Такое двусмысленное положение Румянцева (хотя он и понимал его причины) вызывало с его стороны недовольство, усугублявшееся разногласиями с царем относительно ряда важных вопросов (сроков готовности к войне, ускорения примирения с Англией и т. д.) Наряду со Сперанским и Куракиным Румянцев был сторонником максимального отсрочивания качала войны в целях лучшей подготовки к обороне. Накануне войны с Францией разногласия Румянцева с царем приняли такую острую форму, что канцлер отказался выполнить приказание царя о составлении резкой ноты французскому правительству и в мае 1812 г. подал прошение об отставке, которая, впрочем, была отклонена.
Вместе с тем Александр I не считал пока нужным менять эти три важные в дипломатической игре с Наполеоном фигуры. В то время как последний сменил за это время двух министров иностранных дел – Талейрана (не по своему желанию) и Шампаньи и одного посла – Коленкура, царь все оставил по-прежнему. Сохранение Румянцева, Сперанского и Куракина – этих столпов франко-русского сближения – на их официальных постах должно было демонстрировать неизменность внешнеполитического курса России, принятого в Тильзите.
Возможно, с точки зрения «двойной дипломатии» Александра I это был правильный шаг – за все время существования союза Россия старалась не дать Франции никакого формального повода для обвинения в отступлении от Тильзитских соглашений.
Если влияние Румянцева падало, то стремительно росли акции Нессельроде. Почти полуторагодичное пребывание на секретном дипломатическом посту во Франции сделало его самым информированным чиновником русского министерства иностранных дел. Нессельроде постарался максимально подробно передать царю эту информацию, а также свои (и Талейрана) соображения о внешнеполитическом курсе России в условиях теперь уже очевидной для всех неизбежной войны с Францией.
* * *
В середине октября 1811 г. Нессельроде представил Александру I итоговый отчет о своей миссии в Париже. Всю историю франко-русских отношений Нессельроде поделил на три периода: 1807–1809 гг. – «эпоха надежд», Тильзит и Эрфурт; 1810 г. – «начало разочарований»; с 1811 г. – состояние необъявленной войны.
Союз с Наполеоном принес России несомненные выгоды. Главнейшая из них – укрепление обороноспособности государства: сейчас у России самая сильная армия, которую она когда-либо имела с 1801 г. Поставленная в Тильзите цель – подготовиться к новой войне с Францией – достигнута.
Но этого мало. Начавшаяся сейчас война снова была бы войной один на один с Францией, что, учитывая опыт франко-австрийской войны, весьма опасно. Наполеон это хорошо понимает. Поэтому он любыми путями хотел бы спровоцировать Александра I на объявление войны первым, а главное – на выдвижение русских армий на территорию Польши и Пруссии. Тогда бы французская армия получила возможность разыграть второй вариант кампании 1806–1807 гг., попытавшись разгромить русские войска в одном-двух генеральных сражениях. Поэтому, предостерегал Нессельроде, ни в коем случае нельзя повторять ошибок войны 1806–1807 гг. Россия не должна дать себя спровоцировать.
Что же делать? По-прежнему выжидать. Но не пассивно (здесь позиции Нессельроде и Румянцева расходились), а активно. Нессельроде предлагал максимально ускорить тайные переговоры со всеми потенциальными союзниками Франции по войне против России, прежде всего с Австрией.
Нессельроде вслед за Талейраном придавал огромное значение позиции Австрии. Он считал, что только австро-русский союз может обеспечить России успешное ведение войны против Франции. Поэтому выигрыш во времени необходим русской дипломатии прежде всего для привлечения Австрии на свою сторону. Более того, в отчете Нессельроде уже вырисовывались контуры будущего Священного союза 1815 г., основой которого служил русско-австрийский союз.
Правда, брак Наполеона с австрийской принцессой Марией-Луизой в феврале 1810 г. очень осложнил эту задачу, но тем важнее фактор продления передышки в отношениях с Францией. Эта передышка – время поисков союзников против Наполеона. Для продления передышки Нессельроде предложил начать официальные франко-русские переговоры по спорным вопросам. Такие переговоры следовало бы вести еще весной 1811 г., когда поражение французских войск в Испании делало благоприятным заключение выгодной России конвенции с Францией. Но не поздно и осенью 1811 г. – русские войска успешно бьют турок, и не сегодня-завтра мир с Турцией будет заключен.
