- Но помни! Все твои успехи вмиг перечеркнет одна единственная ошибка, – напоследок предупредил крыс.
- Сегодня Граф получит мышь отпущения, а мы – верного союзника! - бросила она ему в ответ и вошла в комнату.
Офицер гвардейцев от неожиданности уставился на ту, чье появление он не ожидал. Бросив взгляд ей через плечо, он увидел Монри, показывающим жестами, чтобы тот удалился.
- За мной, приведем второго подозреваемого! - быстро сообразил, что к чему мышь и вышел в сопровождении двоих солдат, оставив остальных сторожить подозреваемую.
Услышав это, Тания явно занервничала и исподлобья бросила взгляд на публицистку, которая кутала горлышко в свою накидку, словно в шарфик.
- Здравствуй, Тания! – совершенно спокойно обратилась к ней Сиберия.
Встав боком к Печатнице, она делала вид, что читает интереснейшую статью о Пыхче и его вкладе в благое Дело Государства, висевшую на стене кабинета директора, в рамке за стеклом.
- Здравствуй, здравствуй Сиберия. Я так и знала, что без тебя здесь не обошлось, - стиснув зубы прохрипела девушка.
- Ты про что!? – состроив полное непонимание, спросила публицистка.
- А-то не знаешь?! Сама наделала ошибок, а другим теперь расплачиваться!
- Тания, Тания, никто не обвиняет тебя в том, чего ты не совершала, - протянула мышка, делая вид, что ей скучно.
- Тогда зачем я здесь? – удивилась Печатница.
- В свете последних фактов, всплывших совсем недавно, не позднее вчерашнего дня, с тебя снимаются все обвинения! Можешь встать и покинуть это помещение. Никто более не посмеет тебя остановить, - вкрадчиво проговорила Сиберия.
Тания, не особо веря её словам, поднялась на ноги и направилась к двери.
- Постой! - остановила сама себя мышка, уже возле выхода. – Вчерашних, говоришь?!
- Именно… Но ничего, ступай и продолжай работать… Мы обязательно найдем ему замену, - повернулась к ней Сиберия, в глазах которой Тания прочитала приговор бедному мышонку.
- Ему!? – проглотила ком в горле Печатница. – Но ведь он, вовсе…
- Он сам накликал на себя беду! Теперь его ожидают ужасные и мучительные пытки в самом темном, мрачном подземелье замка. Где с ним будут делать всё, что взбредет в голову безумным палачам, прежде чем он сгинет там, так и не увидев больше Света Солнца… Вслед за ним, всё члены его семьи будут арестованы и сосланы на рудники, где они и проведут остатки своих дней, - даже и бровью не поведя огласила сей приговор Сиберия.
- Нет! - воскликнула Тания в голос, вне себя от ужаса и страха.
От всего услышанного, у Печатницы глаза на лоб полезли, а по спине заструился холодный пот. Не веря услышанному, она впила в публицистку глаза полные мольбы о помиловании.
- К сожалению, а может, и нет - он не увидит этого… Как только из него выбьют признание во всем, даже в том, что он не совершал - его казнят! - сделала особое ударение на последних словах беспощадная мышка.
- Каз-нят, - дрожащими устами прошептала Тания.
- Да, его предадут мучительной смерти… Наверное, пригвоздят к городским воротам, и у всех на глазах четвертуют. Так сказать, в назидание тем, кто осмеливается пойти против Государства и их Представителей! – закончила оглашать всё, что ожидало бедного Пика Сиберия, испепеляя Танию своим взглядом, полным осуждения и коварства.
- Вы… Вы… Не можете! – чуть слышно сдавленным голоском выдавила из себя бедняжка, у которой сердце защемило.
- Можем и сделаем! – твердо прохрипела публицистка.
- Ты… Ты-ы-ы, - стиснула зубы Тания, пытаясь подобрать подходящие слова, как назвать это поистине ужасающее чудовище в обличии очаровательной мышки, но не нашла.
