Капитан Рахимбаев сидел на курпаче,[12] поджав под себя ноги. Раскаленная железная печь обдавала жаром. Расстеленный на полу дастархан был заставлен тарелками с конфетами, печеньем, орехами, гранатами, восточными сладостями. Потом появились чайник, пиалы, лепешки из пресного теста — фатир, куски отварного мяса, кислое молоко — катык, водка.
Муж Гулчехры — длинный, худощавый человек с продолговатой головой и обвислыми табачного цвета усами — хлопотал по хозяйству.
— Темиров, — представился он, виновато улыбаясь.
— Камол — сын Гулчехры от первого брака, — поспешила разъяснить Галина Дмитриевна.
— Другие дети тоже не от него, — добавил доцент, вовсе не заботясь о том, слышит его Темиров или нет.
Такая бесцеремонность покоробила и удивила Рахимбаева. Однако Темиров сделал вид, что ничего не произошло. Все с той же вымученной улыбкой он принялся услужливо разламывать лепешки.
Гулчехра время от времени заглядывала в комнату, интересовалась, как чувствуют себя гости.
— По-моему, эта женщина создана для того, чтобы мужчины теряли голову, — многозначительно заметила преподавательница.
Рахимбаев понял, что эти слова адресованы ему, и почувствовал неловкость. Темиров между тем продолжал делать вид, что, кроме обязанностей хозяина, его ровным счетом ничего не интересовало.
Тусклая электрическая лампочка в пестром плафоне создавала интимную обстановку.
Новый гость шумно ввалился в комнату.
— Кажется, я в самый раз!
— Вот приятная неожиданность! — обрадовалась Галина Дмитриевна.
— А, — широко улыбнулся гость. — И вы здесь? — Он был в элегантном костюме, который скрывал его полноту и делал моложе.
Галина Дмитриевна наклонилась к Рахимбаеву:
— Прошу любить и жаловать. Это Якуб Назарович Фазылов — очень хороший и полезный человек. Настоящий волшебник.
— Вы в этом уверены? — сверкнув золотыми коронками, спросил Фазылов. — Что ж, в таком случае могу предложить итальянские сапожки. Вы ведь говорили о них на днях.
— Вот видите! — горячо воскликнула женщина. — И как это вам только удается?
— А я их обмениваю на трактора, — засмеялся он.
— Началось! — недовольно обронил Каландаров. — Однако хватить шутить. Лучше выпьем за этого человека, хотя бы потому, что его дочь учится на нашем факультете.
— Вернусь утром, — сказала Гулчехра мужу. Он стоял на морозе жалкий, дрожащий, с непокрытой облысевшей головой, придерживая полы стеганого халата.
Капитан Рахимбаев подумал, что никогда бы не отпустил свою жену в ночь с чужими людьми. Но Темиров лишь покорно сложил руки на груди.
Гулчехра снова «забыла» включить счетчик, и Рахимбаев сделал это за нее. Дорога была ровная, спокойная. Стрелка спидометра застыла на отметке «90». Перед постом ГАИ у въезда в Душанбе Гулчехра сбросила скорость.
— Вам куда? — спросила она у Рахимбаева.
— На улицу Айни.
— Тогда вначале завезем их.
Галина Дмитриевна сошла на улице Путовского в восемьдесят втором микрорайоне.
— Надеюсь, еще встретимся, — сказала она Рахимбаеву.
— Все может быть.
Каландаров распрощался на улице Маяковского. На счетчик он даже не взглянул. Гулчехра достала из багажника довольно объемистый сверток и с обворожительной улыбкой передала доценту. Он взял его, чуть заметно кивнув.
Город уже спал. «Волга» в гордом одиночестве скользила по безлюдным улицам.
Капитан искоса взглянул на Гулчехру.
— Как же вы доберетесь обратно? — спросил он.
— Думаю, что на такси, — ответила женщина совершенно серьезно.
