На фоне звездного неба возникает огромный темный силуэт. Храп мгновенно прекращается — как я уже говорил, варвары спят чутко. Только вот, не просыпаются.
Тролль секунду помедлил у входа и шагнул в пещеру, принеся с собой волну тяжелого зловония. Внутри у меня холодеет, желудок сводит от страха. Лежу у стены, боясь пошевелиться. Нюх у чудовища наверняка слабый, собственная вонь легко забьет любой запах. Увидеть в темноте неподвижного человека — вряд ли получится. А вот чтобы не услышать храп Боресвета, тролль должен быть глухим как минимум на одно ухо.
Чудовище делает еще шаг, Нанок поспешно отдергивает ногу, не просыпаясь — я же говорил, что у варваров потрясающее чутье на опасность.
Тролль топает мимо меня. Молю святого Лакки, чтобы он меня не увидел, не учуял и не услышал, как бьется в груди испуганное сердце. Святой сегодня щедр сверх всякой меры, чудовище проходит мимо. Различаю висящую у него на плече тушу какого-то животного, тролль сегодня вернулся с добычей и в хорошем настроении. Теперь уснул бы он…
Чудовище пристраивается на грязную шкуру. Уснет он, как же! А ужин? Треск перекусываемой ноги заставляет встрепенуться Боресвета. Обречено закрываю глаза — все, приплыли. Сейчас богатырь поинтересуется, какая сволочь мешает ему спать, и предложит пойти разобраться. А тролль… он ведь согласится!
Однако святой Лакки не устал еще являть мне чудеса. Богатырь не издал ни звука, чуть привстав, осторожно высвободил булаву. На тролля он бросаться явно не спешил.
Сигр, кажется, учуял запах мяса, он потягивается, поднимает голову и выдает вопросительное "мур". Поднимается и вразвалку идет к троллю.
Каменею от ужаса. Кажется, я сегодня стану седым. Впрочем, тролль, думаю, перебирать не будет.
Кот уверенно идет туда, откуда пахнет мясом. Свежим, еще теплым, с кровью. И нелепое препятствие в виде тролля его нисколько не смущает.
Осторожно встаю на колени, обнажаю кинжал. Глупость конечно, но… Сигра я не брошу. Кошкин сын, доведешь ты меня до могилы!
Тролль засыпает, не выпуская из рук позднего ужина. Его легкое похрапывание для меня лучше всякой музыки! Если я все же стану королем, непременно введу в Королевский Оркестр спящего тролля.
Сигр с урчанием рвет мясо, зову его шепотом — бесполезно. Пока не наестся до отвала, добычу не бросит. Да и потом постарается с собой утащить. Кстати, что он там хомячит, не человечинку ли? Нет, кажется, все-таки, горного козла или барана, в общем, что-то с рогами.
Мирное посапывание тролля переходит в храп. Творец пресвятой, я такого еще не слышал! Стены пещеры ощутимо дрожат, с потолка падают мелкие камни. Кажется, где-то в горах срывается лавина, но точно утверждать не берусь, храп заглушает все. Вскакивают один за другим все, исключая, естественно, часового. Храп варвара хоть и не может соперничать с троллиным, тем не менее, слышен вполне отчетливо даже посреди этой вселенской какофонии.
— Здоров спать братан! — шепотом восхищается Боресвет, подходит к Наноку и отвешивает ему богатырского пинка. Варвар мгновенно открывает глаза и чистым, будто не спал, голосом, объявляет:
— Твоя очередь дежурить.
Смеюсь почти истерически, сил сдержаться просто нет. Гулко хохочет Боресвет, хихикает Мастер Лион, смех Лани — как перезвон колокольчиков. Смеемся, потому что страшно. Нанок сидит на полу, удивленно хлопает глазами. Обводит нас глазами последовательно — меня, Таля, Лани, Лониэля, Мастера Лиона, Боресвета. И спрашивает не без уважения:
— Это Бол так храпит или Томагавка?
Я сажусь на пол, загибаясь от смеха. Если б тролль проснулся сейчас, он мог загрести всех голыми лапами. Но чудище храпит на грязной старой шкуре, и до нас ему дела не было.
— А где, собственно Бол? — запоздало удивляется Таль. Предчувствуя недоброе, оборачиваюсь — ну, так и есть. Бол склонился над троллем, в руке горящий факел из числа тех, что захватили с собой, внимательно изучает чудо природы.
Мне уже не смешно. Попади сейчас искорка на тролля, что будет? Остро сожалею, что выбрал не ту профессию. Будь я убийцей, а не вором, точно бы порешил идиота…
Судя по лицу Лониэля и по сжавшимся на рукояти булавы пальцам Боресвета, эта мысль добралась не только до моей головы. Богатырь делает несколько быстрых скользящих шагов, хватает Бола за шкирку и швыряет его в нашу сторону. Именно швыряет — бедняга летит ярдов пять, после чего приземляется в наши дружеские объятия. Не удержавшись, отвешиваю ему полновесный подзатыльник, Таль добавляет увесистого пинка, а Томагавка зажимает рот.
