Олаф снял с висящей на шее гривны золотое кольцо и кинул его Хельги. Тот поймал кольцо, поклонился и продолжил. Вскоре он сказал так:
Мостом облаков конунг Жигволд ведет прусских воинов сотни —Деснице сына Хакона сызмальства промах не ведом…
Ярл Эйрик сын Хакона встал, снял с руки золотой браслет, подошел к Хельги и надел браслет ему на руку. Потом ярл сказал:
— Вижу я, недолго осталось сыну Трюггви править в наших краях, раз среди моих людей есть такие, что не побоятся встретить с четырьмя дюжинами три сотни врагов. И с сегодняшнего дня, Хельги Торбрандсон, и я буду называть тебя Хельги Скальд.
И они долго пировали, а потом Аслак сказал Хельги:
— За битву, в которой многие сложили головы, мы получили по полторы марки серебра, а за драпу об этой битве ты получил золотое кольцо и золотой браслет. Хорошо быть скальдом! Но я тебе не завидую. Драпа стоит того. Пусть слава о нас останется, если в следующий раз мы не будем так удачливы.
— Но пусть ты неплохой скальд, тебе не стать таким могучим воином, как я, — закончил он.
Хельги сказал:
— Я сложу драпу о тебе, Аслак Могучий, — это позволит тебе сберечь серебро, которое ты тратишь на женщин. Услыхав ее, они сами будут искать встречи с таким прославленным воином.
— Что ж, если ты сложишь такую драпу, возможно, я и в следующий раз помогу тебе сохранить жизнь, когда ты наделаешь новых глупостей, Хельги Скальд. — Аслак залпом выпил свое пиво и крикнул, чтобы принесли еще, да покрепче.
Спина у Хельги сильно болела, видно, копье было отравленное или прусс, который его ударил, плохо чистил лезвие, и на нем запеклась старая кровь. Но знахарь, что прислал ярл, наложил на рану мазь из меда и болотной тины и дал Хельги выпить дурно пахнущий отвар. После этого Хельги три дня метался в бреду, а знахарь только каждый день менял ему повязки. И Кетиль говорил, что если Хельги не выживет после этого зелья, то и знахарю несдобровать. Но на третий день Хельги открыл глаза и стал узнавать других людей. И жар у него прошел, а раны на руке и на спине затянулись. И хотя был он очень слаб, но видно было, что не судьба ему еще покинуть Серединный мир[34].
Такое счастье выпало не всем. Первым умер Грим Исландец, за ним еще трое раненых. Калле метался в бреду добрую неделю, прежде чем смог сам пить и есть. А Асгриму едва не отняли ногу, и с тех пор он не мог ходить не хромая. И всего из пяти дюжин людей с их корабля после битвы в дюнах осталось только тридцать девять человек. И из них только две дюжины могли сидеть на веслах. Потому, когда ярл отплыл грабить острова эстов, то Гудбранд со своими людьми отправился на запад, в Сигтуну, чтобы отдохнуть и набрать новых людей в команду. С ними же отправились и северяне, которых освободили из прусского плена после битвы.
Северяне те были худыми как скелеты, так что Гудбранд взялся доставить их до Готланда без платы. Но видно было по их осанке и по тому, как гордо смотрели они по сторонам, что были они не простыми воинами. Одного из них звали Торгейр из Сконе, а другого Ульф Готландец. Хельги разговорился с Торгейром, и тот поведал ему, что четыре года назад пошли они служить в дружину к конунгу вендов Бурицлейву, которого в тех местах называют Болеславом. И что служить ему было хорошо, и конунг был щедр к своим людям. Особенно после битв, которых было немало и на севере, и на юге. Но однажды пошли они в поход на север в земли пруссов и там попали в засаду. И Жигволд, который ненавидел все северян, велел заковать их в колодки, и когда он собирал сход вождей всех прусских племен, то показывал на них и кричал, что все пруссы должны объединиться ради того, чтобы на их земле не разбойничали люди с Севера. И хотя пришли они не со своим кораблем по морю, а по земле и с войском вендов, все одно ненавидели их так, как ненавидят в тех краях только викингов.
Гудбранд высадил Ульфа на Готланде, и тот сказал, что с этих пор они — его желанные гости, а Торгейр сказал, что передумал, и что готов остаться на корабле, если Гудбранд возьмет его в команду, ибо в родной стране никто его не ждет. Рагнар повел корабль на север, и через два дня вошли они в озеро Меларен. А к полудню следующего дня уже вытащили свой корабль на берег в Сигтуне.
