Она с трудом могла поверить собственным ушам.
— Это бред! — сказала она. — Ральстон просто мошенник. В прошлый раз, когда Волдер привлёк его к расследованию, они заставили невинного человека подписать признание.
Билл издал горький смешок.
— Да, что ж, мы с тобой знаем, что Волдеру плевать на такие мелочи. Ральстон — автор бестселлеров. Он занимается гипнозом в телевизионных шоу. А Волдер любит знаменитостей. По его мнению, они не могут ошибаться.
Райли громко застонала.
— Чем я могу помочь, Билл? — спросила она.
— Ровно ничем. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуть тебя в дело. А пока тебе лучше держаться подальше. Ты можешь лишь усугубить всё для себя.
— Да, я знаю, — сказала Райли. — Я буду в стороне.
Между ними повисло молчание.
— Как дела дома? — спросил Билл.
По тону его голоса Райли поняла, что он хочет поговорить о чём-то, чём угодно, что не касается расследования. Ей было знакомо это чувство. А для неё это была возможность открыться кому-то, кому она часто доверяла свою жизнь.
С другой стороны, не отяготят ли Билла подробности её мерзких, но несущественных домашних проблем? Ему приходится решать собственную долю семейных вопросов, включая тяготящий его развод и непрекращающуюся борьбу за право опеки над его двумя сыновьями. А помимо этого его преследует дело, в котором он чувствует свою вину. Нет, сейчас не подходящее время.
— Всё в порядке, — сказала она.
— Хорошо, ну что ж, тогда буду держать тебя в курсе.
Райли поблагодарила его и положила трубку. Она села на диван и продолжила смотреть телевизор с выключенным звуком. Она не знала, как называется идущее шоу, но судя по виду, это был какой-то ситком с обычными бестолковыми диалогами между родителями и детьми. В сюжете были мягкосердечные перебранки, которые легко разрешались в течение получасовой серии с перерывами на рекламу.
«Неужели, где-то правда существуют такие семьи?» — думала Райли.
До сегодняшнего дня она думала, что у Блейна с его дочерью абсолютно безупречная совместная жизнь у них по соседству. Но теперь эта иллюзия испарилась. Она закрыла глаза и вспомнила искажённое лицо Фиби. Теперь, когда всё было уже позади, она могла предаться жалости к бедной женщине. А теперь, при воспоминании о безнадёжности в тех воспалённых глазах, у Райли появилось странное чувство, будто она смотрит в зеркало.
Она вспомнила слова Эприл, прежде чем та убежала наверх: «Ты даже хуже, чем мама Кристал».
Это не правда. Это не могло быть правдой. Фиби уже давно потерпела неудачу во всём, что она надеялась сделать в этой жизни. Райли ещё хотя бы держится за это кончиками пальцев. Но глубоко в душе она понимала, что у них с Фиби гораздо больше всего общего, чем она признаёт.
«Мы обе разочарованы, — подумала она. — Разочарованы собой».
Райли хотелось, чтобы жизнь Эприл была лучше, чем её. Ей не хотелось, чтобы из-за кого-то Эприл чувствовала себя такой же маленькой и бесполезной, как она из-за своего отца. Она хотела, чтобы у Эприл было счастливое детство в любящей семье, а не лишённые теплоты годы, которые прожила она сама, когда её воспитывали тётя с дядей.
Но та жизнь, которую она дала Эприл — лучше ли она, чем её собственная? Надежда на счастливое детство с обоими родителями исчезла, а теперь горничная-гватемалка в большей степени является матерью для её дочери, чем сама Райли. Что ещё хуже, Райли не смогла уберечь Эприл от риска и опасности, которыми была пропитана её собственная жизнь. После своего похищения Эприл знает о жестокости и насилии не меньше, чем сама Райли. Эприл даже помогла матери убить их похитителя. Почему подростку приходится жить с этим?
«Неудивительно, что она считает меня плохой матерью», — подумала Райли.
Может ли она контролировать хоть что-то в своей жизни, может ли она хоть что-то в ней изменить?
Она вдруг вспомнила Джилли и их последний телефонный разговор. Бедная девочка чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Может быть, если они снова поговорят, они обе почувствуют себя лучше?
Она быстро рассчитала разницу во времени между Вирджинией и Аризоной: там сейчас около пяти вечера. Она решила, что это неплохое время для звонка.
Она взяла трубку и набрала номер приюта для подростков в Фениксе. На звонок снова ответила Бренда Фитч.
— Привет, Бренда, это Райли Пейдж.
— Чем я могу тебе помочь?
