— Ну, некоторая логика здесь присутствует, — заметил я. — Если Правитель воевал против тебя и проиграл, то с высокой вероятностью он начнёт новую войну или, по крайней мере, доставит кучу неприятностей, выбрав момент, когда ты этого меньше всего ждёшь.
— А как же честь? — спокойно поинтересовался Ресд.
— В смысле?
— Не убивать безоружного, например.
— Ну… Правитель может потерять свою силу?
— Государственную — может. А сила мысли есть сила мысли.
— Тогда он в любом случае не будет безоружным, разве не так? — я внимательно посмотрел повелителю драконов в глаза.
— А если он падёт перед тобой на колени и станет клятвенно уверять, что не будет снова пытаться тебя убить? — кажется, ему становилось всё интереснее.
Подумав, я признался:
— Не знаю. Ни разу не был в подобной ситуации, не могу представить своё поведение.
— Хм. Тогда продолжим. Большинство инферналов, около трёх четвертей, имеет склонность считать, что абсолютно всё имеет смысл. Из не-инферналов так считает меньше, около половины. При этом у не-инферналов это обычно носит отвлечённо-познавательный характер: есть определённые причинно-следственные цепочки, в соответствии с которыми происходят определённые события, и эти цепочки нужно понять, чтобы получить новые знания. У инферналов же абсолютный смысл обращён исключительно на них. Именно для них высшие силы посылают какие-то направляющие вехи, меняющие их определённым образом. Вообще, всё, что происходит, призвано оказать влияние конкретно на них. Предопределено, что ониоказались умнее огромного количества людей в том, старом мире. И именно ихте же силы «натренировали» настолько хорошо, что они стали готовы перескочить сразу на следующий уровень. Попадают они на этот следующий уровень, сюда, то есть, — и что узнают?
— Что здесь нужно создать свой идеал?
— Именно. Внимание идет не на всю фразу целиком, а на каждое слово в отдельности: «создать», «свой», «идеал». Дальше действует забавная, но от того не менее популярная логика: надо строить? Надо. Значит, ещё не построено? Не построено. Значит, этому кто-то или что-то мешает? Мешает. Кто-то. Абсолютно лишние здесь люди. Как, и они здесь свой идеал строят? Иэто они называют идеалом? Вот у меня — настоящий идеал! Какие бы ни были дальнейшие действия, такое направление мыслей уже задаёт определённые ограничения.
— А те, кто не считает, что всё предопределено?
— У этих жить мирно получается чуть лучше. Они не ставят себя в центр мироздания, а наполняют жизнь смыслом самостоятельно, всеми доступными способами. Казалось бы, никаких проблем, но они точно так же не видят ничего плохого в войне, а потому если им удобно начать конфликт, они его начинают. Удобно — в первую очередь, в моральном плане. Иногда из-за обид, из-за скуки, ещё из-за какой-нибудь мелочи. Из-за споров о земле, предательстве и так далее — почти всегда.
— Понятно.
Я хотел задать следующий вопрос, но Ресд вдруг добавил:
— Обратная сторона этого — причины, почему на инферналов нападают не-инферналы. Какие только ни находят. Иногда единственное, чему можно радоваться: если бы они не были Мечтателями, эти причины были бы еще глупее.
— А?
— Раз они достигли статуса Мечтателя, значит, по определению могут мыслить глобально.
— Нет, про сами причины.
— А причины демонстрируют, насколько не то что инферналы от не-инферналов — сами не-инферналы друг от друга могут отличаться. Одним инферналы не нравятся, потому что они злые и эгоистичные. Другие демонизируют тёмные цвета, к которым у большинства инферналов наоборот, изначально очень трепетное отношение.
Я многозначительно посмотрел на одежду Ресда. Проследив мой взгляд, он засмеялся.
— К счастью, в вину это ставится только инферналам. Мол, статистика. Девяносто процентов инферналов, любящих тёмные цвета, начинают войны первыми, девяносто процентов Правителей, любящих тёмные цвета, к войнам равнодушны… Я шучу, конечно, но в каждой шутке доля шутки. Хоть такая статистика существует исключительно в сознании конкретных людей, по сути они, в общем-то, правы. На чём?.. А. Такие взгляды очень распространены среди Мечтателей, ориентированных на какую-либо религию, — и я таких считаю не-инферналами с большой натяжкой. Чуть что, государство демонов, там, появилось или каких-нибудь других антирелигиозных существ — и война. Двадцать лет всё было нормально — бац, добропорядочный святоша объявляет крестовый поход против чудищ, который сам же и возглавляет. О, ещё…
— Демонов? — удивился я.
