— Где машина? — спросил Буйвол. — Что ты наболтал шоферу?
— Ничего я не говорил!
— Врешь, детка. — Том уловил в спокойном на этот раз голосе Буйвола зловещие нотки. — Ты почему хотел убежать?
Кто-то сильно ударил сапогом в лицо. Том застонал и сделал последнюю попытку вырваться. Не удалось.
Тогда вся боль неудачно сложившейся жизни, одиночества, смертельной тоски по хорошему, честному вдруг прорвалась наружу. Том зашептал слипшимися, окровавленными губами:
— Гады вы все… ползучие! — и, с трудом приподняв отяжелевшую голову, плюнул на Буйвола.
— Кончай! — раздался скрипучий голос капитана «Медузы». Кто-то сильней навалился на ноги. Том хотел закричать, но жесткая ладонь Буйвола сдавила ему рот, так резко запрокинула подбородок, что затрещали шейные позвонки.
Разжимая руки, Буйвол заметил глухо:
— Готов!
— Подальше его, в хлопок! — распорядился Горский, подхватывая обмякшее тело.
В двадцать три часа десять минут заставу подняли в ружье. Майор Ярцев с группой пограничников выехал по тревоге в Новабад. Здесь его поджидал человек в косоворотке. Это был капитан Харламов.
— Мы немного не рассчитали, — сказал он.
Вслед за майором выскочил невысокий крепыш, заменивший проводника службы собак Ковалдина.
— Пускайте овчарку по следу! — распорядился начальник заставы. Амур сразу потянул в хлопковое поле. Когда обнаружили труп, Ярцев догадался, что убит юноша, предупредивший Стебенькова об опасности.
— Вперед!
Амур снова вывел пограничников на шоссе.
Карта вновь легла на стол полковника Заозерного. Начальник отряда знал: граница плотно закрыта, район, где скрывался враг, блокирован. Теперь нужно было сжимать кольцо.
— Итак, товарищи офицеры, мое решение. — На мгновение задержал взгляд на майоре Серебренникове. Держится молодцом, а ведь только что его сын подвергался смертельной опасности.
Зазвонил телефон. Генерал предупредил, что, если не управятся до рассвета, утром вышлет самолет.
Затем поступило сообщение от майора Ярцева. Бандитам удалось сбить овчарку со следа. Возникло предположение, что они направлялись в сторону районного центра, но могли выйти и на окружную дорогу.
Ярцева сменил у аппарата старший лейтенант Пулатов.
— Катер патрулирует? — спросил полковник. — И вышлите наряд на окружную.
Вдруг Заозерный поинтересовался:
— Как чувствуете себя, Пулатов?
— Мне бы его, товарищ полковник, своими руками!..
— Ну-ну, не горячитесь. — Начальник отряда прекрасно понимал, что творится сейчас в душе молодого офицера.
Серебренников по просьбе Заозерного связался с райкомом, попросил поднять на ноги активистов, а сам срочно отправился на заставу Ярцева, где назревали основные события.
Стебеньков охотно предоставил свой автомобиль в распоряжение пограничников. Рядом с ним в кабине сидел старшина Пологалов, в кузове устроился младший сержант Бегалин.
Спустя некоторое время подъехали к полевому стану. Под навесом спали колхозники. Напротив, через дорогу, возвышалась насосная станция, чуть в стороне — заброшенный домик геологов. Пологалов удивился, заметив рядом людей. Он знал, что вот уже несколько дней изыскательские работы велись в другом месте.
— Остановитесь! — приказал старшина Стебенькову. — Мотор не выключать.
Пологалов открыл дверцу кабины и окликнул Бегалина. Четверо возле домика продолжали спокойно сидеть.
«Стоит ли терять время?» — подумал старшина, издали вглядываясь в их лица. Один закрылся рукой.
«Горский!» — узнал старшина, инстинктивно отклоняясь в сторону. В тот же миг прозвучал выстрел, обожгло руку. Другим выстрелом сбило фуражку с Бегалина. Звякнули фары, и стало темно.
