Формально госпожа Алья является Арселю тоже родственницей, как и Аману, будучи двоюродной сестрой их отца и деда соответственно. Только вот теплоты и понимания от неё не дождаться. Да оно им и не нужно. Хотя… Надо бы поговорить со старой драконицей о её дальнейших планах на жизнь.
Управлять гаремом, который с отъездом Эдварда стал быстро уменьшаться в размерах (девушки просились к своим семьям, не желая больше оставаться в одиночестве и ожидании, а Эммилия, конечно, позволяла им уехать), надобности не было. Некоторые добровольно отправились в монастыри — пока курировать благотворительность. Хотя, скорее всего, это было лишь предлогом, чтобы не оставаться тут с Эммили. Все помнили их встречу в рабочем кабинете короля и боялись ссылки или наказания теперь, когда их защитник отбыл молодоженом в соседнее государство. Дела во дворце тоже вроде наладилась, слуги больше не работали спустя рукава, но совсем не благодаря управляющей. Так какого рожна она все ещё здесь сверлит вечно невольным взглядами мать наследника?
Решив, что поговорит с ней в ближайшее время, Эммили направилась в гостиную на ранний завтрак с принцем. Как бы найти способ получить ему вторую ипостась? Тогда Арсель мог бы занять трон официально, без всяких отказов нынешнего короля и без разговоров с ним, просто по праву прямого наследования. А она могла бы вместе с сыном продолжать жить спокойно, не объясняя каждому, кто по ошибке называл её королевой, что всё совсем не так.
Эммили и правда не была королевой. И была уверена, что не будет.
Глава 29
Но сегодня она решилась, наконец, войти в башню, где заточен король. Нужно принимать решение о дальнейшем пути страны. И понимать наверняка, чем грозит её сыну, если прежний правитель решит вернуться на трон.
Оставив Амана с Арселем, она медленно поднималась по крутой винтовой лестнице всё выше, держась одновременно и за хлипкие перила и за каменную кладку стены. Последняя внушала гораздо больше доверия.
Перед самым входом в просторную залу под самой крышей глубоко вдохнула. Последний их разговор заставил её в слезах бежать к мосту, чтобы оборвать все мучения. Стоя там, над обрывом, она готовилась сделать роковой шаг, отделяющий её от свободы. И скорее всего сделала бы, если не случай.
Но теперь она свободна. Его армия приняла её. Его народ принял её. И она не позволит отдавать себе приказы. Ведь идет за тем, чтобы забрать и его трон. Единственное, чем дорожит черствый и жестокий король. И она сделает это, не раздумывая. Даст ему шанс отказаться, но если нет — то заберет силой.
Причинит боль. Так же, как и он когда-то поступил с ней.
Можно было взять с собой воинов или хотя бы Арселя в качестве поддержки и защиты. Чего ждать от безумного короля, она не знала. Но не хотела демонстрировать свой страх чужим. Не хотела показывать и Арселю свои истинные чувства, сама боялась испугаться, склонить перед ним и его давящей энергетикой голову. И не хотела, чтобы хоть одна живая душа увидела её очередной позор. Хватит. Насмотрелись.
Прямо сейчас, стоя у самого входа, собиралась сделать шаг в неизвестность, прямо как тогда на мосту. Только раньше это виделось ей избавлением, а теперь разговор с королем все же пугал. Но она твердо решила, если он попробует лишить её сына — она его уничтожит. Найдет способ отнять не только трон, но и жизнь у почти бессмертного дракона. Она пока не знала, как именно. Но решимость в душе только крепла.
Огромную залу больше чем на две трети занимала кованая решетка, светящаяся магическим мерцанием. У дальней стены за ней, прислонившись к камню, сидел король.
Она узнала бы его даже так — со спины, сгорбившегося, обросшего, в пыльной одежде. Даже в таком положении было заметно, что король гораздо мощнее младшего брата. Эммили уже и забыла, насколько… Длинные, когда-то шелковистые и благоухающие ароматами, волосы спутаны и неухожены.
