Итак, еще одним звеном в общей цепи развития феодальных отношений является возникновение феодальных городов — ремесленных и торговых центров и феодальных резиденций.
Вместе с процессом парцеллирования хозяйства, с развитием имущественной дифференциации, с выделением ремесла происходит быстрое развитие внутренней и внешней торговли, обмена, в свою очередь ускоряющих дальнейшее укрепление частной собственности. Города являются местом средоточия торговли. В числе городов, упоминаемых в первом торговом и дипломатическом договоре Руси с греками, заключенном, по летописи, в 907 г. Олегом, на которые греки дают уклады, встречаются Чернигов, Переяславль, Любеч.[408] При этом первый, судя по контексту, является вторым после Киева по значению городом в древней Руси, во всяком случае южной части среднего Приднепровья, «внутренней» Руси (Константин Багрянородный). Немаловажное значение имели Переяславль и Любеч, в противном случае, они не были бы упомянуты в договоре. О Чернигове, как большом городе и крупном торговом центре, говорит и Константин Багрянородный. Одновременно с Черниговым, он говорит и о Любече.[409] Системой Днепра все эти города были втянуты в орбиту великого водного пути «из варяг в греки». По договору Игоря с греками 945 г. черниговские и переяславльские купцы получают от греков содержание.[410]
Мы не будем подробно останавливаться на сложившемся в IX в. великом водном пути, соединяющем Скандинавию с Византией и прошедшем через всю территорию древней Руси. Его значение достаточно известно. Анализ одних лишь только договоров русских с греками устанавливает активное участие городов Северской земли в торговле с Византией — Восточным Римом. Торговые связи с весьма отдаленными странами, в том числе даже с древним Египтом, устанавливаются населением Северской земли в гораздо более раннюю эпоху, чем непосредственно предшествовавшая созданию Киевского государства. Со времен кимеров эта область втягивалась в торговлю. Находки отдельных вещей, явно не местного, а привозного происхождения, устанавливают наличие торговых сношений С VII в. до н. э. и ранее. Обильные клады греческих, римских монет, датируемые I–IV вв. н. э., довольно часты на территории Северской земли. Затем наступает как бы перерыв, а с VII и главным образом с VIII в. снова начинают встречаться клады и отдельные находки саманидских диргемов и византийских солидов, причем в VIII в. или начале IX в. превалируют арабские монеты, а в IX–X вв., особенно под конец этого периода, первое место занимают византийские монеты, хотя в восточной части Северской земли по-прежнему господствуют арабские монеты.[411] Большинство исследователей, занимающихся специально вопросом о торговых связях древней Руси, отмечает, что великий водный путь «из варяг в греки» — сравнительно поздний эпизод в истории Восточной Европы. Гораздо более древней торговлей, нежели византийская, является торговля славян с Востоком и прежде всего с арабами, имевшая немаловажное значение в истории Северской земли. Расцвет торговли с арабами падает на VIII–IX вв. и на времена владычества в Восточной Европе Хазарского каганата.
Северская земля еще в составе Хазарского каганата была вовлечена в орбиту торговли с Востоком. На нее указывают неоднократные находки целых кладов и отдельных восточных монет на всей территории Левобережья.[412] Исследование топографии кладов восточных монет на Левобережье позволяет сделать вывод об основных путях восточной торговли и торговых центрах ее, связанных с Востоком. Первым и основным путем несомненно являлся Волго-Донецкий путь, соединяющий систему Ворги с Доном, Северским Донцом, Осколом, Сеймом, Десной и Днепром. Бассейн Донца характеризуется обилием кладов восточных монет. В этих местах торговля северян протягивалась к Салтовским поселениям, откуда пути шли далее на Восток, в Хазарию, Итиль, Семендер, даже Багдад и Среднюю Азию.