Кеб уехал, скрывшись во мгле. Друзилла с легкой дрожью взялась за руку своего спутника, и они занялись делом, которое обещало занять немало времени. Вначале девушка стояла поодаль, когда детектив разговаривал с торговцем вразнос, с оглашавшим новости уличным крикуном и со старьевщиком, от которых ему не удалось узнать ничего стоящего. Монк не удивился тому, что эти люди казались девушке чужаками и вызывали у нее испуг. Она, наверное, с трудом улавливала смысл их речи, а их потемневшие от глубоко въевшейся грязи лица, казалось, не выражали ничего, кроме постоянной настороженности и смешанной со страхом злобы.
Не успели Уильям с Друзиллой пройти и сотни ярдов, как их окружила целая ватага детей с исхудавшими лицами, из-за чего глаза у них казались непомерно большими. Многие из них были босыми, несмотря на то что им приходилось ходить по ледяным булыжникам мостовой. Их одолевало любопытство, и каждый надеялся выклянчить фартинг или полпенни. Грязные ручонки цеплялись за рукава Монка и юбки его помощницы, ширина которых более чем в два раза уступала ее обычным кринолинам.
Они понемногу продвигались в западном направлении. На Роупмейкерс-филдс сыщик переговорил с несколькими лавочниками, а Друзилла, наконец, собралась с духом и высказала некоторые собственные предположения. Однако они пока так и не сумели добыть какие-нибудь полезные сведения. Лишь иногда им приходилось слышать имя Кейлеба Стоуна. О нем мало кто отзывался положительно: по большей части в словах собеседников чувствовался неприкрытый страх.
На Эмметт-стрит их ждало то же самое. Речной туман там сделался еще гуще: он висел, словно плотная пелена, едва пропускавшая дневной свет. Улицы казались однообразно серыми, высокие узкие стены домов покрывали копоть и сырые разводы, а из печных труб поднимались дрожащие струйки жидкого дыма. Выгребные ямы, соединявшиеся со сточными канавами, наполняли воздух удушающим зловонием. Туман подавлял все звуки – даже шаги прохожих становились в нем едва слышными. Время от времени с реки, протекавшей за следующей улицей, доносился рев сирены, предупреждающей суда об опасности.
Несколько раз Друзилла устремляла на Монка вопросительный взгляд, исполненный страха.
– Вы хотите вернуться? – спросил он, догадавшись, какой испуг и сожаление она должна сейчас испытывать. Одно то, что мисс Уайндхэм углубилась так далеко в эти трущобы, являлось смелым поступком для девушки, не имевшей представления о подобных вещах.
– Мы пока еще ничего не узнали, – упрямо ответила она, стиснув зубы. – Благодарю вас, но я решила продолжать.
Уильям улыбнулся с непритворной теплотой и чуть крепче взял ее за руку, прежде чем они направились мимо Вест-Индия-Докс в сторону Собачьего острова.
На Вест-Ферри-роуд сыщик остановил женщину с огромным бюстом и короткими, сильно распухшими ногами. Она держала в руках сверток какого-то тряпья и как раз собиралась войти в дверь, откуда разило запахом подгоревшего жира и застоявшихся нечистот.
– Эй! – окликнул ее Монк.
Остановившись, женщина обернулась, слишком усталая, чтобы проявлять любопытство.
– Да? – спросила она.
– Я ищу одного человека, – начал детектив, точно так же, как и во всех предыдущих случаях. – Я отблагодарю вас, если вы поможете мне его найти.
– Правда? – Неподвижное лицо женщины чуть оживилось. – И кого же вы ищете?
Друзилла протянула ей нарисованный Энид портрет Энгуса, и местная жительница внимательно вгляделась в него при слабом свете. Потом лицо у нее сделалось жестким и она, сунув портрет в лицо Монку, сердито проговорила:
– Если вам нужен Кейлеб Стоун, ищите его без меня! К черту ваши деньги! Они не понадобятся мне в могиле!
– Это не Кейлеб Стоун, – торопливо сказал сыщик.
– Нет, это он! – Женщина опять резким жестом протянула ему портрет. – За кого вы меня принимаете? Я знаю Кейлеба Стоуна как облупленного!
– Это не Кейлеб, – поспешила успокоить ее мисс Уайндхэм, впервые взяв в свои руки инициативу. – Это его родственник, поэтому он так на него похож. Но вы все-таки приглядитесь получше. – Взяв портрет у Монка, она снова подала его женщине. – Посмотрите на это лицо. Вы видите, что оно выражает? Неужели этот человек похож на таких, как Кейлеб Стоун?
Их собеседница задумалась, сморщив лицо.
– Он здорово смахивает на Кейлеба Стоуна, – все же осталась она стоять на своем. – С виду он настоящий джентльмен, но у него такие же глаза, и нос тоже…
– Однако это другой человек, – продолжала настойчиво объяснять Друзилла, – это его брат.
– Неправда! У Стоуна нет брата!
– Нет, есть.
