Поэтому преступники придумали новое не менее оригинальное продолжение этой истории. Любой появившийся на свет ребенок сбежавшего Холборна становился единственным и законным наследником, в особенности, если можно было разыграть смерть самого Майкла, как это и намечалось. Дело, следовательно, упиралось лишь в сообщницу-жену и даже чужого младенца, которого можно выдать за наследника и через мать оформить над ним опеку. А Каспер? Каспер получал заранее обусловленную плату за свою помощь, и надо думать — плату немалую.
Я чуть-чуть передохнул, радостно ощущая, как одно за другое цепляются четкие логические звенья.
Тем не менее, блестящий план провалился по случайности, которую невозможно было предвидеть: брату Роббинса приспичило выйти в море, в то время, когда ни один рыбак этого не делал. Планы на быструю победу рухнули — переживший шок сэр Джон возненавидел море и даже перенес свои апартаменты в те комнаты, откуда моря не было видно.
Да, эти планы рухнули, но общий замысел никуда не делся. И вряд ли могло быть иначе: преступникам некуда было отступать, в особенности Майклу Холборну.
Преступники любят собственные схемы. Это общеизвестно. И наступило время терпения и подготовки. Наверное, очень тягостное для них, но позволявшее рассчитывать на верный успех.
Был найден способный и не обремененный морально молодой человек — Энди Конерс. Его отправили на год в Буэнос-Айрес, где он учил язык и, выражаясь по-военному, знакомился с местностью и имитировал бедную жизнь со старым отцом, для которого и была в конце концов сооружена фиктивная могила.
Этот Конерс, что называется, оказался на крючке. Он должен был вести игру до конца, то есть получить наследство и отдать его основную часть Майклу Холборну. Возможно, у того была задумана и вторая часть спектакля, когда со сцены должен был исчезнуть и сам Харди-Конерс. Однако сначала нужно было убить сэра Джона и Джеральда Холборна. Наверное, схожая участь готовилась потом и для Мэтью Уиттона.
Смерть сэра Джона теперь получала простое объяснение: Касперу было очень легко сделать все заранее, до выстрела в парке. Ухаживая за хозяином и многократно появляясь в его комнатах, он мог без труда и риска подлить кофеин в лекарство, которое тот регулярно пил. Остатки кофеина он подсунул Джеральду, который среди множества склянок с масляными красками, растворителями и прочей художественной дрянью, конечно, не обратил внимания на еще одну.
По убийству Джеральда Каспер имел прочное алиби, а случись непредвиденное, должен был просто сбежать, что он и попытался, в конце концов, сделать. И если бы здесь вдруг не оказался Эркюль Пэро, вряд ли бы полиция успела принять своевременные меры для его поимки.
Злодеям опять не повезло. Джеральд подарил Стиву копию своего костюма, и ничего не подозревавший Каспер выстрелил в затылок другому человеку.
Я еще раз немного передохнул и опять сосредоточился, чтобы довести рассуждения до финала.
Знал ли Харди-Конерс, что Каспер его сообщник? Вряд ли. Скорее, слуга тайно контролировал его и отсылал сообщения о ходе дел своему хозяину. Отсюда и слова наблюдательного молодого человека о том, что он «иногда чувствует взгляд Каспера на своей спине».
Когда сама судьба нарушила этот злодейский, хоть по-своему и гениальный план, Каспер решил не спешить. Добраться ведь до него было трудно, и вот тут… Тут появляется его бывший дружок Гарри Клайд. Абсолютно криминальный и, видимо, неглупый тип…
Неожиданно еще одна идея сверкнула в моем сознании!
Да, Клайд видел тогда, давно, Майкла Холборна в Рио-де-Жанейро, и сообщил об этом в полицию. Но он мог не сообщить в полицию, что выследил Холборна и узнал не только, где находится его логово, которое тот затем поменял, но новые имя и фамилию! А, потом, чтобы стать единственным обладателем многообещающей тайны, он столкнул в воду своего моряка-приятеля. И начал понемногу следить за жизнью в замке. А попадая с очередным рейсом в Латинскую Америку, тайком проверял Майкла Холборна, наводил справки о его жизни и близких. И вот, когда из-за океана появился неизвестный молодой человек, не с тем, разумеется, именем, под которым скрывался сам Холборн, и с другими противоречиями к имеющимся у Клайда данным, тот стал о многом догадываться. И начал шантажировать своего старого дружка Каспера. Чем дело кончилось — известно.
Я встал из кресла и уже не спеша прогулялся к калитке и обратно. Картина была дописана. Концы сошлись с концами. В голове ощущалась приятная усталость. Теперь все самое сложное позади. Нужно только допросить как следует Каспера, расставить ему ловушки… уж кто-кто, а Пэро, прекрасно сумеет это сделать.
