– Я умираю, – тихо отозвался Альберт. – Ах, ты не знаешь, не знаешь, насколько он счастливее меня, и какую цену я плачу за опасность, которой он подвергается!
XII
РУКА В ПЕРЧАТКЕ
События этим вечером развивались быстро. Еще не было и девяти часов, когда запряженная карета подъехала к крыльцу и остановилась, ожидая Жоржа.
– Держу пари, что он уже этим вечером отправится развлекаться! – воскликнула госпожа Майер, услышав цоканье копыт по аллее. – Молодые люди не тратят времени на пустые разговоры с мамочкой в гостиной. Мне по душе мальчики, которые заботятся, чтобы кровь не застаивалась в жилах, крутят любовь и крутят деньги!
Она приоткрыла дверь в прихожую, чтобы посмотреть, как будет уезжать молодой хозяин, но у нее было достаточно времени потерять вконец терпение, ибо господин Жорж только-только приступил к своему туалету.
Именно тогда, когда госпожа Майер начала свои философские обобщения, Жорж, наш беглец из тюрьмы де ла Форс, попал в умелые руки камердинера Тарденуа. Впрочем, это преувеличение – Жорж и сам справлялся со всем, что считается обязанностями камердинера: тщательно выбрился, оставив лишь крошечные кокетливые усики, столь же тщательно причесался и стер едва заметные остатки шрама.
В общем, он не солгал, сказав, что рука у него действует неплохо.
Комната, в которой он находился, была обставлена изящно, но без лишней роскоши. На стене висели портреты госпожи де Сузей, Альберта и молодого красавца в военной форме.
– Я уверен, что ты заходил сюда в мое отсутствие, Жан, – сказал Жорж, поправляя прическу.
– И даже весьма часто, – отвечал старик.
– А Альберт? – осведомился молодой человек.
– Он заглянул однажды, но госпожа герцогиня очень его ругала, – сказал Тарденуа.
– Почему? – спросил Жорж.
– И была права. Он вышел отсюда совсем больным. У господина герцога доброе сердце, – ответил старый слуга.
– А теперь помоги мне, – попросил Жорж, – и я буду готов. Да, конечно, у него доброе сердце. Я это знаю.
Тарденуа заранее приготовил все, что требовалось Жоржу. На туалетном столике лежала большая овальная шкатулка, запертая на ключ. Тарденуа повернул ключ в замке и откинул крышку.
В шкатулке лежала рука в перчатке, высовывающаяся из рукава с манжетом, и была точь-в-точь как настоящая.
Жорж уже снял рубашку и стоял возле своей кровати, а полог падал ему на плечо, скрывая всю правую сторону тела. Теперь было видно, как хорошо он сложен, – грудь, шея, левое плечо и рука напоминали прекрасную скульптуру.
Тарденуа достал из шкатулки описанную нами вещицу, которая при этом металлически звякнула. Пальцы руки в перчатке повисли, а по другую сторону манжета показались металлические крючки и ремешок.
– Доктор ее еще усовершенствовал, – сообщил Тарденуа. – Вот вы сами и убедитесь. Он сказал, что это настоящий шедевр.
Руки старика-слуги исчезли за пологом, а сам он встал позади своего молодого хозяина, который внезапно побледнел и прижал к губам платок, сдерживая стон.
Вновь послышался скрежет металла.
– Скажите, если я нечаянно сделаю вам больно, – попросил Тарденуа дрожащим голосом.
– Уже все хорошо, – отвечал Жорж, снова обретая естественный цвет лица.
Старый слуга еще секунду задержался за пологом, затем крикнул почти весело:
– Готово!
И одновременно набросил на Жоржа тонкую батистовую рубашку и отодвинул полог. Туалетное зеркало отразило Аполлона.
Жорж рассмеялся.
– Я еще не привык, – сказал он, – думал, что расплачусь, как маленький. Поспешим.
Пальцы искусственной руки уже не висели, они, казалось, ожили.
– Опробуйте ее, – предложил Тарденуа, пристегивая панталоны к рубашке.
Левая рука Жоржа потрогала правую и с испугом отдернулась.
– Она же не металлическая! – прошептал он.
– Конечно! А вдруг кто-то неожиданно пожмет вам руку?! Теперь, пожалуйста, извольте, – подхватил Тарденуа. – Вы сами говорили, что доктор – волшебник, и теперь у вас настоящая живая рука.
Туалет был завершен в три минуты, и котелок, выходя, Жорж взял правой рукой.
На пороге он остановился и с некоторым замешательством все же спросил:
– А вы не знаете, Альберт возвращался на улицу Виктуар?
– Он покидал дом только один раз, – тихо ответил старик. – Это. произошло спустя примерно месяц после того ужасного вечера. Ему уже стало лучше. Когда он вернулся, нам показалось, что в его жилах не осталось ни капли крови. Мы думали, он умрет у нас на руках.
– Он виделся с этой женщиной? – спросил Жорж. Тарденуа собрался было ответить, но тут глубокий мягкий голос прозвучал позади Жоржа, и тот от неожиданности вздрогнул.
– Я больше никогда ее не видел и не увижу никогда, – произнес этот голос.
Жорж обернулся. В двух шагах от него стоял Альберт.
Покои Жоржа сообщались со всей остальной квартирой – на этот раз внутреннюю дверь оставили открытой.
Жоржу понадобились все его силы, чтобы не выдать испуга и тревоги, – перед ним стояла живая тень.
– Альберт! – воскликнул он. – Как я рад тебя видеть!
– Не лги, – ответил бледный молодой человек, пытаясь улыбнуться. – Как ты можешь радоваться мне такому, если любишь меня!
Жорж хотел возразить, но не смог.
– Поцелуй меня, – попросил Альберт. – Год назад я был здоровее тебя, помнишь?
Жорж крепко прижал его к себе.
– Ты плачешь, – сказал тот, кого называли секретарем, – все плачут, когда меня обнимают. Один я не плачу.
И он довольно резко высвободился из объятий Жоржа. Тарденуа отвернулся, чтобы скрыть слезы.
– Жорж, – продолжал Альберт, – сражаешься ты, умираю я. Ты полон сил, и это прекрасно. Я искренне рад за тебя, и будь осторожен. Когда у нее останешься только ты, Жорж, люби ее за нас двоих, очень тебя прошу.
Жорж слушал со страдальческим выражением лица.
– Во имя неба, господин герцог, – воскликнул он, – не говорите так, мне необходимо мужество.
– Да, да, это так, – горько признал Альберт, – ты полезен, ты служишь делу. Иди же и спаси тех, кого можно еще спасти. Я пришел сказать тебе, из-за чего я умираю, но услышал твои последние слова. Ты знаешь все, мне нечего добавить. Удачи!
И он медленно двинулся к двери, через которую вошел. Жорж хотел проводить его, но Альберт остановил его властным жестом и вышел, не сказав больше ни слова.
Минуту спустя терпение госпожи Майер было вознаграждено, и она наконец увидела, как ее «молодой хозяин» уселся в закрытую карету, которая уже давно ждала его у крыльца.
«Он все же благородная душа, – подумала госпожа Майер, – и так прекрасно носит фрак! Нет ничего унизительного в привязанности к хозяевам, особенно если они французы. Я желаю нашему влюбленному только удачи».
