– Смотрите, – прошептал глазастый Шафранов, показывая куда-то носом.
Мы проследили за его взглядом. На гребне массивной скалы, проплывающей мимо нас, сидели две такие же птицы и провожали нас взглядами. Этакие «голубки» – крупные, мясистые, с увесистыми головами на длинных шеях и мощными клювами, хорошо приспособленными для умерщвления добычи. Казалось, они вот-вот взлетят – и помчатся на бреющем... Но с мозгами у них, как видно, было все в порядке, и они продолжали сидеть, воздействуя на нас «эффектом красных глаз». Мы уходили в излучину, а они все сидели...
За поворотом стало совсем мрачно. Скалы смыкались над головой, от неба оставалась тонкая полоска. Звуки разносились отчетливо, даже слабое покашливание взмывало вверх, билось эхом между скалами. Волосы на голове непроизвольно шевелились. Боги речного мира смотрели на нас из воды – угрюмо так, чревато, злые миазмы опутывали речную долину. Снизились птицы – теперь они летали кругами на уровне «средних линий» скал, пристально разглядывая потенциальную добычу...
– Если снизятся еще, буду стрелять, – пробормотал Корович, беря на изготовку «кипарис». – И плевать, что всполошим тут всех духов...
– Не надо стрелять... – бледным шепотом отозвался Шафранов. – Если бросятся, тогда конечно... С духами в этой глуши шутки плохи, здесь природа любит тишину, нарушим – нам так аукнется...
– Ну почему же так страшно... – постукивала зубами Арлине. – Мне очень страшно... Когда меня похитили, мне не было так страшно, как сейчас...
Анюта подползла ко мне, обняла за локоть, уткнулась носом в плечо. Самый здравомыслящий поступок. Словно страус – зарыться головой в песок и ждать, пока опасность сама рассосется. Даже Степан не в шутку приумолк. Мялся на корме «одиноким пастухом», поеживался.
– Смотрите, в воде что-то есть... – испуганно сообщила Арлине и присела, вцепившись руками в край короба. Бодрое шуршание – и три ствола уставились в воду. Вода на плесе была спокойной, умеренно мутной. Мы всматривались в ее глубины до помутнения в глазах, но ничего не видели.
– Привиделось, сударыня? – пробормотал Шафранов.
– Нет, я точно что-то видела... Что-то большое, гладкое, блестящее – оно прошло почти рядом с нами...
– Рыба, – облегченно произнес Корович.
– Это не рыба... не бывает таких рыб...
– В Сибири, девушка, и не такие рыбы бывают. Ты здешних тайменей не видела. Эти рыбки тебя сжуют и даже не подавятся...
– Нет, это была не рыба, – упрямо твердила Арлине. – Оно блестело... оно было такое огромное...
– Подводная лодка, черт побери, – отшутился Шафранов. – «К-19», оставляющая вдов. Должны же местные боги и их духи-помощники на чем-то объезжать свои владения...
– А какая тут, интересно, глубина? – пробормотала из моей подмышки Анюта.
И все замолчали, давая волю фантазии. Фантазия, похоже, разыгралась: представлялось что-то черное, бездонное, напоенное мистическим содержанием и мистическими же обитателями, только и ждущими момента, чтобы затянуть нас в свои глубины. Малодушие прогрессировало. Я сделал знак Степану, чтобы держался поближе к берегу, и он проворно заработал шестом...
Напряжение отпустило, когда разъехались скалы, подпирающие небосвод, берега отпрянули, в низинах и седловинах зазеленел орешник. Мы начали расслабляться, обмениваться шутками, опустили оружие. Прошла чугунная тяжесть, заработали суставы. Течение стало убыстряться, и мы поплыли веселее. Оживился Степан, забегал по корме. А через несколько минут его, похоже, одолел творческий зуд. Давно не развлекался на свежем воздухе. Течение привычно вбегало в излучину. Он колотил шестом по воде, глуша мелкую рыбешку. Радостно смеялся, когда попадал... А тем временем мы неслись прямиком на скалу! Я поздно это обнаружил. Выпрыгнул из короба с матом-перематом, схватился за свободный шест, но Степан, оказывается, был начеку. Публика лишь нервно вздрогнула, женщины взвизгнули. Он мастерски взмахнул своей очередной «волшебной палочкой», погрузил ее в воду именно там, где нужно, и неуклюжая махина, не добравшись до скалы каких-то полметра, сменила направление. Степан осклабился:
– Испугались, смертнички?
– Степан, – завизжала Анюта, – твое девиантное поведение начинает напрягать!
– Какое поведение? – ошалел коротышка.
– Девиантное!
– Контуженный ты, блин, на всю голову, – высказался популярнее Корович.
– Ага, больной на все полушария, – добавил Шафранов.
– Убил бы придурка, – заключил я.