- Я предоставляю тебе выбор, – указала Сиберия на дверь. - Уходи сейчас, и всю жизнь кори себя за то, в чем обвинили другого! Или…
Сделала паузу девушка с белоснежной шерсткой, но черной, как самая непроглядная ночь, душой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Мы поступим иначе, - скривила она жестокую усмешку, подобной той, что с минуту назад одаривал её бессердечный Монри, у которого она и переняла большую часть умений «упрашивать».
Делая вид, что он присутствует здесь лишь, как Наблюдатель из Дворца, Монри «пуская» слюну, просто не мог не налюбоваться игрой Сиберии. В его глазах она была такой жестокой и коварной, готовой без лишних угрызений совести обречь на муки и пытки другую, лишь бы самой не стать жертвой Графа. И это зрелище доставляло ему невообразимое наслаждение…
Очнувшись от сильной боли в затылке, Пик огляделся. Увидев царившую вокруг него сплошную неразбериху, разбросанные по полу буквы и ящики, он резко вскочил на ноги. Быстро собрав воедино все свои воспоминания сегодняшнего утра, мышонок вдруг осознал, что всё это из-за него. Схватив «ноги в руки» он кинулся к дверям, но с той стороны его попытались запихнуть обратно в цех двое гвардейцев.
- Ждите здесь! Никого не велено выпускать!
- Пустите! - завопил во всё горло Пик и в самый последний момент ухитрился выскользнуть из их рук.
Не оборачиваясь, он кинулся бежать по всему зданию, преследуемый солдатами и взглядами работников, полными негодования и даже презрения к нему, так как «слухами мир уже был полон».
Выскочив из производственного здания, паренек стремглав кинулся в главное. Он намеревался предстать перед директором и всё ему рассказать. Но вбежав внутрь, к нему тут же кинулись еще двое крыс во главе с младшим офицером, которые перехватили его на полпути, прямо на глазах у всех служащих.
- Пустите-е-е! Это я! Я во всем виноват! Я хочу видеть директора! – задергался паренек, чуть ли не плача.
- Какое совпадение, он тоже желает видеть тебя, – вкрадчиво бросил ему мышь. - Ведите его! – скомандовал Помлад.
- Постойте, я… - перехватило дыхание у мышонка, к которому вернулось ощущение реальности и того, что его ожидает впереди.
- Вам чего!? Тоже хотите составить ему компанию?! – сурово взглянул на «толпу зевак» гвардеец, на что все мыши тут же разбежались по своим кабинетам.
Скривив ухмылку, Помлад последовал за гвардейцами, крепко стиснувшими Пика в своих руках.
Оказавшись спустя минуту в кабинете директора, паренек не в силах более молчать вырвался из рук своих конвоиров и кинулся к Тании, спокойно сидевшей на стуле посреди комнаты с опущенной головой и поникшими плечами.
- Тания! Прости… Прости меня, - проскрипел Пик, опустившись возле неё на колени.
Затем он перебросил взгляд на Пыхчу, который важно сидел за своим столом с листком бумаги перед собой.
- Взять его! – скомандовал тут же Помлад, но директор остановил их, подняв ладонь.
- В этом нет нужды, Ваше Благородие, - сладкозвучно протянул мышь.
- Господин Директор, это я! Я виновник! - кинулся к столу мышонок. – Я один, без её ведома, исправил все ошибки в сегодняшнем Макете! Это я! Слышите - я?! - еле сдерживая слезы и дрожа всем телом, охрипшим от щемящей боли в сердце голосом, вопил бедолага, ударяя себя в грудь.
Но все в округе оставались равнодушными к его чистосердечному признанию. Директор не поднимал глаз с бумажки. Солдаты были непроницаемы и холодны, как всегда. Даже Сиберия, которая стояла в сторонке и чуть придерживала ладошкой накидку, прикрывающую шею, не смотрела в его сторону.
- Как же так?! – тихо прошептал мышонок. - Я говорю правду, прошу, подтверди это! - впился Пик взглядом, полным немой мольбы о помощи в белоснежную мышку.
Но она и бровью не повела, и не повернула к нему своего личика. Вне себя от обиды и отчаяния, паренек опустил глаза.
