задавал. Тут заговорил второй парень:
— Посмотри, что я нашел в ее сумке.
Я досадливо поморщилась. Так и есть, извлекли фотографию Петрова.
— А это что за бравые ребята? — хмыкнул первый.
Я вновь увидела его руку очень близко от своего лица.
— Один из этих людей, — я указала пальцем на Петрова, — погиб несколько месяцев назад. У него те же раны на теле, что и у Светланы.
— Тебе-то что до этого?
— Я журналист и хочу понять…
— А вот это ты зря! — весело хмыкнул парень. — Слышала, что бывает с любопытными?
— Милиция скрывает этот факт…
— А ты хочешь вывести их на чистую воду? — Он бросил фотографию мне на колени, наклонился и сказал: — Сиди тихо. И благодари бога, что легко отделалась.
Самое невероятное, что они ушли. Протопали, как два слона, по номеру в сторону коридора, прикрыли за собой дверь. Я еще немного посидела, потом поднялась и, натыкаясь на мебель, прошла к двери, где был выключатель. Когда зажегся верхний свет, увидела: моя сумка валялась на кровати, рядом ее содержимое. Деньги, карточка, все на месте. Тут же паспорт. Открыт на странице с фотографией. Я убрала его в сумку, заперла входную дверь и задумалась. Занятные типы, вроде бы попугали, но даже совета убраться восвояси подобру-поздорову я не услышала. Может, они и не хотели, чтобы я уезжала? Что вообще должен означать их визит? По тому, как отреагировал второй тип на фотографию Петрова, он его узнал. То есть он знал, кто это такой. Иначе бы вряд ли заинтересовался. Тот самый приятель, что разыскивал Петрова? Возможно. А еще их очень интересовал Валерка. Не Светка, а именно он. Черт… Первый труп появился в Питере. Спокойно, я даже не знаю, когда тот самый труп обнаружили. И все-таки сердце сдавило мучительной болью. Чем Валерка может быть этим двоим или тем, кто их послал, интересен? Только ли тем, что на фотографии он рядом со Светкой?
Нечего и говорить, что эти мысли долго не давали мне покоя, я уснула уже под утро. А проснулась очень рано. Но, как ни странно, чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. В голове вертелись все те же мысли, однако теперь я была полна решимости ответить на все вопросы. Постояв под душем и позавтракав в кафе, позвонила Ковалеву. То ли он из ранних птах и уже успел покинуть свою квартиру, то ли, напротив, решил выспаться и отключил телефон — в любом случае услышать его мне не удалось. Мобильный у него был, но номера я не знала, о чем теперь не то чтобы сожалела, а скорее, просто успев привыкнуть к компании Алексея Дмитриевича, досадовала, что его не будет со мной рядом. Да и после вчерашнего визита «гостей» его присутствие вселяло бы в меня определенную уверенность в светлом моем будущем — кулаками и ногами он машет ловко.
Я спустилась на первый этаж в надежде разговорить тучную даму, что восседала за стойкой регистрации, и попытаться выведать что-нибудь о мужчине по имени Юрий, который якобы жил здесь девять месяцев назад. Но дама оказалась неразговорчивой, к тому же подозрительной. Пришлось спешно ретироваться.
Пока Ковалев не появится, я могла навестить Агнессу. Что, если Светка рассказывала ей о мужчине, чья фотография украшала ее письменный стол совсем недавно? Хотя что она могла о нем рассказать? Точнее — что могла знать? Я и сама мало что знала о человеке, с которым собралась было прожить всю оставшуюся жизнь. Только имя, фамилию, год и дату рождения. Хотя и это под сомнением. Паспорт я его видела, но ни на что, даже на место рождения, не обратила внимания. Вроде бы Санкт-Петербург. О себе Валерка рассказывал мало. Не то чтобы он не хотел, а просто как-то так получалось, что разговоры наши этой темы не касались. Теперь данное обстоятельство казалось мне занятным. Когда он внезапно меня покинул, я решила, что такая скрытность, то есть нежелание особенно распространяться о своей прошлой жизни, — разумная предосторожность, чтобы покинутые им женщины (почему-то мне казалось, что их немало) не смогли своим надоедливым поведением испортить очередное его романтическое приключение. Правда, на дамского угодника Валерка похож не был. С какой радости я тогда записала его в донжуаны? Я так решила, не найдя разумного объяснения его внезапному исчезновению. А если Светлана знала об этом гораздо больше? Мысль довольно фантастическая. Что, если она выследила его? Ведь где-то он жил, с кем-то общался… А потом они познакомились и… Что? Он предпочел ее мне? В такое поверить еще труднее. Он не донжуан и не чокнутый. Но он исчез, забыв сообщить мне о своих намерениях. А если ему помогли исчезнуть? Я сцепила зубы при этой мысли: господи, труп в Питере!
Спокойно, сказала я себе, сначала надо разобраться со временем. Светка, безусловно, что-то знала, как ни фантастически это звучит. И поэтому погибла? То есть ее гибель как-то связана с Валеркой?
Увидеться сейчас с Агнессой мне захотелось даже сильнее, чем накануне. Я поехала к ней, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида. Если за мной кто-то и присматривал, то я этого не заметила.
Свернув во двор ее дома, я притормозила возле подъезда и некоторое время оставалась в машине. Двор был пуст, никто следом за мной здесь не появился. Я вошла в подъезд и поднялась на седьмой этаж, позвонила в дверь квартиры Агнессы. Я слышала звонок, довольно громкий, но, кроме него, из квартиры не донеслось ни звука. Что ж, Агнесса тоже могла быть ранней птахой. Я подумала и решила оставить ей записку. Всерьез я не верила, что она позвонит, но вдруг все-таки любопытство в ней сильно… «Если вам нетрудно, позвоните, пожалуйста», — написала я, далее шел номер моего мобильного и подпись «Лана». Я воткнула записку между косяком и дверью. На всякий случай позвонила еще раз и, выждав минуту, отправилась к машине.
Взглянула на часы. В это время люди либо уже на работе, либо отправляются туда. Вряд ли я застану жену Прибыткова дома, но попытать счастья можно. И я поехала на улицу Северную, где жил погибший дальнобойщик. Подъезд был снабжен домофоном, я собралась набрать нужную квартиру, тут дверь распахнулась, и из подъезда выбежали две девчушки лет десяти. На меня они внимания не обратили, я придержала дверь и спросила:
— Тридцать седьмая квартира на каком этаже?
— На четвертом, — ответила одна девчушка и взглянула с любопытством: — А вы к кому?
— К Прибытковым.
— Моя мама Синицына, — нахмурилось чадо.
— Она дома?