— Пикнешь — убью, — злобно шипит она, приставляя нож к горлу. А и в самом деле, она ж племянница Блина, ей — можно.
Бол беззвучно кивает, перепугано глядя на Томагавку. Вместо него пищит Сигр, слопавший столько мяса, что сейчас не в силах даже идти. Подхватываю шарообразного кота на руки и следую за остальными из пещеры.
Ночь не такая и темная, туч на небе нет, а звезды в горах дают достаточно света для привычных к темноте глаз. В пропасть загреметь можно, но лучше уж рискнуть падением, чем остаться под одним потолком с пусть даже дружелюбно настроенным миролюбивым троллем. Тем более, дружелюбным и прочее он останется только до пробуждения. А потом увидит обглоданную Сигром добычу, и…
— Как случилось, что он нас не обнаружил? — рискую задать вопрос. Я могу допустить, что тролли глуховаты или подслеповаты, или совсем не имеют нюха. Но не все же сразу, иначе давно вымерли бы! Или они живут по принципу: нашарю и съем?
— Мне показалось, что он лунатик, — сообщил Мастер Лион.
— Да нет же, — решительно возражает варвар. — Это тролль! Точно вам говорю, в Кассараде таких есть немного.
Тролль-лунатик, интересная мысль. Мне отчего-то кажется, что Мастер в чем-то ошибся, но обдумывать что-то сейчас нет никакого желания. Может, когда уберемся подальше от пещеры и его вонючего обитателя, оно и появится.
Мастер Лион засвечивает шарик света. Бол и Таль делают то же самое, в горах становится светло, как днем. Опасения, что магическая иллюминация соберет всех окрестных троллей, Мастер Лион отметает:
— Тролли ночью спят.
Меня это не убеждает. Люди тоже ночью спят, однако, не все и не всегда. Что, если у троллей свои воры есть? Вот сбегутся на свет, да и обчистят наши кошельки.
Сигр удобно располагается у меня на руках, дремлет. Никакие тролли его не пугают, никакие деревянные кольца не интересуют. Почесываю его за ухом, тут же спотыкаюсь о камень — лучше не отвлекаться, в горах мостовые не проложены. Кот недовольно жмурится, нехотя переползает мне на плечи и укладывается там.
— Второй ориентир, — показывает Мастер Лион.
На сей раз с ним не спорят, разглядывают знаменитую Качающуюся Скалу. Сколько сказок я о ней слышал, не сосчитать! Проходить рядом страшно, вдруг да упадет прямо на нас?
— Все еще цела, — восторженно восклицает Томагавка. — Подумать только, города в пыль рассыпались, империи перестали быть, а она по-прежнему стоит и качается… век за веком…
— Творец создал эту скалу вечной, — внушительно сказал Мастер Лион. — Ни магия, ни сталь ее не берут. Не раз пытались — и что? Чудо Господне человеческим рукам не осилить…
— Не знал, что она в этих горах, — удивленно восклицает Бол и бросается исследовать диковинку, но Боресвет начеку.
— Обожди, братан, — он ловко перехватывает Бола. — Не надо…
Что именно "не надо", остается несказанным. Бол ловко уворачивается от Боресвета, богатырь прыгает следом и все-таки сжимает капкан стальных ладоней на руке Бола. Обоих инерция бросает прямо на скалу, и…
Чудо Творения, стоявшее на этом месте века или тысячелетия, крениться и с ужасающим грохотом обрушивается в пропасть. Горы содрогаются так, что меня бросает на землю, а Лани — в пропасть. Таль в последний момент успевает схватить девушку и вместе с ней откатиться в сторону.
На ногах остается один Нанок, недоуменно оглядывается и поднимает с земли пыльную Томагавку. Встряхивает ее дважды, словно хозяйка грязный половик и ставит на ноги.
— Прибью! — рычит девушка, и мне не понятно, относится это к варвару или же к богатырю. Скорее всего, к обоим.
— Уникум, — печально говорит Мастер Лион. — Неразрушимая скала, Чудо Творца. Как же у тебя рука-то поднялась? Верно говорят, гардарикец что хочешь сломает, сопрет и потеряет. Посмотрите на него, он еще и улыбается! Что я смешного сказал?
— Вспомнил, как неразменный пятак потерял, — сознался Боресвет.
Хохочу, не могу остановиться. Есть в этом что-то от истерики, но право слово, смешно! Вижу улыбку на лице Мастера Лиона, слышу грубый смех варвара. Веселимся все, радуясь, что Блинова скала никого не придавила.
— Он не так уж виноват, — сообщает Томагавка. — Если б не мое присутствие, скала бы и не шелохнулась. Это мое проклятье — приносить разрушение…
