– Красивые цветы, – сказала она неприязненно. Хотя, нужно признать, цветы действительно были замечательные, даже несмотря на то что он вымочил их под дождем. Белые лепестки с желтой сердцевиной. Просто прелесть. Просто удивительно, как они выросли в дикой природе.
Она сглотнула, пытаясь избавиться от кома в горле. Какой старый трюк – принести женщине полевые цветы. И ведь, что самое обидное, действует. Но она знала себе цену и не собиралась сдаваться так легко.
– Пойди переоденься, пока не подхватил простуду, – сказала она.
– Да, пожалуй.
Она посмотрела на него. Будь проклята эта Сериз! Все те ночи, что она проревела в подушку, тоскуя по нему... Одна мысль о том, что эта стерва стригла Шейну волосы, дотрагивалась до его лица, согревала его теплом своего тела долгими холодными ночами, была ей точно нож в сердце.
– А это здорово, – сказал Шейн рассеянно.
– Что здорово?
– Ну, то, что ты здесь сделала. Эта побелка и все такое. – Он обвел руками веранду. – Мне, конечно, следовало притащить для тебя все это самому. Но я, признаться, забыл, что у дяди были все эти вещи. Они принадлежали его жене. Она умерла еще до того, как я приехал в Америку. Наверное, он не смог их выкинуть. Слишком дорога ему была память о ней.
Она подошла к столу и дотронулась до цветов. От них шел какой-то странный аромат.
– Бычий глаз.
Она удивленно посмотрела на Шейна.
– Маргаритки эти в здешних краях называются «бычий глаз», – пояснил он и махнул в сторону цветов шляпой, отчего на стол полетели капли.
– Надо же, никогда не слышала.
Она хотела подойти к столу и стереть капли, но ее ноги словно вросли в пол. Удивительно, но вблизи, особенно в помещении, Шейн казался ей еще больше. Штаны его были такими же мокрыми, как и все остальное. Он побрился сегодня утром, и Кэтлин заметила, что шрам на щеке подживает. С зачесанными назад волосами, свежевыбритый, он казался моложе, доступнее.
– Я могу отвезти тебя туда, если хочешь, – предложил он.
– Куда?
Он шумно вдохнул воздух и стал переминаться с ноги на ногу.
– Ну, на тот луг. Где маргаритки растут. Может, ты захочешь прокатиться верхом?
– Под таким дождем?
Она знала, что должна отказаться, но боялась обидеть Шейна. Когда она увидела улыбку на его лице, у нее отлегло от сердца.
– Не-е. Лучше завтра. Мы закончим чинить изгороди, и...
– С удовольствием, – сказала она, сдерживая улыбку. – Но объясни, почему ты предлагаешь мне посмотреть на полевые цветы? Согласись, странное поведение для человека, который хочет избавиться от жены.
Шейн отчаянно потряс головой.
– Если бы я хотел избавиться от тебя, ты уже была бы на ближайшем пароходе до Сент-Луиса.
– Ты уверен? Впрочем, о чем я? Конечно, уверен.
Она приблизилась к нему на один шажок. Ветер бил дождем в окно, барабаня по стеклу. Молния сверкнула и померкла. В помещении атмосфера накалилась не меньше, чем снаружи. Она поймала себя на том, что изучает пульсирующую на его виске жилку.
– Черт возьми, как же ты все усложняешь, женщина.
– Нет, это ты все усложняешь, – прошептала она.
– Ты взглядом своим можешь заморозить, – сказал он осипшим голосом. – Я бы сказал тебе о Сериз, но я знал, что ты тяжело это воспримешь.
Она кивнула.
– Ни одна благородная женщина не захочет узнать, что ей изменяли с такой женщиной, как Сериз. – Кэтлин почувствовала, что гнев ее проходит, оставляя после себя тупую ноющую боль в сердце. – Это делает наш брак дешевым фарсом. Это делает меня какой-то пародией на жену.
– Зря ты так.
Ну почему он не может просто прижать ее к себе? Кэтлин хотелось кричать, но она не смела. Все, что она хотела от своего законного супруга, – это любви и доверия.
Лицо Шейна заострилось, черты стали резкими. Она уже много раз замечала эту страшную перемену, с тех пор как приехала на Миссури.
– Сериз была такой же, как все, из плоти и крови. Со своими недостатками и со своими достоинствами. Она много пила и, когда выпивала лишнего, становилась жестокой. Но когда она была трезвой, в ней было так много достойных черт!
– Не сомневаюсь. – Она попыталась уйти, обогнув его, но он не позволил. Его пальцы стальной хваткой сжали ее руку.
– Не убегай от меня, не выслушав до конца. Я полдня собирался с мыслями, чтобы поговорить. Так что тебе придется дослушать. Это как сорняк. Лучше вырвать его с корнем, пока он не разросся, отравляя своими соками душу.
Она нервно кивнула, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не опуститься до банальных слез.
– Что было, то было. Я хочу оставить прошлое позади, – он тяжело вздохнул, помолчал немного, затем продолжил: – Пойми, Сериз была не просто теплым телом, к которому я мог прижаться дождливой ночью. И Джастис заслуживает большего, чем прослыть сыном шлюхи.
Взор Кэтлин затуманился, когда она посмотрела в глаза Шейну.
– Я стараюсь.
Она прижалась к груди Шейна и разрыдалась. Трудно было сказать, кто первым сделал шаг. Да разве это так важно? Руки Шейна гладили ее по спине, он шептал ей что-то успокаивающее на ухо.
– Я никогда не хотел причинить тебе боль, – сказал он внятно, – но мне было так одиноко! И я думал, что ты забыла меня.
– О, Шейн! – только и смогла выговорить она.
– Да ладно, чего там. Я справлюсь. Мы сможем пережить все это. Все будет путем.
Дверь со скрипом открылась, и они услышали напряженный голос Гейбриела:
– Макенна, ты что, ударил ее?
– Нет! – закричал Шейн раздраженно. – Никого я не ударил. А сейчас проваливай отсюда. Могу я в конце-то концов поговорить со своей женой?
– Ну не знаю, по мне, так на разговор это не похоже. Миссис Макенна, у вас...
– Все хорошо, Гейбриел. Правда. Спасибо за заботу.
Гейбриел пробормотал что-то по-индейски и закрыл дверь.
– Я чувствую себя такой дурой. – Кэтлин отстранилась от Шейна и посмотрела ему в глаза.
Он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ.
Как странно. Она хотела, чтобы он пришел и извинился. Он пришел и извинился. Она хотела, чтобы он сам попытался все исправить. Так ведь именно это он сейчас и делает. Так что же с ней? Почему она до сих пор не уверена в его чувствах?
– Кейти, ты слушаешь меня?
– Да, прости.
– Я говорил, что с детьми, с Мэри и Гейбриелом нам никогда не будет одиноко в этом доме. Мы так долго были в разлуке. – Он замолчал, подбирая верные слова. – Не знаю даже, подходим ли мы друг другу. Подходили ли вообще когда-нибудь?
– Но мы не станем ближе и не узнаем этого, если не будем откровенны, – сказала она.
– Думаю, у нас было бы больше шансов, если бы нас не прерывали все время. – Он посмотрел на кухонную дверь. – Я знаю, что Мэри тебе устроила нелегкую жизнь.
