Петю:
— Прости.
Перс Шашин выхватил саблю, явно намереваясь зарубить Машу за нанесенное его хозяину оскорбление, но Петя жестом остановил слугу:
— Не надо. Да. Это меня в плену. Выжгли чистой магией… Бей Кешаварз, которому меня продали, взял меня телохранителем. Как я и говорил. Вот только я был не телохранителем самого бея, а стражем его гарема. А стражам гарема обычно все отрезают, чтобы жены бея были в сохранности… Проще говоря, в Персии я стал евнухом. Не по своей воле, вы сами понимаете…
Петя сглотнул, судя по всему, он сам был готов разрыдаться.
Теперь мне многое стало понятно. Например, почему у брата повреждена корневая чакра, про которую болтал князь Глубина. Ублюдок Глубина был в своем репертуаре — он все знал, он сразу же понял, что у Пети нет члена, сразу же, как взглянул на его ауру. Но князь Глубина не был бы князем Глубиной, если бы предупредил об этом меня или Машу, или хотя бы Машиного отца.
Теперь понятно, почему Глубина был таким довольным, когда Петя венчался с Машей. Князь наверняка уже предвкушал тот скандал, который разразился сейчас. Вот только Глубине не повезло — его сейчас тут не было, так что насладиться скандалом лично ему не удалось. И слава Богу. Я никому не дам потешаться над моей семьей.
— Брат, почему ты не сказал? — выдавил я из себя, — Зачем ты вообще женился на баронессе? Ты же знал, что во время первой брачной ночи… Леший меня побери! Петя, зачем?
— Всё просто, — ответил Петя, он уже взял себя в руки и теперь говорил, как и всегда холодно, — Чтобы тебе насолить. А почему бы собственно и нет? Меня пытали в плену. А ты тем временем наслаждался тут нашим поместьем, жизнью АРИСТО и невестой-баронессой. И магией. А меня сделали инвалидом. Разумеется, я завидую тебе, брат. Ты отнял мою жизнь! Всё это должно было принадлежать мне! Так что не надо мне сочувствовать. Я всё правильно сделал! Я хотел тебе отомстить. И я отомстил! Это всё, что я мог сделать.
— Господи, брат… — я даже не знал, что сказать.
Мои чувства сейчас бешено метались в диапазоне от желания обнять и утешить моего несчастного брата до желания немедленно найти какого-нибудь османа и вырезать всю его семью.
Я гневно воззрился на Шашина, перс почуял недоброе и вяло помахал в мою сторону саблей.
— Шашин не причем, — печально усмехнулся Петя, — Это не он меня оскопил, как ты понимаешь. Он был пленником бея. А я его спас. За это Шашин поклялся вечно служить мне.
— И никакую вольную тебе бей не давал, так? — догадался я.
— Так, — признал Петя, — Я был фактически рабом бея, хоть и на привилегированном положении. Я несколько лет готовил побег, а потом сбежал, забрав с собой Шашина, которого я освободил из зиндана. Вот почему я вернулся в Россию без денег и в рванине.
— Ты лживый ублюдок… — начала было Маша, но я её перебил:
— Спокойствие, баронесса. Фильтруйте базар. Мой брат пережил страшные вещи. Я никому не позволю его оскорблять за это. И никому не позволю болтать о том, что вы сейчас здесь увидели. Это ясно?
Я многозначительно глянул на епископа и прислужника-монаха, который все еще торчал рядом.
— Я не собираюсь болтать, уверяю вас, барон, — заверил меня Адальберт, — Сплетничество — грех. Но, разумеется, Мария права. Её венчание с вашим братом юридически ничтожно. Мужчина, не имеющий срамного уда и ятер, вступать в брак не может. По этому поводу есть однозначный церковный запрет, еще четвертого века.
— Значит, я незамужняя? — с надеждой уточнила Маша.
На несколько секунд повисло молчание, потом епископ вздохнул:
— Эм… Нет. Вы замужем. Видите ли, я не могу аннулировать ваш друидический брак с Александром Нагибиным. Я говорил с волхвами, но они отказались его расторгнуть. Так что… Вы всё еще замужем, баронесса. За Нагибиным. Только за Александром, а не за Петром.
— Воу-воу, полегче, — влез я, — А как же мадам дю Нор — моя вторая жена?
— И на ней вы тоже женаты, — развел руками епископ, — Проще говоря — да, у вас две жены, барон. И отдать вас под суд я за это не могу, учитывая, что произошла техническая накладка, за которую вы ответственности не несете. Хотя…
— Сколько, Ваше Высокопреосвященство? — поморщился я.
— О, в Гатчине сейчас как раз строится приют для сирот… — тут же благодушно сообщил епископ.
— Я переведу приюту пятьдесят тысяч, немедленно, — заверил я Адальберта, — Люблю помогать сиротам. Знаете, я и сам своего рода сирота, сектанты убили моих родителей.
— В таком случае у меня к вам претензий нет, барон, — поклонился мне епископ, — У вас две жены. Официально. Оба ваших брака церковно признаны. Однако советую вам все же не афишировать этот факт. У ветхозаветных патриархов, конечно, было несколько жен, но современное общество такого не одобряет, и даже я не одобряю, но… Предположим, что это теперь ваш крест, барон. Такая ваша судьба и промысел Божий относительно вас.
Я глянул на Машу, та в ответ чуть не сожгла меня своим взглядом.
Мда, хорошенькое дельце. Две жены — это, конечно, кайф, вот только они обе долбанутые, и обе друг друга ненавидят. А вообще, если так подумать, то Маша мне особо и не нужна, для моих планов…
— Я первая тебя отравлю, муж, — заверила меня Маша, как будто прочитав мои мысли, а может и правда прочитав, — Даже не думай.
— Травить никого не будем, — ответил я, — Решим вопрос миром. Но это мы, конечно, уже сделаем в нашем узком семейном кругу, без посторонних. А теперь мне пора заняться благотворительностью…
Я решительно достал смартфон, чтобы перевести сиротам полсотни тысяч рублей.
* * *
— Петя! Да подожди ты! — я окликнул брата, но Петя уже стремительно и молча шагал прочь, за ним поспешал его верный перс.
Я понимал, что брат зол на меня, да и на жизнь в целом, и именно поэтому проблему нужно было урегулировать, желательно быстрее, пока Петя не наделал глупостей.
Брат не обернулся на