Там они провели четыре недели, возвращая силы и пополняя команду. Ибо в Сигтуну в Свитьоде[35], где отставался Свейн, брат ярла Эйрика, стекались все те, кого обидел конунг Олаф, или те, кто не хотел принимать Белого Христа и отступать от старых богов. Изгнанники рассказали, что Олаф дал обет обратить в христиан всех, кто живет в земле под его рукой от Викена до Халогаланда[36], а тех, кто откажется, — убить. И начал он с Викена, земли, которая когда-то принадлежала его отцу, конунгу Трюггви. И тех, кто согласился сменить веру, он сделал своими друзьями, и много знатных людей тогда были крещены. Но тех, кто отказался принять Белого Христа, он велел убивать или изгонять из страны. Не многим из бондов было по нраву то, что творили люди Олафа. Ибо многие из них, лишь притворяясь христианами, на самом деле сводили счеты с соседями, отнимая у них земли и скот. А Олаф отказывал в защите тем, кто молился старым богам.
Хельги и остальные расспрашивали изгнанников о своей родне, и Хельги рассказали, что его брат женился на старшей дочери Одда Одноногого сына Торгейра. А отец его с матерью в начале лета были здоровы. Хельги спросил про вторую дочь Одда, но ему ответили, что ничего о ее свадьбе не слышали, хотя женихи у нее есть, несмотря на всю спесь ее и ее отца. И как ни пытался Хельги узнать больше, никто ничего добавить не мог. Тогда Хельги подговорил Кетиля и Асгрима отправиться в Бирку[37] и поискать вестей среди купцов, что плавали везде от Альдегьи[38] до Хладира. Они взяли лодку и проводника и скоро оказались в Бирке, но, сколько Хельги ни расспрашивал там, не мог найти никого, кто этим летом был бы в Согне.
Тогда Хельги спросил, кто из купцов отправится в Норвегию и будет торговать в Согне на осенней ярмарке. Вызвался один, которого звали Эйлиг. И Хельги дал ему серебра в обмен на обещание, что тот доставит вести о нем отцу с матерью и брату его, Бьёрну. Хотел он также послать золотое кольцо в подарок Ингрид, но Асгрим отговорил его, сказав, что как ни ценил бы высоко свою честь купец, перед видом золота он готов будет продать в рабство всю свою семью. И тогда Хельги купил на торгу серебряные серьги местной работы и попросил передать их Игрид дочери Одда Одноногого. Купец хитро посмотрел на него, но серьги взял и поклялся богами передать их.
И потом, когда они возвращались в Сигтуну, Хельги сказал:
— Серьги — не тот подарок, который заставит Ингрид ждать еще четыре года.
На это Асгрим ответил так:
— Кто знает, как кончится это лето? Молись богам, чтобы твои серьги вообще попали к Ингрид. Не зря умные люди говорят, что как нельзя верить жене, которая радуется тому, что муж ее отправляется в поход, так нельзя верить купцу, которому ты дал серебро. Но даже если Эйлиг привезет ей серьги, вовсе не этот дар решит, за кого она выйдет замуж.
А Кетиль сказал:
— Ярл Эйрик становится сильнее, и придет пора, когда мы сможем собрать такое войско, которое разрешит нас от нашей клятвы Олафу.
— Но мы поклялись пять лет не вступать на землю Норвегии, пока мы служим ярлу Эйрику! Что может разрешить нас от клятвы? — спросил Хельги.
— От клятвы нас может разрешить смерть того, кому мы клялись, так что молись, чтобы войско у ярла росло, — ответил Кетиль.
На это ответил Асгрим:
— У конунга Олафа сына Трюггви сейчас больше пяти десятков кораблей, а у ярла Эйрика только четыре. Долго же нам придется ждать, пока мы сможем собрать войско, которое его одолеет.
Кетиль подумал и сказал:
— Олаф создает себе немало врагов, насильно обращая людей в свою веру. И у нас не было отбою от людей, которые хотели попасть к нам в команду. Кто скажет, сколько будет людей у ярла к следующему лету? Хотя, конечно, нет на Севере воина сильнее, чем Олаф, и многие пойдут за ним, памятуя о том, как славно он бился в земле англов. Но и ярл Эйрик в Хьёрунгаваге показал всем, что достоин стать правителем нашей земли.
И так они вернулись обратно в Сигтуну.
К исходу четвертой недели Гудбранд набрал людей на свой корабль и готов был отплыть. Вместе с ними Свейн, брат ярла Эйрика, отправил еще два корабля, на которых собрались те, кого Олаф изгнал из Викена. Тогда же до них дошли вести, что ярл устроил стоянку на восточном берегу Готланда и перехватывает все корабли, что идут в Норвегию. Туда они и отправились. По пути они встретили корабли Олафа конунга свеев, который возвращался домой, и Гудбранд сказал:
— Теперь наши корабли понадобятся ярлу. Вижу я, быстро молодой Олаф устал от набега.