Царь должен послать в Париж доверенное лицо с проектом франко-русской конвенции. Проект, по мысли Нессельроде, включал бы шесть основных пунктов: 1) ольденбургский вопрос; 2) взаимное сокращение вооруженных сил у границ; 3) польский вопрос; 4) судьба Пруссии; 5) русский тариф 1810 г. и 6) австрийская гарантия этих условий франко-русского соглашения.
Позиция России по всем этим вопросам должна быть неодинаковой. Ольденбургский вопрос – второстепенный и выдвигается только как единственная формальная претензия России к Франции. В конце концов интересами герцога Ольденбургского можно и пожертвовать. Зато ни в коем случае не уступать в вопросе о русском тарифе. Гарантии Австрии, по словам Нессельроде, – первый шаг к русско-австрийскому союзу, который он считал «единственным спасательным кругом, оставшимся для России после стольких кораблекрушений». Впрочем на переговорах с Францией важно установить контакт с австрийской дипломатией, но решать вопрос о союзе с Австрией надо, конечно, не в Париже, а в Вене или Петербурге.
И, наконец, вопросы о вооруженных силах, о Пруссии и герцогстве Варшавском. Их обсуждение потребует много времени, и это очень хорошо. Россия должна демонстративно отвести войска от своей западной границы, но так, чтобы они в любой нужный момент могли снова быстро занять построенные там укрепления. За это Франция должна вывести или уменьшить количество своих войск в Пруссии. Формальный повод к тому есть: еще 8 сентября 1805 г. по франко-прусскому договору Наполеон обязался вывести свои войска из занимаемых им прусских крепостей.
На дворе уже осень 1811 г, а войска не только не выведены, но число их постоянно растет Бывший «чиновник по финансовой части» предлагал царю проект специальной русско-французской союзной конвенции по Пруссии, в которую и надлежало включить все его предложения. Кроме того, Нессельроде предлагал включить статью об обязательстве Наполеона не помогать полякам герцогства Варшавского вооружаться.
В целом условия этого проекта конвенции, выработанного Нессельроде, были, конечно, явно нереальными. Наполеон никогда бы на них не пошел. Но Нессельроде считал, что это и неважно: главное – выиграть время.
Выигрыш во времени от этих переговоров или даже (все может быть!) заключение с Наполеоном конвенции сроком на два года даст России дополнительную передышку для восстановления финансов и еще большего укрепления армии. За то же время она, как надеялся Нессельроде, заключит союз с Австрией и наладит тесный негласный контакт с Англией.
* * *
Откровения Нессельроде и Витта не были неожиданностью для Александра I. Многое из того, что предлагалось, уже давно осуществлялось царской дипломатией па практике.
Еще в ноябре 1809 г., вскоре после франко-австрийской войны, русское министерство иностранных дел направило в Вену для восстановления русско-австрийских дипломатических отношений графа П. А. Шувалова. В сентябре 1810 г. ввиду ухудшения отношений с Францией Румянцев предписал ему добиваться заключения русско-австрийской конвенции с включением в нее статьи об обязательстве России не помогать Франции в случае новой австро-французской войны с аналогичным обязательством Австрии при нападении Франции на Россию. Шувалов находился в Вене по март 1811 г. За это время его задача все более и более усложнялась: в ноябре 1810 г. Румянцев предложил ему заключить уже не конвенцию, а австро-русский секретный союз против Франции. Однако миссия Шувалова окончилась неудачей. Австрия, подобно Пруссии в 1806 г., отчаянно балансировала между двумя «союзниками».
Но Александр I не оставлял надежд на успех своей тайной дипломатии. 20 февраля 1811 г. он пишет австрийскому императору секретное письмо. В нем уже не было предложения о союзе, но зато в упор ставился вопрос: какую позицию займет Австрия в случае франко-русской войны? Царь советовал императору занять позицию нейтралитета, обещая за это свое содействие в возвращении отторгнутых Наполеоном бывших австрийских владений в Италии и на Балканах. Франц I ответил уклончивым письмом, однако оставил дверь для дальнейшего обсуждения открытой.
Тогда царь срочно послал в Вену своего посланника Штакельберга. Внешне его миссия выглядела не более успешной, чем миссия Шувалова. Ожесточенная русско-французская секретная борьба в Вене закончилась успехом Франции—14 марта 1812 г. в Париже был заключен австро-французский союзный договор, – в силу которого Австрия обязана была участвовать в войне против России на стороне Франции.
