– Ну-ну, дальше? Вы ее отругали, а она?
– Обиделась и заплакала. Потом… она упала.
– Как она стояла, в какой позиции по отношению к вам?
– Боком. И лицом к перилам… она взялась за них.
– А вы стояли рядом?
– Да.
– Как близко, с какой стороны?
– Я стоял, почти касаясь Тамары… с ее левого бока.
– Значит, вы стояли бок о бок, но кто воткнул в нее бритву – не знаете, не видели, – не спрашивал, а констатировал Гусев.
– Именно так.
– Интересно получается. На балконе были вы и ваш приятель, убили женщину, но как будто никто и не убивал. Может, ваш приятель подошел к вам и?..
– Он не подходил.
– Как же бритва попала в шею вашей невесты?
– Да, правильно… – закатил глаза к потолку Кирилл. – Меня тоже не убедили бы мои же слова, если бы их говорил кто-то другой. Мне нечего вам сказать, я не понимаю… как это произошло.
Он опустил лицо в ладони, нет, не зарыдал от отчаяния и безысходности, просто ему хотелось закрыться ото всех, подумать. Если честно, Кирилл сам себе не верил. Да, не верил! Может, у него где-то в мозгах переклинило, и он попросту не помнил, как ударил Тамару… Стоп, а где он взял лезвие бритвы? Допотопными приборами он давно не пользовался, забыл, как и выглядит станок для бритья. Вероятно, он что-то упустил, кого-то не заметил… надо вспомнить, восстановить тот миг, как картинку на мониторе.
Викентий, наблюдая за ним, понял, что от подозреваемого сейчас будет мало толку, и предложил Гусеву:
– Опроси остальных. Кирилл Андреевич, вы можете идти в банкетный зал, подождите там.
Кирилл встал со стула, но не выпрямился, шел к двери сутулясь, медленно, словно что-то забыл и припоминал, что. На пороге он оглянулся, но, так и не сказав ни слова, вышел.
Потянулись дальнейшие опросы, в основном короткие. Гусев выяснял, кто и где находился в момент убийства, выяснял формально, лишь бы впоследствии к нему не придралось начальство, но не получил ни одного нового, проливающего свет свидетельства. Кирилла задержали по подозрению в убийстве.
Бывает, на молодежь снисходит: с завтрашнего дня буду бегать кросс, делать гимнастику и качать мускулы! Некоторых хватает на неделю упорного труда, а кто-то пару дней попыхтел, попотел, мышцы колом встали, и этого оказывалось достаточно, чтобы отказаться от дальнейшего совершенствования своего тела. Шурик третье утро начинал с гимнастики и подкачки, отгоняя назойливую лень, ведь главное – заставить себя сделать парочку упражнений, дальше пойдет само, но именно первые упражнения и даются с большим трудом. Взяв гантели, Шурик приступил к последней части занятий, подошел к окну и, совмещая самоистязание с полезными наблюдениями за соседним двором, начал работать над бицепсами.
К воротам подъехал автомобиль Антона, из него вышла Полина и побежала в дом. Лицо у нее было какое-то… не такое. Неужто поругалась с Антошей? Ведь он тоже умчался, даже не зашел к молодоженам спросить, как те почивали в новом качестве. Шурик не собирался идти к соседям с утра, надо же дать людям отдохнуть после вчерашнего. Но лень, сидя где-то внутри, уговаривала его: «Брось терзать себя! Уморил ты меня! Шурик, голубчик, пожалей свои косточки». Он их не пожалел бы, если бы Полина с Марианной не появились во дворе с озабоченными лицами и не сели в кресла, обсуждая, что-то явно неприятное для обеих. Шурик бросил гантели, быстро принял душ и помчался к соседям.
– А завтракать? – догнал его голос мамы.
– Я какао пил! – крикнул Шурик.
Вблизи Полина выглядела хуже, чем издали, она явно провела бессонную ночь, да и Марианну было не узнать – как в воду опущенная. Верный признак: что-то случилось! Шурик плюхнулся в свободное кресло и осторожно поинтересовался:
– Вы отчего чернее туч? Не выспались?
– Вчера в ресторане убили Тамару, – сказала Полина.
У Шурика невольно коленки подлетели к подбородку, ладони ударились о подлокотники, и он воскликнул:
– Как?!
– Шурик! – вскрикнула Марианна, схватившись за грудь. – Напугал до смерти!
– А, черт, самое главное я пропустил, – пробубнил он себе под нос. Нет, надо же ему было поехать домой! Шурик – один, – он опасался за жизнь Тамары, приехал к ее дому, когда еще птички спали, весь день сидел на ее хвосте и прозевал! – Как ее убили?! Кто?! Убийцу поймали?