Я с удовольствием вернулся к креслу, уже не думая ни о чем и наслаждаясь заслуженным отдыхом. Часы показывали без нескольких минут пять.
Еще через пару минут я лениво встал и прошелся к крыльцу, чтобы попросить миссис Роббинс приготовить чай, который будет весьма кстати моему другу, когда он, наконец, появиться после длительных своих хождений.
До визита в замок — к семи — оставалось два часа. Я развернул свое кресло так, чтобы можно было видеть калитку, и стал поджидать своего друга.
И вскоре он показался.
Вернее, сначала над растущими у дальней части забора кустами появилась знакомая белая шляпа. Она стала быстро и чуть подпрыгивая приближаться и через несколько секунд обнаружила под собой гениального сыщика всех времен и народов Эркюля Пэро, шагавшего энергичной походкой по тротуару.
И вот он уже толкнул внутрь калитку и, улыбаясь, направился ко мне по дорожке.
— Приветствую вас, mon ami, приветствую! — Он повесил на сучок шляпу и с удовольствием плюхнулся в кресло. — Ох, с каким удовольствием я бы выпил сейчас чаю. Сразу две чашки, без перерыва.
— Миссис Роббинс уже его приготовила.
— Благодарю вас, mon ami, вы очень внимательны. Однако же, что это с вами?
— А что?
— Да у вас такой вид, как будто вы открыли все законы Ньютона сразу.
Пэро задрал голову и внимательно осмотрел крону дерева.
— Я не вижу, mon ami, плодов, которые на вас оттуда могли бы падать, — вполне серьезно сообщил он. — Ну-ну, не надувайте губы и выкладывайте свои идеи. Я и не сомневался, что вы не теряли здесь время даром.
Мне не совсем понравилось такое малоуважительное начало, и я было уж открыл рот, чтобы это отметить, но появилась миссис Роббинс с душистым чаем, молоком и гренками. Пэро тут же засунул один из них в рот и, по-детски зажмурив глаза, сделал большой глоток из чашки. Это зрелище и все его поведение невозможно было связать с тем, что меньше чем через два часа при полицейских и многих подозреваемых должно быть раскрыто едва ли не самое загадочное преступление, с которым мне приходилось сталкиваться.
— М-мм, как вкусно!
Еще один поджаристый гренок отправился туда же, и что-то вроде досады стало расти у меня внутри.
— Отчего вы молчите, Дастингс? У нас совсем немного времени.
Я повернул голову и увидел его глаза. Уже совсем другие — умные и очень жесткие.
На протяжении всего моего рассказа Пэро молчал.
Стараясь быть последовательным и ничего не упустить, я не следил за его реакциями, а когда, закончив, взглянул на него, выражение лица моего друга было сосредоточенным и непроницаемым. Но с той известной любителям спорта особенностью, которая бывает в лице боксера на ринге, когда тренер и секунданты еще рядом, но он сам уже стоит по другую сторону канатов в мгновенном ожидании рокового гонга.
Я вдруг почувствовал, что сдерживаю дыхание и опасаюсь пошевелиться. И воздух застыл вместе со мной.
Это, однако, продлилось недолго. Пэро медленно встал и, не глядя на меня, торжественно произнес:
— Вы оказали неоценимую услугу правосудию, капитан Дастингс. Нам предстояло мучительно искать преступника. Теперь, мы держим его в руках. — Он так же медленно и торжественно направился к крыльцу и, не поворачивая головы, произнес: — Мы направляемся в замок через сорок минут. Наденем строгие костюмы.
— Вас понял! — ответил я, заметив вдруг, что стою по стойке «смирно» с вытянутыми по швам руками.
* * *
Еще издали мы увидели две полицейские машины у крыльца, нескольких полицейских рядом и ожидающего нас лейтенанта Кагерли. Было без трех минут семь.
— Дополнительный обыск в комнатах Джеральда ничего не дал, — сообщил лейтенант, пожимая нам руки. — Мы не нашли этого самого стаканчика для приема лекарств. Ни чего-либо еще полезного для следствия. Все люди уже на месте, — добавил он. — Я собрал их в библиотеке.
Народ расположился неровной линией в креслах спиной к книжным полкам. Напротив входной двери в ближнем углу у пустого в это теплое время камина сидел Мэтью Уиттон, далее, сбоку от него, Бета, рядом доктор, затем Джеральд Холборн. И с другого края Каспер. На нем, вместо привычного для меня сюртука слуги с узкой бабочкой под высоким воротничком у шеи, была простая одежда городского жителя из рабочих кварталов — светлая рубаха с широким воротом и закатанными рукавами и светлые недорогие парусиновые брюки, в которых ходила добрая половина мужчин Саутпорта. Эта, если так можно выразиться, гражданская одежда делала его лет на пять моложе. Он стоял позади одного из кресел, в которых разместилась остальная публика, положив руку на его высокую спинку.
