В своей первой записке «О защите западных пределов» России Барклай-де-Толли предложил построить линию оборонительных сооружений на правом берегу Западной Двины и левом берегу Днепра с тем, чтобы встретить французскую армию на границе, измотать ее в боях на плацдарме Рига – Смоленск – Киев, а затем отойти на укрепленные позиции по Двине и Днепру.
К слову сказать, у русского военного командования были большие разногласия в отношении стратегического плана возможной войны. Если, скажем, Барклай-де-Толли, начальник тыловых служб П. М. Волконский и другие в 1810–1812 гг. придерживались оборонительной тактики, предлагая вести войну на территории западных русских губерний (об отступлении до Москвы тогда никто и не помышлял), то другие генералы (например, П. И. Багратион) настаивали на стратегии наступательной. Воевать надо, говорили они, не в России, а за ее пределами, на территории Польши и Пруссии.
Военному министерству России нужны были прежде всего сведения о состоянии армий Франции и ее союзников. Раньше такие данные получали через посольства, но они были отрывочными и неточными. Барклай-де-Толли предложил создать параллельно с дипломатической службу военных агентов (атташе) при европейских посольствах и миссиях России. Такие агенты посылались и ранее (в 1806 г. в Берлин и Вену), но службы военных атташе не существовало. Впервые она была введена в России с 1810 г. По мысли министра, военный агент должен был обладать дипломатическим иммунитетом. В задачу агента входило информировать министерство о военных приготовлениях Франции. В 1810 г. такие агенты были посланы Россией в Вену, Варшаву, Мюнхен.
Самой примечательной фигурой среди них был полковник граф А. И. Чернышев. Его официальная миссия состояла в перевозке личных писем Наполеона и Александра I. С октября 1810 г. к этой миссии добавилась неофициальная – сбор военной информации.
Фактически Чернышев осуществлял военную разведку. Это со всей очевидностью вытекало из врученной ему инструкции Чернышев обязан был собирать и сообщать в Россию сведения о военных приготовлениях Франции и ее союзников (дислокации войск, резервах, вооружениях, крепостях и т. п.) Вся эта «неофициальная» деятельность Чернышева проходила в строжайшей тайне. Он подчинялся только царю и военному министру. Ни Румянцев, ни Куракин не могли ничего приказать Чернышеву.
Чернышев выполнял задание военного разведчика до февраля 1812 г. Немало ценных сведений сообщил он русским генералам. Но его заслуга была не только в том, что он лично выполнял самые рискованные разведывательные задания – Чернышев был еще и тем, кого сегодня во всех разведках мира именуют резидентом. В его «резидентуру» (хотя такого термина тогда еще не существовало) входили такие известные в истории лица, как будущий министр иностранных дел России и канцлер граф Карл Нессельроде (тогда, с марта 1810 г. – скромный «чиновник по финансовой части» российского посольства в Париже) и бывший министр иностранных дел Наполеона Шарль-Морис Талейран (в 1808–1814 гг. в отставке), а также два глубоко законспирированных военных разведчика – русский полковник Иван (Иоганн) Витт и французский полковник Мишель, крупный чиновник военного министерства Франции, много лет работавший на русскую разведку.
* * *
Если Мишель все же представлял собой типичный пример наемного «крота», работавшего за деньги, то фигура Ивана Осиповича Витта (1781–1840 гг.), как талантливого и удачливого разведчика, все еще ждет своих исследователей.
Сын немца – коменданта военной крепости на юге Украины, в Каменец-Подольске, и матери-польки Софьи Витт, известной в конце XVIII в. авантюристки и любовницы многих знаменитых людей (среди ее поклонников был сам всесильный екатерининский вельможа светлейший князь Григорий Потемкин-Таврический), молодой Витт благодаря матери получил блестящее домашнее образование (с детства свободно говорил на шести европейских языках) и не менее блестящее начало военной карьеры – с одиннадцати лет как и все дворянские «недоросли» был записан «для прохождения службы» в русскую императорскую конную гвардию, вступив в службу с 18 лет, получил чин корнета, но уже через два года, благодаря личной протекции Павла I в 1801 г. (и снова не без содействия матери) на зависть своим безусым однокашникам сразу «прыгнул» через все чины – стал гвардейским полковником (самый молодой полковник во всей русской армии)
Однако Витт не рвется в командиры полка – он выбирает малозаметную «канцелярскую» работу в Главном штабе императорской гвардии в 1801–1805 гг. корпит над бумагами – изучает уставы армий Наполеона, их структуру, размеры жалованья и т. п.