[413] Донец и Оскол соединяли с Востоком южную часть Северской земли — Ворсклу, Сулу, Псел. Исследователь топографии кладов восточных монет, П. Любомиров, замечает: «В рассмотренном районе, включающем территории северян, полян, древлян и бужан, восточные монеты сосредоточены, в сущности, почти только на путях к Дону (или с Дона), на Десне, от впадения Сейма, и по Днепру. Только здесь имеем мы монеты от VIII и первой половины IX века, только здесь крупные клады. Верстах в 75–100 от этих путей почти лишенные или совсем лишенные находок пространства. В иные из этих районов попадают случайные и поздние — сплошь X века (кроме аббасидского, найденного где-то в Подольской губернии) диргемы; из крупных кладов заслуживает внимание только находка в селе Медведове, Стародубского уезда, но и там самая старая монета — исхода IX века (896 г.), а весь клад самого конца X века. Также датируются даже находки Гомельского у., более близкие к Днепру. Таким образом, несмотря на очень длительное участие среднего Поднепровья в торговле с Востоком, она была делом немногих крупных центров: не только в донорманнский период, но и к концу нами изучаемого даже среди полян и северян деревенская масса была еще сравнительно слабо и не повсеместно втянута в эти торговые обороты».[414]
Славяне-руссы торговали в Итиле, Семендере, пробирались в Багдад, связывались с далеким Хорезмом, проникали в землю волжских болгар. Описание их торговли достаточно известно, и поэтому мы не будем останавливаться на этом подробно, отослав интересующихся хотя бы к работам М. С. Грушевского.[415] Но были ли северянами руссы восточных писателей: Ибн-Хардадбега, Ибрагима Ибн-Якуба, Аль-Балхи, Ибн-Хаукаля, Ибн-Фадлана, Истахри, Масуди и др.,[416] торговавшие на востоке и совершавшие походы на Каспий?[417]
Как уже было отмечено Д. Я. Самоквасовым в его докладе о северянских курганах и их значении для истории на III Археологическом съезде, описанный Ибн-Фадланом обряд погребения русса почти в точности совпадает с обрядом захоронения в больших Черниговских курганах типа «Черной могилы».
Таким образом, наличие громадного количества найденных восточных монет, набрасывающих известную карту древнейших торговых путей к Востоку, и сходство руссов арабских источников с северянами подтверждают сам собой напрашивающийся из сказанного в предыдущих главах вывод о тесной связи определенной части населения Северской земли с Востоком, связи торговой.
Торговля с Востоком шла и через болгар. С камскими болгарами северянские купцы торговали через Муром, где также обнаружены клады восточных монет. Немаловажное значение играла и торговля по Дону, связывавшая Северскую землю с Тмутараканью, хотя кладов восточных монет по течению Дона найдено немного. В Тмутаракани были русские купцы не только из Северской земли, но и из Киевской, на что указывает наличие камней для балласта судов из породы, которая встречается главным образом под Киевом.[418] В большинстве случаев торговые сношения велись по водным артериям, многие из которых, ныне пересохшие, в то время были более приспособлены для плавания, чем в позднейшие времена. Так, например, в свое время были найдены остатки древних судов на реках, ныне совсем почти несудоходных, например, Остре, Альте, Трубеже, Супое, Удае, Переводе, не говоря уже о более полноводных, как Десна, Сула, Хорол, Ворскла и др.[419] Кроме того, на целом ряде рек, и ранее по-видимому недостаточно глубоководных, практиковался сплав судов во время половодья. Помимо водных путей, существовали и сухопутные, по которым двигались караваны. Один из таких путей, а именно из Курска в Киев, описан в «Житии Феодосия Печерского». Дорога из Курска в Киев продолжалась три недели. В то время существовали уже, по-видимому, Залозный, Соляной и Греческий пути, обслуживавшие и Северскую (в частности, главным образом выделившееся впоследствии Переяславльское княжество) и Киевскую земли.
Немаловажную роль, как торговый центр в древнейший период, наряду с Черниговым, Любечем, Переяславлем, играл и Курск, лежавший на соединении Десны с Доном и Волгой через Оку.[420] Феодосии Печерский идет из Курска в Киев с караваном купцов — «странников».
Днепровский путь через Десну, Сулу, Псел, Ворсклу связывал Северскую землю с Византией, включал ее в великий водный путь «из варяг в греки», правда, более поздний по происхождению, чем пути на Восток, пути торговли с арабами.
Относительно высокое развитие торговли, а в этом отношении Северская земля уступала на юге древней Руси лишь Киеву, вполне естественно продиктовало создание своей денежной единицы. В 1878 г. под Новгород-Северском были найдены серебряные гривны, по форме отличавшиеся от новгородских и киевских гривен.[421] Монет собственной чеканки в Чернигово-Северской земле не обнаружено, если не считать за таковые монеты тмутараканского князя из рода северских князей Олега-Михаила, найденные в нескольких экземплярах на Тамани.[422]
