ж не подождал?
– Сначала мне нужно было проверить. Потом я понял, что просто должен избавить мир от вас, прежде чем отдать его моим детям. Как бы то ни было… им всем требовалась внешняя сила. Кроме тех, в кого я вложил ту кровь изначально.
– Где ты вообще…
– Оказалось, что, если соединить все то, что вы растащили по городам, и добавить силы, много силы… кровь оживает.
Охренеть.
Только и успела подумать я, прежде чем вспыхнула. И главное, ярко так.
Жарко.
Даже испугаться не успела, а потом сообразила, что бояться по сути нечего. Я ведь сама пламя! Я суть его. Я жизнь.
Я дракон.
А драконы – они не горят.
Глава 17,
где появляются разные мысли о прошлом и настоящем
Милисента захрипела, выгнулась и, прежде чем Чарльз успел испугаться по-настоящему, открыла глаза. Вот тогда-то он по-настоящему и испугался. Исчезли зрачки, а радужка стала ярко-оранжевой, будто там, внутри девушки, бушевало пламя.
Подземница отшатнулась.
И поспешно заслонилась руками. Из горла ее донесся сдавленный хрип, а Милисента сделала вдох. И глаза закрыла. А когда вновь открыла, то произнесла сипло:
– Что за хрень творится?
– Не знаю, – честно ответил Чарльз, прижимая жену к себе. – Но творится.
– Я… – Она закашлялась и он опять же удерживал ее, стараясь унять беспокойство. – Я снова там была… встретила… другого. Они братья. Эксперимент.
Она пыталась говорить, но кашель мешал. И Чарльз подал флягу с водой.
– Спасибо. Драконом быть… так себе. Хвост сидеть мешает.
Бред?
Нет. Лоб был холодным, пусть и покрытым испариной. А пламя в глазах улеглось, только сами эти глаза цвет сменили. На рыжий. Рыжие глаза – это совершенно ненормально.
Но красиво.
– С-спасибо. – Милли допила воду. – Я… уже в норме. Наверное. Проклятье. Я уже не знаю, что такое норма.
– Ничего, – откликнулся Чарльз. – Это…
– Огонь. Красиво. – Подземница стояла крепко зажмурившись. – Праотец… Праотец был бы доволен.
– Очень сомневаюсь, – проворчала Милли. – Он еще тот засранец. Все они там… засранцы. Хорошо, что вымерли.
С этим Чарльз согласился.
– Праотец завещал хранить. – Подземница сняла с шеи тонкий шнурок. – И отдать тому, кого примет Сила.
На шнурке висел крохотный фиал, вытесанный из камня, оплетенный серебряной нитью. И Силу, заключенную внутри, Чарльз ощущал весьма остро.
И очень недобрую.
– Не уверен, что…
Милли протянула руку, и фиал упал в нее.
– Что он еще завещал? – поинтересовалась она сварливо. Но, как ни странно, подземница нисколько не обиделась. Узкие губы ее растянулись в подобии улыбки.
– Он сказал, что, когда кровь соберется воедино, драконы вернутся в мир.
Почему-то предсказание совершенно не обрадовало.
Милисенту в том числе.
А Молли так и вовсе нахмурилась. Брови ее сдвинулись, а на хорошеньком личике появилось то задумчивое выражение, которое заставило Чарльза насторожиться.
– А теперь нам пора уходить. – Подземница приложила обе руки к груди и поклонилась: – Спасибо.
– За что?
– Я видела пламя. Я расскажу о нем своим детям. И возможно, память их угаснет не так быстро. Но теперь мы свободны.
– Рада.
– Погодите, – встрепенулся Эдди. – А выход?
– Тот, кто заботился о нас, знает. Иные пути не для вас. Там… иначе, – подумав, добавила подземница. – Те, кто был рожден под солнцем, не сумеют пройти. И мои дети могут впасть в искушение. Нехорошо.
И удалилась.
Одна.
– Я… – Странник поглядел ей вслед. – Еще вернусь. Но надо объявить нашим, чтобы уходили. Черт!
И, добавив пару слов покрепче, тоже ушел.
Снова стало тихо.
И место изменилось. Чарльз чувствовал это, хотя не мог понять, что именно стало другим. Пол? Потолок? Стены? Барельефы на них почти стерлись от времени и сырости. Здесь не рос тот зеленоватый мох, но все одно изображения покрывала пленка.
– Это… он. – Милисента встала, потянув за собой Чарльза. – Эрханен. Два брата. Старший – Кархедон. Младший – Эрханен. Он решил вывести новые расы, которые стали бы владеть миром. То есть они уже были. А он сделал их совсем другими. Разными. Так сказал. А сиу считают, что сами по себе.
Дракон проступал сквозь камень. Узкая голова, украшенная гребнем, длинная шея, змеиное тело на кривоватых крокодильих лапах. Хвост.
Крылья.
И никакого душевного трепета.
– Думаю, что племена существовали, но не в том виде, в котором сейчас. А он их изменил. Старые драконы вымирали. Свихнулись. – Она провела пальцами по каменной спине, стирая пыль. И показалось, что древний змей вот-вот очнется.
Она все еще сжимала флакон в руке.
– Вы уверены, что это не бред? – вежливо поинтересовалась Молли.
– Иди на хрен. – Милисента даже не обернулась. – Они уничтожили друг друга. Тот, кто привел их в города, тот, кто разрушил эти города и запер в них драконов. И тот, кто владел последним городом. Он сумел как-то поймать брата. И… здесь они умирали.
Она обернулась так резко, что Чарльз едва успел подхватить.
– Извини. Голова кружится, а тело будто чужое.
– Тебе надо отдохнуть.
– Надо. Видишь, даже спорить сил не осталось. – Милисента выдавила кривоватую улыбку.
– Тогда не спорь. Приляг. И… нам еды принесли.
– Еда – это хорошо. Но теперь я знаю, они здесь умирали. – Милисента потянула его за руку к центру зала. – Тут… прямо на полу. Добровольно. Отдавали силу и кровь. Они думали, что сами. А дело вот в этом.
Она показала фиал, который сжимала в руке.
– Капля крови древнего дракона, первого, кто появился в этом мире. Или даже создал этот мир. Все миры!
– Это… большая ценность, – тихо произнесла Молли.
Эдди нахмурился, явно понимая, что подобные ценности государство стремится хранить само.
– Не твоя, – огрызнулась Милли.
– Но ваша ли?
– Мне отдали. – Она надела веревку на шею. – Эта хрень опасна. Ты даже не представляешь, насколько… она…
Милли запнулась.
И замолчала.
Действительно, о некоторых вещах не стоит говорить вслух. По спине Чарльза пробежали мурашки. Капля крови первого существа в мире? Того, чье существование эволюционисты наверняка отвергнут, ибо напрочь выбивается оно из модной теории о происхождении видов.
Но эта капля сводила с ума драконов.
Подчиняла их.
Что она сотворит с людьми?
А ведь наверняка найдутся те, кто пожелает проверить. Кто скажет, что это исключительно науки ради. И для общественного блага. Ведь обществу же лучше, когда в нем царят мир и любовь.
– Он сказал, что другие были несовершенны, что они не могли обходиться сами, – Милисента стояла, вперившись взглядом в пол, будто видела что-то, недоступное Чарльзу. – Он оставил им… те артефакты. Сиу и другие без них вымрут.
Она перекатилась с носка на пятку.
И с пятки на носок.
– Но