Но в 1805 г. сам просится в действующую армию и храбро сражается под Аустерлиц (был контужен, но остался в строю).
В 1807 г. – новый поворота судьбе молодого гвардейского полковника (кстати, и его будущий начальник А. И. Чернышев, будучи моложе Витта всего на четыре года, тоже получил полковника в 25 лет) его вызывают в Тильзит к царю Александру I Последний представляет Витта Наполеону, и после этой встречи молодой полковник вдруг в 26 лет неожиданно выходит в отставку и исчезает.
Но в начале 1808 г. до его сослуживцев по Главному штабу гвардии в Петербурге доходят слухи – Витт предатель Он, оказывается, «завербован» наполеоновской разведкой о время пребывания в Тильзите, сбежал во Францию и там поступил на службу к Наполеону. Все оказалось верным, – Витт действительно оказался в Париже, более того, был принят с сохранением чина полковника в наполеоновскую армию, вскоре вошел в доверие к маршалу Мюрату, а затем – и к самому Наполеону. Тот даже делает русского полковника начальником своей временной походной канцелярии и берет с собой в 1808 г. в Испанию.
Затем Наполеон поручает Витту ряд деликатных секретных заданий тот едет с тайной миссией на Балканы (вспомните, как болезненно в Петербурге в 1802–1807 гг. относились к проискам французской дипломатии и разведки на Балканах – а там, оказывается, в 1809 г. побывал и «наш человек»!) поручает в 1810 г. посредничество в своей неофициальной переписке с польской графиней и своей мимолетной любовницей Марией Валевской и, наконец, в начале 1811 г. назначает Витта своим личным тайным представителем в Варшаве – центре сбора всех шпионских сведений перед готовящимся вторжением «Великой армии» в Россию
Но за две недели до вторжения Наполеона Витт исчезает из Варшавы и «всплывает» в штабе 1-й русской армии М. Б. Барклая-де-Толли с целым портфелем сверхсекретных бумаг французской армии (дата и маршруты вторжения, основные места переправы через р. Неман, списки завербованных шпионов на русской стороне и т. д.).
К удивлению некоторых бывших сослуживцев Витта по Главному штабу гвардии, еще в 1808 г. требовавших разжалования молодого полковника как «дезертира», Барклай не только не арестовал «шпиона Наполеона», а, наоборот, заперся с ним у себя в кабинете и проговорил всю ночь. Изумленным сослуживцам «дезертира» он затем объяснил, что Витт не только не вычеркнут из списков русской гвардии, но и все эти годы числится в «длительной заграничной командировке» по штабу 2-й армии Багратиона, а вся его «отставка» в 1807 г. не более чем мистификация.
Только тогда сослуживцев «дезертира» вдруг осенило. Когда в 1808 г. они «сигнализировали» лично Александру I от имени полкового гвардейского суда офицерской чести о «предательстве» Витта и требовали его разжаловать, судить и сослать «в Сибирь навечно», царь на их бумаге почему-то начертал:
«В ходатайстве отказать, оставить [Витта] в списках [русской] гвардии».
И уже совсем были добиты завистливые сослуживцы, когда от Барклая-де-Толли Витта с фельдъегерем доставили в Петербург прямо к самому царю, и тот, закрывшись, проговорил с «дезертиром» целых пять часов! Да еще вышел Витт из царского кабинета уже не полковником, а 30-летним гвардейским генерал-майором!
И было за что. Витт ведь не только выкрал сверхсекретные оперативные документы «Великой армии» накануне ее вторжения в Россию, но и еще в 1808–1811 гг. являлся активным связником между Мишелем, Талейраном, сестрой Наполеона Полиной Боргезе (ее парижский салон в 1808–1810 гг. был легальным местом встреч между Чернышевым и Виттом) и Нессельроде.
Последний же сыграл не менее важную роль как связник между Талейраном и Александром I.
Любопытно, что Витт успел предупредить Барклая – «Дрисский лагерь» прусского генерала на русской военной службе Карла Фуля (Пфуля – о нем саркастически писал Лев Толстой в эпопее «Война и мир») – ловушка.
* * *
В марте в Париж был послан советник русского посольства по финансовым вопросам Нессельроде. Неофициально его миссия была аналогична миссии Чернышева, только много шире – он должен был информировать царя не только о военных, но и о дипломатических мероприятиях Наполеона. И самое главное – Нессельроде был тайным посредником между царем и основным агентом Александра I во Франции – Талейраном.
