— Конечно, я должна перед тобой извиниться…
— Я тебя прощаю. Можешь переходить к делу.
В этом был весь Умник! Конкретный, благожелательный, не растерявший свою прежнюю энергию. Следуя его правилам, Фрэнсис четко, вразумительно и кратко изложила то, что произошло в Манчестере за последние двадцать четыре часа.
— Значит, говоришь, ее жених первым поднял вопрос о насильственной смерти девушки?
— Первый и пока единственный. Джек Кэбот, наследник миллионного состояния.
— М-м-м.
— Что ты бурчишь?
— А что ты о нем знаешь? — задал встречный вопрос Умник.
— Знаю его с детства, но не очень хорошо. Игрок в поло. Спортсмен-фанатик. Ухаживал за Хоуп долгие годы.
— Как он ведет себя?
— Взвинчен. Агрессивен. А что еще можно ожидать от жениха, потерявшего любимую невесту за час до свадьбы?
— Если просмотреть статистику подобных случаев, то женихи чаще всего и есть убийцы. Мне незачем тебе об этом напоминать. Ты ведь теперь эксперт по семейным преступлениям.
— Но… но… это не тот случай…
У Фрэнсис слезы навернулись на глаза. Она вспомнила утренний визит Джека и не смогла представить его себе лицемерным преступником. Конечно, Умник мог строить любые гипотезы. Он не знал, не видел людей, не слышал их голоса, да и какие-то детали в коротком отчете Фрэнсис он мог и упустить из-за помех в телефонной связи. Она не собиралась привлекать его к делу. Все, что ей требовалось, — это маленькая протекция, легкий нажим на местные власти. Иначе она с ее благими намерениями вовсе выпадала из высшей лиги.
— Ты кого-нибудь знаешь из окружной прокуратуры Эссекса, кому мог бы порекомендовать меня как не совсем постороннего человека?
— Могу. Его зовут Элвис Мэллори. Он мой родственник, правда, седьмая вода на киселе. Женился на старости лет на кузине моей Кэрол. Представляешь?
— И это все, что тебя с ним связывает? — огорчилась Фрэнсис.
— Не торопись. Хотя он, как и я, предпочитает не рваться в бой, но в прошлом мы совместно славно потрудились. Он до сих пор имеет отношение к отделу по борьбе с организованной преступностью. Характер у него своеобразный, с ним нелегко ладить, но сердце у него золотое.
— И он женат на кузине Кэрол?
— Ну да. Я сам их свел. Теперь они парочка — не разлей вода. Мэгги достаточно перебесилась в девичестве и долгие годы жила с Элвисом просто так, но вот недавно они оформили брак. Но это уже совсем другая история, и тебе она неинтересна.
— Дай мне номер его телефона, — попросила Фрэнсис.
— Я сначала сам свяжусь с ним, и он тебе перезвонит. Вспомни, Фрэнни, сегодня воскресенье. Большинство людей отдыхает. Возможно, до утра я не смогу ничем тебе помочь…
Немного помолчав, Умник поинтересовался:
— Местная полиция уже подключилась?
— Разумеется. Они говорят, что вскрытие — стандартная процедура в подобных обстоятельствах, но родители девушки не приемлют всерьез иную версию, чем самоубийство.
— А ты, значит, снова занялась частным сыском?
— Трудно сказать… Я просто оказалась меж двух огней. А точнее, куском колбасы, засунутой в сандвич, — попыталась сострить Фрэнсис. — Любую помощь от Тебя я приму с благодарностью. — Она продиктовала ему номера телефонов — своего мобильника и тетушкин домашний. — И там, и там ты до меня сразу доберешься.
— Что ж, я в курсе и буду действовать. Но прежде чем проститься, хочу все-таки спросить, как ты?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, я имел в виду… — Он прервался на секунду. — Я просто хотел о тебе кое-что знать. Как ты справляешься, например?
Лицо Фрэнсис осветилось благодарной улыбкой, хотя Умник не мог этого видеть. Он был далек от нее сейчас, и только черные пластмассовые трубки, провода и невидимые токи соединяли их.
— Раз жива и шевелюсь — значит, как-то справляюсь. Но часто твой мужественный и чарующий облик возникает в моем воображении, и тогда мне тебя очень не хватает, — прищурилась она.
