наконец, не издается вибрация.
— Хорошо. — Я киваю. — Просто так.
Появляется ее великолепная улыбка, празднующая достижение. Будет ли она так восприимчива к другим урокам, которые я хочу преподать ей?
— А теперь повторяй за мной, — говорю я. — Доверься.
— Доверяй.
— Грубо.
— Грубо.
Она не колеблется, слово покидает ее, как признание.
Густой жар нужды душит воздух вокруг нас.
— Ты чувствуешь, как движется твой язык, когда он приземляется на букву «р »?
— Да.
— Теперь, когда ты будешь вращать языком, добавьте движение, которое мы отрабатывали.
Эйвери внимательно наблюдает за мной, пока я демонстрирую движение. Она подражает мне, пока ее губы не двигаются в идеальном ритме.
— А теперь сложите все вместе. Ее глаза пристально смотрят на меня. — Повторяй за мной, Cariño5.
Я подчеркиваю букву «Р », чтобы подчеркнуть, где должен располагаться кончик ее языка.
— Что это значит?
Она подозрительно смотрит на меня.
— Сначала повтори, потом задавай вопросы.
— Скажи-ка.
— Потом. — Я улыбаюсь.
Она светится.
— Продолжай.
— Cariño.
Она говорит это снова и снова.
Мой взгляд прикован к ее губам, и когда я поднимаю глаза, она встречается со мной взглядом с той же интенсивностью.
— Чуть шире.
Я протягиваю к ней большой палец, подушечкой пальца нежно оттягивая ее нижнюю губу.
Грудь Эйвери вздымается и медленно опускается, когда перед ее глазами вспыхивает буря. Уголки ее рта приподнимаются в легкой улыбке, когда ее взгляд падает на мои губы. Влажность ее языка находит мой большой палец, и она слегка облизывает кожу.
— Вот это очень отвлекает…
— Тебе всегда есть что сказать? — выдыхает она, не отстраняясь от меня.
Поцелуй ее, дурак!
— Только когда ты так хочешь возразить. Я растягиваю момент между нами, как горячую ириску.
— О, просто поцелуй меня, Наварро.
Это будет либо лучшее, либо худшее решение, которое я приму в своей жизни, но я не колеблюсь.
Мой рот врезается в ее. Недели боли от ощущения ее в моих объятиях сливаются в поцелуй.
Я разорен.
Блядь.
Я наслаждаюсь тем, как наши языки жадно исследуют друг друга, голодные движения становятся все более энергичными. Я тону в терпкой сладости ее.
Эйвери отстраняется. Ее глаза ищут мое лицо, почти черные лужицы орехового цвета. Мой пульс учащается в паузе. Мы смотрим друг на друга. Мои губы уже болят от огненной ласки ее зубов. Вся горячая кровь, текущая по моим венам, попала в мой член.
— Я думал об этом несколько недель, Эйвери.
Я провожу ладонями по теплой плоти ее щек.
— Недель?
Она улыбается мне из-под темных ресниц и обхватывает руками мою шею, притягивая меня обратно.
Наши губы сливаются воедино. Ее нежная кожа на шероховатости моих пальцев посылает меня в новую плотскую потребность. Ее стоны эхом отзываются во мне.
Это такой чертовски красивый звук, что целью моей жизни будет пробуждать его при каждой возможности, которую она мне дает.
Ее длинные ноги раздвигаются, приглашая меня войти, и я обхватываю ими свою талию, встаю и поднимаю ее с дивана. Ее тепло теперь отделено от меня всего несколькими слоями ткани.
Впервые я понимаю Эйвери. Этот костюм чертовски нелеп.
Эйвери царапает кожу под моей рубашкой, металл ее часов холодит мою кожу. Даже в этом жарком безумии мы снова соревнуемся. Каждое прикосновение эгоистично, наполнено сдерживаемым голодом.
Я пытаюсь найти опору, пока она борется в моих руках, пока мы, наконец, не врезаемся в стену позади нас. Горизонт Нью-Йорка теперь является единственным зрителем нашего переполняющего желания.
— Эйвери, — выдыхаю я.
— Наварро, — говорит она против меня.
Бедра Эйвери прижимаются ко мне, и я получаю удовольствие от того факта, что она может чувствовать мое возбуждение под ней. Мои пальцы жаждут исследовать влагу, которая, как я знаю, скапливается между ее бедрами. Вместо этого я обхватываю ее лицо, надеясь, что ничто не разорвет нас от этого поцелуя.
Мне нужно больше.
Моя левая рука находит изгиб ее бедра, и я провожу пальцами по тонкой ткани ее платья. Я касаюсь ее напряженных сосков, и она тихонько всхлипывает. С каждым новым ощущением ее стоны становятся все громче и громче, заставляя меня все глубже погружаться в настоящее.
Я двигаюсь зубами по коже ее шеи, смакуя каждый вкус, который я могу получить, прежде чем вернуться к ее распухшим губам. Когда мы падаем друг на друга, я не могу сказать, стоим мы здесь минуту или час.
Я плаваю в Эйвери Соко. Мое существо просто рушится перед ней. Я наслаждаюсь каждой чертовой секундой.
Над нами вспыхивает громкая статика. Мы отрываемся. По интеркому раздается знакомый голос.
— Все могут присоединиться ко мне на палубе?
Уилла Эллингтон разрушает любую реальность, в которую мы случайно попали.
Мой взгляд снова встречается с Эйвери, и она пробирается вниз по моему телу, уже поправляя упавшие бретельки своего платья. Заряд в ее глазах полностью погашен. Она стоит передо мной и сует мою куртку мне в грудь.
— Этого никогда не было.
Ее голос такой холодный, что он грозит заморозить меня. Ее шаги слабо эхом поднимаются по лестнице на верхний уровень лодки.
К чему бы ни был этот призыв, лучше бы он того стоил.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЭЙВЕРИ
Я выхожу на переполненную палубу, город окутала ночь. Я пробираюсь сквозь гостей, пытаясь отвлечься, но мои мысли все еще поглощены им .
Когда я позволила себе так отвлечься?
Моей первой ошибкой было то, что я позволил Луке Наварро — или, лучше сказать, Навар — р — о — накинуть куртку на мою дрожащую кожу. Его насыщенный мускусный аромат до сих пор поглощает все мои чувства, напоминая мне сырую лесную землю во время моих походов по северо-востоку. Мое тело предает меня, когда оно гудит от желания от его недавнего прикосновения.
Наш поцелуй — если вы вообще можете назвать то, как мы пожирали друг друга, чем-то простым, как поцелуй, — помешал мне встретиться с Уиллой сегодня вечером.
Я возвращаюсь к настоящему, как кусок изношенной резинки, заставляя себя сосредоточиться на нашей хозяйке.
На сцене госпожа Эллингтон облачена в блестящее черное платье, из-за чего остальные гости выглядят совершенно голыми.
— Я не становлюсь моложе, так что я начну, — говорит она в микрофон.
Лука появляется рядом со мной, его надвигающееся присутствие загораживает мне обзор сцены.
Почему он стоит прямо передо мной?
— Я не вижу Уиллу.
Я выглядываю из-за его широкого плеча.
Чьи плечи должны быть такими большими?
Он оглядывается на меня. — Ты не так уж много потеряла.
— Это не тебе решать. Я отрываюсь от него