А раньше ведь она выглядела точно так же, сидя на полу у его ног. И он тогда прошел мимо, не сказав и слова. Она и не ждала милосердия или жалости. Хотя бы просто слова… поддержки, успокоения. Пусть даже неискренние, как и все, что он ей говорил. Но зато она бы услышала его голос, он помог бы справиться с болью и страхом. А она могла бы убедить себя, что все не так уж и плохо. Но не получила ничего, кроме молчания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И вот сейчас ей придется заговорить первой.
Как только она вошла, мужчина сжал голову руками, и начал раскачиваться, что-то неразборчиво бормоча. Действительно выглядел безумцем. Подойдя ближе, девушка разобрала невнятное: «Это неправда. Её тут нет. Это снова галлюцинации. Это неправда». Значит, то, что говорят о его сумасшествии — не ложь. Но это не меняет дела. Разве должно быть ей жаль своего палача? А жаль ли? Нет. В её душе не проснулось ничего к этому опустошенному и вроде постаревшему мужчине.
— Ваше величество, — она подала голос.
Его имени не называла с момента, когда получила клеймо позора. Тогда ещё ждала его, верила, что придёт. Зная, что это всё из-за него. Что всё — обман ради собственной выгоды короля. Но все равно зачем-то звала. Может правда то, что говорила ей Айвери? Только это перестало быть важным очень скоро. А теперь он для неё всего лишь король страны, наследником трона которой является её сын. И обращаться она к нему будет так же, как и к любому другому правителю.
Король тяжело поднял голову и попытался сфокусировать взгляд потухших черных глаз на ней, а потом вдруг жутко, совершенно не нормально, расхохотался.
— Как настоящая, — выдавил сквозь гомерический хохот, хрипло откашливаясь и вновь продолжая смеяться.
Она не могла перестать смотреть на него. Как отличался тот статный мужчина, которого она когда-то давно полюбила, от этого ничтожества. От этого падшего, не уважающего себя и других жестокого существа.
В клетке ему и место. Животное.
Но ведомая невидимой силой, она подошла почти к самой решетке, а король подполз ближе и просящее протянул руку сквозь прутья. Будто милостыню ждал. Эммили остановилась, чтобы не позволить ему коснуться себя.
— Сегодня поговоришь со мной, Эмми, или так и будешь молча укоризненно смотреть?
— Поговорю, — она сжала ладони. Он же совсем невменяем. И снова называет её так. Заставляя душу гореть, а тьму в ней разрастаться и клубиться, охватывая всю.
— Скажешь, как ненавидишь меня?
— Я здесь не за этим.
— Вот как, — король расхохотался снова, с каким-то отчаянием глядя на неё, — так зачем же, если не мучить меня? Заслужил. Начинай.
Он стоял перед ней на коленях, и покаянно склонил голову, ударившись ею о каменный пол. Но кажется даже не заметил.
— Давай, Эмми, только не исчезай быстро, — попросил.
— Я вернулась, Ваше величество. И хотела поговорить о Ваших планах на трон.
Говорила холодно и подчеркнуто вежливо. Она не монстр, как он, чтобы насмехаться над чужой беспомощностью, хоть и жалости тоже не испытывает.
— Трон?! — Король снова залился хохотом. — Какой трон, Эмми? Посмотри на меня! Я безумец. Теперь меня боятся и ненавидят все, не только ты. А трон… Он никому не нужен. Мы обречены. Она была права. Проклятие свершилось. Мы все прокляты и умрем.
— Говорите за себя, Ваше величество. Я не планирую умирать. И да, Вы довели страну до разрухи, но мы сделали многое, чтобы её восстановить. И сейчас необходимо, чтобы Вы отказались от трона для коронации другого. И ради Алмазного духа, не называйте меня так.
Он, разглядывая её, медленно поднялся и подошел совсем близко к решетке, практически утыкаясь в ту лицом, которое вдруг исказилось гневом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Кто ты?! Ты не моя Эмми.
— Верно, давно не Ваша.
— Ты другая, я не знаю тебя! Уходи, обманщица…
Король развернулся к ней спиной, хрипя и снова горбясь. Жалок. Он так жалок.
— Тогда на трон взойдет Арсель. Только он имеет право без Вашего отказа…
— ЧТООО?!
Глаза короля полыхнули яростью, и вокруг закружились золотые искры.