Старшина сделал несколько выстрелов наугад. Бегалин подполз к нему.
— Ракету! — приказал Пологалов.
Сзади хлопнула дверца кабины. Старшина заметил, как за машину метнулись тени, а возле себя увидел Стебенькова.
— Вы зачем здесь?
— Ранены, товарищ старшина? — встревоженно спросил Стебеньков. — Сейчас помогу.
— Назад, в машину! — приказал старшина. Но было уже поздно. Он разрядил всю обойму вслед сорвавшейся с места машине. Рука отяжелела, не слушалась.
Машина скрылась.
К пограничникам бежали разбуженные выстрелами колхозники…
Буйвол и Василий Васильевич, еще не веря в спасение, лежали на полу кузова. Когда выстрелы прекратились, Буйвол поднял голову.
— Зуб! — окликнул он.
Зуба в кузове не было. Заглянул в кабину: за рулем — Горский, рядом никого.
— Влип наш Зуб.
— Для того и брали, — усмехнулся Василий Васильевич. Опасность придала ему силы.
Зуб, подгоняемый страхом, обогнул полевой стан. На небольшой площадке паслись кони. Плохо соображая, он вскочил на одного из них, ударил в бока каблуками. Конь понес. Зуб едва успел ухватиться за гриву.
«Пусть несет! — обрадовался он. — Лишь бы подальше отсюда!»
Но конь неожиданно встал. Не удержавшись, седок перелетел через голову и сразу вскочил. Кругом темно. Так ведь это конюшня!.. Кто-то снаружи запер ворота.
— Здесь он! — сказали Ярцеву, едва «газик» остановился. — Вижу, понимаете, скачет. А кто скачет?.. Слышал выстрелы.
Перед пограничниками стоял старый колхозник в стеганом халате, неловко переминался с ноги на ногу.
— Пожалуйста, отойдите в сторону, — попросил начальник заставы.
Медленно раздвинулись ворота. За чинарой, метрах в двадцати от входа в конюшню, притаился вожатый с Амуром.
Из конюшни неуверенно вышел человек.
— Руки вверх!
Зуб послушно выполнил приказание — он готов на все, лишь бы облегчить свою участь.
— Я все скажу… Все! — запричитал заискивающим, визгливым голосом.
Тогда жили в старом доме на углу Обсерваторской и Дровяной. Кривая лестница вела в душную, тесную мансарду. Дверь упиралась в сундук и отворялась только наполовину. Отец лежал на кушетке возле обклеенного бумагой окошка и тяжело дышал.
Пятилетнему Володе было страшно. Он затаился в полутемной комнате. Мать сидела у постели больного. Ждали доктора. Отец мучился, и мальчик сказал матери: «А ты подведи часы, чтобы доктор скорее пришел». На другой день отец умер…
Странно, почему же вдруг перед встречей с сыном вспомнился этот невеселый эпизод из далекого детства?
В первый раз за все время службы Серебренников торопил Микаеляна.
На заставе Серебренников глазами поискал сына. В помещении надрывался телефон, Пулатов то и дело переспрашивал кого-то, передавал приказания.
Майор испытующе взглянул на него. Пулатов подошел к макету участка:
— Вот здесь обстрелян автоинспектор!
Судя по всему, Горский вел свою группу в Оленью балку. Экипаж катера был предупрежден.
Серебренников понимал: отсюда до нее всего ближе.
— Тревожных в машину! — приказал он.
— Бородуля! — услышал Серебренников среди фамилий пограничников. Это хорошо — давно пора проверить ефрейтора в настоящем деле.
Сто двадцать секунд на сборы. Всего две минуты было у него для свидания с сыном. Майор быстро прошел в ленинскую комнату.
— Юрик! — сжал сына в крепких объятиях, потом оттолкнул и рассмеялся. — Вот ты какой! Молодец, что приехал. — Серебренников хотел еще что-то сказать, но время неумолимо отсчитывало секунды. — Ты подожди здесь, я скоро. — Он посмотрел на сына таким долгим взглядом, словно хотел запомнить навсегда.