Райли немного удивилась. Голос Бренды звучал натянуто и с опаской.
— Я лишь хотела узнать, может быть, Джилли где-то неподалёку, — сказала Райли.
Последовала короткая пауза.
— Да, — ответила Бренда.
— Могу я с ней поговорить?
Повисло молчание. У Райли застучало сердце. Что это может значить?
Наконец, Бренда сбивчиво проговорила:
— Райли, я… мы все очень благодарны за то, что ты сделала для Джилли, приведя её к нам. Ты скорей всего спасла её жизнь. Вот только…
Снова воцарилась тишина.
— Что? — спросила Райли.
— Знаешь, Джилли ужасно расстроилась после вашего последнего разговора.
У Райли заныло в груди от воспоминания о нём.
«Почему я не могу жить с тобой? — спрашивала Джилли. — Я не причиню тебе проблем».
Когда Райли отказала ей, Джилли заплакала. Райли почувствовала, что отчаянно нуждается в том, чтобы всё исправить.
Бренда сказала:
— Она сказала мне, что больше не хочет с тобой разговаривать.
Райли ощутила комок в горле.
— Может, спросишь её? — спросила Райли. — Может быть, она передумала. Я обещаю на этот раз не расстраивать её.
— Как ты можешь это гарантировать? — спросила Бренда.
Вопрос застал Райли врасплох. Бренда была права. Чем этот разговор будет отличаться от предыдущего? Она всё ещё не могла сказать Джилли, чтобы ты приезжала и жила с ними. Общение с Райли лишь снова причинит девочке боль.
— У неё сейчас очень тяжёлые времена, — сказала Бренда. — Я просто не хочу ухудшать их ещё больше.
— Я понимаю, — сказала Райли.
Она едва не попросила Бренду передать Джилли, что она её любит. Но это не было хорошей идеей. Сама новость о звонке Райли могла оживить в Джилли надежды на то, что могло никогда не произойти.
— Наверное, будет лучше не говорить ей о моём звонке, — сказала Райли.
— Я тоже так думаю, — сказала Бренда.
— Ничего, если я иногда буду звонить, просто узнать, как у неё дела?
— Конечно.
Райли и Бренда обменялись прощаниями и завершили звонок.
Райли боролась со слезами. Она не могла позволить себе падать духом. Ей отчаянно хотелось прыгнуть в машину и поехать в Делавэр. Но Билл был прав: так она лишь ухудшит своё положение, а не поможет расследованию.
Но ей нужно избавиться от боли.
Она пошла на кухню, достала из бара бутылку скотча, открыла её и налила себе полный стакан. Она взяла его и сделала небольшой глоток. Напиток обжёг ей горло, немедленно принеся успокоение. Райли разом допила содержимое стакана и налила себе следующий.
Глава тридцать седьмая
Райли разложила на кофейном столике фотографии жертв и глотнула ещё скотча. Она поставила перед собой бутылку и стакан, собираясь выпить ещё. Это было приятно. А прямо сейчас она испытывала знакомую ясность, как было всякий раз, когда она выпивала достаточно, но не слишком много. Она знала, что это ощущение продлится недолго. Почему бы не использовать его для того, чтобы подумать над материалами дела?
Она разложила все фотографии по столу. Ей снова показалось до боли очевидным, что руки тел символизировали стрелки часов. Но не все с ней соглашались.
Она вспомнила слова Волдера: «В любом случае ваша теория скорей всего неверна».
Может быть, она это просто придумала? Значит, сейчас пришло время выяснить это наверняка.
Но прежде чем она успела как-то упорядочить материалы, зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Ей хотелось не брать трубку, но почему-то она передумала.
Голос на линии сказал:
— Райли, это Венди.
Голос показался Райли знакомым, и имя это она знала, но сразу понять не могла.
— Твоя сестра, — добавила звонящая.
Райли с трудом сглотнула.
— Привет, — сказала она. — Давно я о тебе не слышала.
— Да, давненько.
Райли захлестнул целый водопад противоречивых эмоций. Не последнее место занимала вина. Венди была старше на десять лет и ушла из дому, когда Райли была ещё ребёнком. Несколько лет назад она попыталась установить связь с Райли, но Райли так и не ответила на её письмо. Она не знала, почему, и жалела о случившемся. С тех пор она ничего не знала о жизни и местоположении Венди.
А теперь она вспомнила, что работница хосписа в Вирджинии сказала ей, что Венди ухаживает за отцом.
Венди сказала:
— Твой номер мне дали в хосписе. Я здесь уже пару дней.