– Арестовали Кирилла Андреевича, – доложила Марианна. – Потому что в момент убийства он находился с ней на балконе. А убили… Полина, чем ее? Я же во время этой суматохи уехала с ребятами, толком ничего не знаю. Видела только ее окровавленную грудь, близко не подходила.
– Лезвием бритвы – по горлу, – вымолвила Полина. – Кирилл этого не делал, я верю брату.
Шурик представил себе эту ситуацию и не нашелся, чем утешить Поленьку. Ну а кто же проехался по горлу Томы лезвием, если других людей там не было?
– Что сам Кирилл Андреевич говорил? – все же уточнил он. – Кто ее убил?
– Никто, – опустила голову Полина, понимая, что глупее ответа не бывает.
– Никто… – повторил Шурик озадаченно. – Как это? То есть Тамара и Кирилл Андреевич стояли на балконе, а лезвие само в нее воткнулось? Может, кто-то к ним подходил?
– На балконе курил приятель Кирилла…
– Вот-вот, уже теплее, – не дала ей закончить Марианна.
– Кирилл уверяет, что приятель не убивал, – все же договорила Полина. – Он стоял в стороне, метрах в пяти-шести от них. И подтвердил, что на балкон никто больше не выходил… Я с ума сойду! Получается, только Кирилл мог… Зачем?!
– Не спеши, Полина, – задумчиво произнес Шурик и наконец нашел объяснение: – А состояние аффекта? Человек не помнит, что делал, у него происходит замыкание.
– Признаюсь, я об этом думала. А откуда взялось лезвие? Кирилл что, захватил его с собой? Ну, хорошо, допустим, он купил его утром… хотя неясно, для каких целей. Допустим, нашло что-то такое на него… помутился рассудок. Но ведь лезвие надо достать из того же кармана, вынуть из обертки, это не сделаешь украдкой во время ссоры…
– Они ссорились? – подхватил Шурик.
– Да, немного. А Тамара? Стояла и наблюдала, как он достает лезвие, замахивается?.. Чтобы чикнуть лезвием по горлу, надо же сперва замахнуться?
– Не думаю, – вступила Марианна. – Лезвие было слишком острым, особых усилий не потребовалось бы. Полина, я тебя не понимаю, ты же сказала, что веришь брату?
– Верю… – Она откинулась на спинку кресла, запрокинула голову, зажмурилась, словно хотела срочно заснуть, а проснуться, когда кошмар уже развеется. – И не верю! По-моему, он сам себе не верит. Ты не видела его состояние: Кирилл был просто раздавлен – он находился в прострации… Надо что-то делать!
– Не волнуйся, я сразу же, как только вызвали милицию, позвонила Викентию и попросила, чтобы он приехал в ресторан…
– Кто это? – Полина выпрямилась, с надеждой глядя на Марианну.
– Мы учились с ним в школе, он хороший парень, работает в милиции. Да ты помнишь его, он был у нас с группой оперов, когда доставали Нонну из бассейна. Вчера Викентий отпустил меня с детьми домой, думаю, он сегодня же приедет, чтобы поговорить со мной о вчерашнем происшествии. Я просила его разобраться, попрошу еще раз, мне он не откажет.
– Разобраться… – повторила Полина. – Это долго, а Кирилл – в тюрьме.
– В следственном изоляторе, – поправил ее Шурик.
– Не вижу разницы, – отмахнулась она. – Кстати, Шурик, ты не мог бы поговорить с отцом, чтобы Кирилла отпустили? Есть же залог… или там подписка о невыезде?.. Он никуда не денется.
– Я поговорю с папой.
– Спасибо.
Наступила пауза, когда у людей либо идет активный поиск новых идей, либо из-за отсутствия тех же идей к ним приходит апатия. Особенно это касалось Полины. Как бы ей ни сочувствовали Шурик с Марианной, вплотную беда не касалась лично их, весь этот груз лег на плечи сестры Кирилла. Впрочем, гувернантке тоже не посчастливилось: хозяина посадят – как пить дать, а кто будет ей платить? Город отнюдь не кишит состоятельными людьми, у которых к тому же по трое детей на руках, и самим им неохота с ними возиться. Следовательно, эквивалентную работу ей сложно будет найти.
– Хм! – вдруг усмехнулась Полина. – В среду у меня развод, а в четверг мы с Антоном собирались подать заявление в загс.
– Правда? – Это была первая улыбка Марианны в это невеселое утро. – Поздравляю. Я очень рада за тебя.