– Ну… – задумчиво проговорила женщина. – Может, он и не совсем на него похож, но я его не видала.
– Он был хорошо одет и правильно говорил, – добавила Уайндхэм.
– Говорю вам, он мне не попадался! Чего еще вам от меня надо? – Жительница трущоб сунула рисунок обратно.
Но прежде чем Друзилла успела его взять, дверь широко распахнулась, и из-за нее выглянул тощий мужчина с потемневшим, давно не бритым лицом.
– Когда ты, наконец, кончишь болтать, жирная корова?! Где мой обед? – закричал он на полную женщину. – У меня уже кишки заворачиваются, а ты все стоишь и чешешь языком с какой-то потаскушкой… Живо иди домой!
– Закрой рот и иди сюда, глянь на эту картинку! – прокричала в ответ женщина, не слишком разозлившись на то, что с нею так разговаривают. – Так, значит, вы нам заплатите? – повернулась она затем к Монку.
– Да, – согласился тот.
Мужчина неохотно вышел из дома, и на его сморщенном лице появилось подозрительное выражение. Он пристально посмотрел на Друзиллу, а потом перевел прищуренный взгляд на сыщика и лишь после этого принялся, наконец, рассматривать портрет.
– Да, – заявил он через некоторое время, – я его видел. Только зачем он вам понадобился? Он тогда выпил пинту пива в «Артишоке», а после пошел в сторону реки. И что в этом такого?
– Может, вы видели Кейлеба Стоуна? – с сомнением спросил Уильям.
– Нет, я видел не Кейлеба Стоуна, – ответил мужчина, передразнивая его. – Я не спутаю Кейлеба Стоуна с приличным парнем, к тому же хорошо одетым.
– Когда он вам встретился? – поинтересовался Монк.
– А я помню? – раздраженно бросил обитатель трущоб. – На той неделе или на позапрошлой.
Сыщик еще глубже засунул руки в карманы.
– Как это не помнишь, дубина?! – сердито проговорила женщина. – Пораскинь мозгами! В какой день это случилось? До того, как твоя тетка принесла тебе носки, или после?
– Как раз в тот день это и было, – угрюмо ответил ее муж. – Или за день до того… – Мужчина икнул. – Если раньше, значит, с тех пор прошло уже две недели, точно! Больше я вам ничего не могу сказать. – Повернувшись, он снова скрылся в доме.
Женщина протянула руку, и Монк дал ей шиллинг. Местные жители назвали именно тот день, когда пропал Энгус Стоунфилд, за это стоило заплатить щедрую сумму.
– Спасибо, – вежливо сказал детектив.
Схватив монету, женщина спрятала ее в своих необъятных юбках и отправилась вслед за мужем, захлопнув за собой дверь.
Уильям обернулся к Друзилле. Лицо ее выражало торжество победы, глаза сияли, и, казалось, даже кожа у нее светилась. Обрадовавшись, что им удалось узнать, что Энгуса в день его исчезновения видели на Собачьем острове, и выяснив даже, в какой трактир он заходил, Монк, находясь в обществе мисс Уайндхэм, ощутил еще больший подъем, еще глубже осознал, насколько прекрасна его спутница.
– А не зайти ли нам в «Артишок», чтобы немного перекусить? – предложил он, широко улыбнувшись. – По-моему, мы вполне это заслужили.
– Это точно, – весело согласилась Друзилла, взяв его под руку. – Мы попробуем у них самые лучшие блюда.
Когда они обедали в «Артишоке», Уильям попытался расспросить владельца трактира – грузного мужчину с багровым лицом и большим носом, приплюснутым в результате какой-то давней травмы. Однако тот оказался слишком занят и явно не собирался отвечать на вопросы, не имеющие отношения к оплате счета. Поэтому Монку не удалось выяснить ничего, за исключением того, что в таком месте встреча двоих мужчин вполне могла остаться незамеченной.
Потом они заходили в несколько магазинов и пробовали обращаться к прохожим, но в этот сумеречный туманный день их встречалось не слишком много. Где-то около трех часов сыщик предложил Друзилле отвезти ее домой. К вечеру заметно похолодало, и к тому же пронизывающая сырость пробирала их до самых костей, да и его спутница, наверное, здорово утомилась.
– Спасибо, но вам незачем меня провожать, – с улыбкой ответила девушка. – Я знаю, вы намерены продолжать поиски, пока не стемнеет.
– Нет, я обязательно должен вас отвезти, – настаивал Монк. – Здесь вам никак нельзя оставаться одной.
– Ерунда! – бросила в ответ Уайндхэм. – В этом смысле мы равны. Я понимаю приличия, но не люблю, когда меня считают недотепой. Остановите мне кеб, и через час я буду дома. Если станете намекать, что я вам в тягость, вы лишите меня того удовольствия, которое я сегодня получила. – Ослепительно улыбнувшись, она со смехом продолжила: – К тому же мне придется расстаться с чувством выполненного долга. Я прошу вас, Уильям. – Она впервые назвала его по имени, и Монку показалось весьма лестным услышать его из ее уст.