— М?
— А зачем создавать целую страну демонов?
— Некоторым нравится, — Ресд пожал плечами. — Обычно берут штампы, но иногда создают по своим эскизам, по-настоящему интересных. При мне, вот, был случай: человек пришел в мир с восточной стороны. То есть в море, где-то в пяти километрах от берега. Тронный зал на что-то там лёг и остался лежать посреди воды, чуть выше её уровня. А парень, как оказалось, воду очень любил, шанс свой использовал на всю. Союзу пришлось в срочном порядке сооружать боевые флоты — их ни у кого на тот момент не было, только торговые суда, — и сражаться в непривычных условиях: в море попадает один на пару десятков приходящих. Какие там демоны были, прелесть. Нармиз тогда обещал лично этого фантазёра зарубить…
— А какие именно? — мне стало интересно. Память на запрос «демон» действительно выдала только штампы.
— Например, морские коньки-саранча. Стая в пару сотен за минуту проедала дно корабля. Альден пока догадался, почему корабли тонут, успел три флота потерять. Кальмары-ежи. Мелкие такие, сантиметров по десять в длину, обычно тоже группами нападали. Заползали по борту на палубу и выстреливали полусотней мелких ядовитых иголок… Остальное долго вспоминать, давно это уже было.
— А можешь ещё рассказать про государства инферналов?
Ресд усмехнулся и огляделся по сторонам. Заметил что-то понятное только ему, повернул чуть правее.
— Единственное, что можно считать действительно отличительной чертой их государств, — во всех спартанский контроль. У не-инферналов такое изредка попадается, у инферналов — всегда. Конечно, мало кто хочет управлять страной, населённой безэмоциональными разумными, но до такого и не доводят. Инферналам нужно всего лишь ощущение силы за собой. Чтобы отдал приказ, и его сразу выполнили. У них жизнь построена на том, чтобы действовать. Это у всяких романтиков может быть так, что отдал приказ, и начинаются рассуждения, доказывания… Свобода воли — для тех правителей, которые могут позволить себе тратить время. Которым совершенно некуда торопиться. У инфернала же всегда есть цель — и он подчиняет ей и себя, и окружающих. Не идеальная тактика, но… почему-то ведь их так боятся.
— Стой, ты сам сказал, что те, которые не видят смысла везде и во всём, живут более-менее мирно. Зачем им тогда спартанские порядки?
— Но цель-то есть. Та, которую они сами себе поставили. А под неё подстраивается весь образ жизни. Не любят они, когда с приказами запаздывают. И я говорил немного о другом: жить мирно у них получается лишь немного лучше, чем у других. Появится возможность — с радостью приберут к рукам господство над миром, просто не думают об этом каждую минуту. В чистой, абсолютно оторванной от реальной жизни теории — да, они способны сосуществовать вовсе без войн. Но максимум, до чего доходило на практике, это некоторое сближение с ними и наблюдение, так сказать, в естественной среде. Кстати, интересный случай был: один раз я подловил, когда в мир пришёл инфернал, в самой-самой дали от всех нас — у границы Отшельных земель. Перехватил Альдена с Нармизом, уговорил их дать мне время на опыты. Альден, как обычно, быстро согласился, Нармиз, как обычно, долго упирался. Пока спорили, чуть не упустил самый важный момент, осознание инферналом окружающего мира. Но всё-таки успел…
Я слушал, затаив дыхание: интересно было послушать про чужие эксперименты в этой области. Фраза про Нармиза заставила улыбнуться.
— …Так, впрочем, и вышло. Он оказался знаком только со мной — на меня-то и напал. До разговоров, понятно, уже не доходило, так что выяснить, в чём проблема, не удалось. Но мы в итоге сошлись на том, что большая часть инферналов иррационально ненавидит, когда есть кто-то выше их. А в том случае высшим признали меня, потому как я имел гораздо больший опыт.
— Мда…
Впереди появился просвет. Погружённый в осмысление разговора, я заметил это когда мы уже подходили к границе стены деревьев.
Поляна, на которой мы оказались, больше напоминала размерами поле — замыкающая кольцо полоска леса виднелась далеко впереди. Можно было только удивляться, как сильно мы отклонились от прямого пути Киев-Гирст: такую прореху в лесном массиве нельзя не заметить, особенно когда больше нечем заняться кроме как глазеть по сторонам. И это не говоря про башню, возвышавшуюся в самом центре поляны: её шпиль находился на высоте полусотни метров.
