобыть?
В и к т о р. Понятия не имею. Положился бы на собственное вдохновение… Посулил бы и святому Антонию паровую прачечную, авось бы он помог, подсказал, из кого можно выжать деньжат. Кстати, они все равно понадобятся, ведь за всю эту макулатуру Балинт получит гроши. Вам не приходит в голову какая-нибудь счастливая идея? А может, у вас есть знакомый богатей? (Листает телефонную книгу.) Интересно, ни одного приятеля на букву «А»… Да и среди Балогов сплошные незнакомцы.
Ю л и я. Виктор, я не знаю, почему вы так добры к нам?
В и к т о р (набирает телефонный номер). Во-первых, вы знаете. Во-вторых, я вовсе не добр. Вот уже больше года места себе не нахожу… (В телефонную трубку.) Алло!