— Ты блестяще усвоила мои уроки. Лесть женщины мужчине откроет перед ней все двери.
Умник первым повесил трубку.
Фрэнсис наблюдала, как Сэм укладывает свой нехитрый багаж в машину, и в очередной раз восхищалась экономностью его движений, аккуратностью и методичностью. Туман рассеялся к середине дня, проглянуло солнце, но гостиница, которую он покидал, была еще окутана белесой печальной пеленой.
— Жду тебя дома, и поскорее, — сказал он, наклонившись, чтобы поцеловать ее на прощание, а она, закрыв глаза, представила, как вступит на скрипучие ступени его или своего убежища и все возвратится на круги своя. Фрэнсис обняла его за шею, заключив в кольцо своих рук, и шепотом предупредила:
— А если не получится скоро?
— Ты сама по себе, тебе и решать, но я буду каждый день смотреть на твои окна.
Какой он молодец, Сэм. Кто еще мог выразиться так искренне и так тактично и убрать все проблемы? К тому же он еще и добавил:
— Только позови, и я примчусь обратно. Картофель и огурцы вряд ли сильно от этого пострадают.
— Не будем подвергать их испытаниям.
Они улыбнулись друг другу, и он уехал. А она? Она осталась наедине с тайной, которая холодила душу. День становился жарким, но Фрэнсис было зябко.
Отъезд Сэма расстроил ее. Ей предстояло в одиночку проверять подозрения насчет насильственной смерти Хоуп. Но как слабы и беззащитны ее позиции! Даже если вскрытие установит, что Хоуп приняла смерть от чужой руки, какую роль сыграет в этом коловороте событий Фрэнсис — не очень близкая родственница покойной, не имеющая официальных полномочий и вообще человек со стороны? Какой импульс подтолкнул ее не только разделить горе с тетушкой Аделаидой, давно отдалившейся от семьи Праттов, но и что-то пообещать Джеку Кэботу и самой себе в поисках истины под траурными покровами?
Фрэнсис вспомнился солнечный июльский полдень, когда Хоуп была еще малышкой. Ричард Пратт был занят в тот уик-энд, улетев в деловую заграничную командировку, и тетушка Аделаида взяла на себя заботы о его и своих дочках. Тогда строились песочные замки на пляже и победительницы награждались восхитительным мороженым, за которым Аделаида бегала в ближайший киоск, причем даже Хоуп, занявшая четвертое место, не была обижена. Посторонний человек мог принять всю их компанию за единую семью и отпустить комплимент Аделаиде, что у нее четыре такие красивые дочурки.
Когда Фрэнсис сильно обгорела на пляже, Аделаида лечила ее домашними кремами и дорогостоящими мазями.
— Я доставляю вам столько хлопот, — переживала Фрэнсис.
— Пустяки, Фрэнни.
— Вы не пригласите меня на следующее лето?
— Да что ты, Фрэнни? Как ты могла такое придумать?
Но чем отплатить за доброту? Поисками истины? А может, это окажется самой черной неблагодарностью?
И другие сомнения терзали Фрэнсис. Если это убийство, то, явившись первой на место совершенного преступления, не уничтожила ли она по неосторожности и незнанию какие-то весомые улики? Здесь уже взыграло ее воображение. С дотошностью бывшего прокурорского следователя она проанализировала все свои действия и с горечью признала собственные ошибки.
Выписавшись из отеля и захватив свой легкий чемодан, Фрэнсис совершила недолгое путешествие и постучала знакомым ей с детства бронзовым молотком в дверь дома Лоуренсов. Ей открыла сама Аделаида.
— Ничего, что я явилась без приглашения? — осведомилась Фрэнсис.
— Что за вопрос, Фрэнни! — Аделаида легко коснулась ее лба, словно проверяя, как в детстве, нет ли у девочки повышенной температуры после жаркого солнца на пляже. — Ты не гостья, а родной человек. Дом стал слишком просторен для нас с Биллом после… ухода Хоуп. Мы оба тебе рады. Для тебя всегда найдется здесь приют.
— Всегда? — переспросила Фрэнсис.
— Всегда. Пока господь не призовет нас к себе, мы будем оставаться здесь и всегда будем рады тебе.
Фрэнсис вспомнила, как, расставаясь на ночь, тетушка заботливо укрывала ее одеялом до подбородка и шептала ласковые слова.