– Надеюсь, в хорошем смысле? – Коротышка подмигнул, и улыбочка расползлась по плоской физиономии от уха до уха, сделавшись такой уморительной, что все прыснули.
– Ладно, живи, – проворчал я. – Не станем тебя сегодня убивать.
– И спасем тебя тем самым от преждевременной гибели, – фыркнула Анюта. – Но учти, Степан, еще раз испугаешь, я тебя в воду сброшу. Ты меня знаешь, я девушка резкая. Понимаю, что тебе скучно. Но в следующий раз и тебе будет весело, и нам.
Степан вздохнул и отвернулся.
Местность вновь менялась. Зеленее она не стала, но скалы уже не висели над нами, как стены небоскребов в центре Манхэттена. Камень отступил, скалы громоздились террасами, напоминающими ложи в театре; чернели провалы пещер, каменные площадки плавно сползали в воду. Приходилось петлять между этими пологими выступами, чтобы не ткнуться в каменистую отмель. Я поднял голову. Птицы улетели. Хороший знак. Или... плохой? По курсу маячил скалистый остров – одиноко торчащая скала, похожая на сросшиеся указательный и средний пальцы. Степан свое лоцманское дело знал – сместился к левому берегу, чтобы протиснуться между «перстами» и грудой валунов на берегу. Но ювелирно проплыть не удалось. Край плота зацепился за отросток подводной скалы, бревна стали расползаться, и пришлось срочно отправлять аварийную бригаду на вязание узлов и латание бреши.
Скалу проехали – одинокую, непонятную, символизирующую невесть что. А по курсу вновь громоздились уступами скалы, сужалась стремнина. В белесой дымке высились очертания Каскадных гор.
– Уму непостижимо, – проворчал Корович. – Если вдуматься, мы плывем неизвестно куда. Неведомый Бурундус – где он? Как узнаем, что приближаемся к нему? Мы можем благополучно его проплыть и даже не узнать об этом. И куда тогда? В распадок Бушующих Духов дороги нет. За пределы Каратая река не вынесет – нельзя так просто покинуть урочище. На границе с Россией она уйдет под землю, а может, превратится в вереницу порогов, там-то нас и доконает.
– Если не раньше, – подал голос Шафранов, занимающийся излюбленным делом – поглаживанием ключицы мирно сопящей Арлине (я все время гадал, когда же он пойдет ниже). – База в Бурундусе, если таковая в природе существует и расположена рядом с Шалдоном, – неизбежно охраняется. Нас засекут еще на подступах. Либо расстреляют, либо возьмут живьем. И ничего поделать мы с этим не можем, поскольку не знаем, где эта клятая база – через пару верст или через сорок. По прямой это может быть четыре километра, а по изгибам – все сто. Ответ на интересный вопрос мог бы дать Стрижак, но где он сейчас, мы все знаем. Почему ты не выпытал из него, Михаил Андреевич?
– Не догадался, что ему понадобится умереть, – неохотно отозвался я. – Да и не проговорился бы Стрижак – держал бы свои козыри при себе, чтобы не сбросили за борт раньше времени. Впрочем, упомянул он про одну примету. Некая Спящая Рысь. И дед Силантий про нее обмолвился. А если уж это такая видная примета, что пропустить ее невозможно...
Арлине услышала мои слова, мгновенно высвободилась из объятий Шафранова и, припав к переднему борту, стала вглядываться в сумрачную даль. Шафранов не растерялся, обнял девушку за плечо.
– А это что за зверь такой? – нахмурился Корович. – Гора, что ли?
– Может, гора, может, скала...
– Может, облако, – лениво пробормотала Анюта.
– Хм, облако... – скептически скривился Корович.
– А чем не версия, Николай Федорович? – пискляво бросил с закорок Степан. – Висит над Бурундусом такое стационарное облако, похожее на спящую рысь, всегда на одном месте, используется как маяк в плохую погоду... Кстати, кто-нибудь знает, на что похожа спящая рысь?
– На спящую рысь, – огрызнулся Корович.
– Коротышка прав, – рассмеялся Шафранов. – Если мы верим в нечистую силу, параллельные миры и прочую «околоземную» чушь... даже не верим, а вынуждены признать, что они существуют, то почему нельзя поверить в некое фиксированное облако?
– Я с вами точно шизанусь... Занесла же нелегкая в сказку... – промямлила Анюта из моей подмышки. – А все Луговой виноват! Мне с ним за такие фокусы порой не то что спать – вздремнуть не хочется... Довел девушку до кондиции...
– Опять за старое? – рассердился я. – Ты, Соколова, между прочим, год уже нигде не работаешь, а я, к твоему сведению, целый год не отдыхаю! Кто тебя поит, кормит?
– И что теперь, спать с тобой за еду? – начала заводиться Анюта.