«А ведь я, кажется, глупею!» — обозлился на себя Рахимбаев и решил больше не ввязываться в разговор.
За поворотом на аэропорт он попросил остановиться, Гулчехра заученно выключила счетчик.
«Есть ли у меня двадцать рублей», — подумал капитан, доставая бумажник.
— Не надо, — сказала Гулчехра.
Он посчитал деньги и облегченно вздохнул.
— Не надо, — повторила она. — Это моя забота.
Рахимбаев молча положил на сиденье, четыре пятерки. Теперь оставалось только покинуть машину.
— До свидания, — сказал он.
— До свидания.
Зеленая «Волга» стремительно набрала скорость и растаяла в сгустившейся мгле.
Северо-западнее Мурманска
По истечении установленного законом срока дело об убийстве в колхозе «Ватан» было приостановлено. Однако сотрудники уголовного розыска продолжали вести оперативную работу по установлению личности убитого. Началась обычная в таких случаях длительная переписка с органами внутренних дел других республик и областей страны.
Все ответы ложились на стол ближайшего помощника Дианинова подполковника Саидова и вскоре уже составили объемистый том.
Наконец в середине января управление внутренних дел Мурманской области сообщило, что осенью из поселка Заснеженный для закупки винограда и других южных плодов выехал в Таджикистан заготовитель районной конторы Решетов Василий Кузьмич. Он взял под отчет крупную сумму денег и пропал без вести. Теперь его разыскивают как расхитителя социалистической собственности.
Возраст Решетова и некоторые детали одежды совпадали с приметами неизвестного мужчины, убитого в колхозе «Ватан». Время исчезновения также соответствовало заключению судебно-медицинской экспертизы о давности смерти. Кроме того, передние зубы верхней челюсти у Решетова были с золотыми коронками. И здесь все сходилось.
Возникла необходимость поездки в Мурманскую область для опроса лиц, близко знавших Решетова, предъявления одежды для опознания и более тщательного изучения связанных с его исчезновением обстоятельств.
«Поедет Колчин», — решил полковник Дианинов и вызвал к себе майора.
— Соответствующие полномочия прокурора получены, и вы, Максим Петрович, будете действовать по его поручению.
Майор Колчин прилетел в Москву поздно вечером и сразу закомпостировал билет на ближайший рейс в Мурманск. Чтобы успеть на самолет, он взял такси и из аэропорта Домодедово переехал в Шереметьево. Но оказалось, что зря торопился: рейс задерживался по погодным условиям.
В Мурманск Колчин прилетел лишь в десять часов утра, а вернее, полярной ночи. Люминесцентные фонари выхватывали из темноты замерзшие громады домов, светлые дорожки стелились под колеса.
Товарищи из областного управления внутренних дел не только встретили Колчина в аэропорту и заказали билет на поезд, который в этот же день отправлялся в Никель, но даже снабдили полушубком и валенками. В них было по-домашнему тепло и уютно, совсем не хотелось думать о той тяжелой миссии, которую ему предстояло выполнить в далеком северном поселке.
В вагоне пассажирского поезда было нестерпимо жарко. Колчин едва дождался своей остановки.
Он сошел на небольшом полустанке, засыпанном снежными сугробами. Чистый, морозный воздух мгновенно вернул бодрость.
— Прошу в машину, — пригласил розовощекий лейтенант в огромном тулупе.
— Далеко ехать? — поинтересовался Колчин.
— До Северного полюса не дотянем.
— Вот тут вы меня разочаровали! — улыбнулся Колчин, любуясь высоким небом с бесчисленным множеством непривычно расположенных звезд…
Часы показывали половину одиннадцатого, и майор с трудом заставлял себя поверить, что уже давно наступило утро, а не стоит глубокая ночь, и потому он никого не тревожит, не поднимает с постели — рабочий день в разгаре.
— Как отдохнули, Максим Петрович? — спросил начальник районного отдела внутренних дел подполковник Сомов.
— Никогда еще не спалось так сладко.
