вот еще что, — говорит она, словно вспоминая о чем-то в последний момент. — Могу дать вам бесплатный совет. Как мать матери.
— Что?
— Не стоит доверять дельцам.
Джезбел спешно покидает управление шерифа, не добавляя больше ничего, оставляя Вилму в замешательстве.
Единственный делец, с которым Вилма в последнее время тесно общается, — все тот же Закари Блэк. Зная о прошлой связи Джезбел с ним, можно предположить, что именно его она и имеет в виду.
— Чертовы пророчицы, — выдыхает Вилма, пиная ножку своего стола.
Еще одна ей намекает на материнство. Бернадетт предрекала полукровную смерть, ее же называет матерью.
Как сговорились, ведьмы.
Глава 14
— Уже третий случай за неделю, — недовольно заявляет мать, читая отчеты о состоянии железной дороги, которая находится в собственности Ротшильдов. — Надо с этим разобраться.
Соломон согласен, разобраться надо. Только не с железной дорогой, а с тем беспределом, который творится в Форт-Уэйне. Меньше всего Соломон ожидал, что Аластор примет участие в авантюре Флоры. Магический дозор — сущее бедствие. Он защищает магов от любых попыток причинить им вред. Если даже легкий толчок Вилмы был воспринят как атака, то что случится при настоящей драке? К концу года город может лишиться половины своего немагического населения.
— Соломон, — требовательно зовет его мать, привлекая к себе внимание. — Ты должен решить эту проблему. Дело не терпит отлагательств.
— Еще одно из целого списка, — вымученно выдыхает Соломон.
И даже толком не может проглотить завтрак, чувствуя, как еда становится у него поперек горла. Хорошо бы прижать не только Флору, но и Майки Блумберга. Но для этого в Форт-Уэйне следует прописать не только гражданский закон, но и магический. А никто из совета на это не пойдет. Есть негласные правила — не применять магию на людях. Не вредить обычным горожанам. И не создавать разрушительных торнадо и дозоров, которые могут разнести целый город в щепки.
Для некоторых, оказывается, этот свод — пустой звук.
— Соломон.
— Хорошо-хорошо, — капитулирует он и тянется к кофе. — Я проверю, ладно? Что там такое ты увидела в отчетах, раз так переполошилась.
Мать протягивает бумаги, исписанные убористым почерком. Соломон поджимает губы, читая сводку о том, что пути выходят из строя, будто бы по волшебству. Как же. Знает он, какое волшебство могло этому поспособствовать. Надо пригнать побольше рабочих и восстановить движение за пару дней, только и всего.
— С городом ничего не случится, если ты лично съездишь и убедишься в том, что наше дело процветает, — назидательно произносит мать, обращаясь с Соломоном, как с малым ребенком. — Мы всем обязаны этой железной дороге. И ее надо развивать, а не пускать по миру, чем ты только и занимаешься.
Мать эту песню заводит регулярно. Ей не нравится, что Соломон занимается управлением города, потому что он мог бы преумножать семейное состояние и прокладывать новые пути вглубь континента. На востоке еще много неизведанных земель, там по-прежнему встречаются недружелюбные племена индейцев, которые слишком хорошо помнят недавние войны с правительственными силами.
Но даже туда когда-нибудь дойдет цивилизация. И Илана здраво полагает, что дорога для этой цивилизации должна стать железной. Под грифом Ротшильдов.
— Был бы твой отец жив, — трагично восклицает мать, но как обычно, для вида.
И следом переключается на Саломею, которая только забавляется, наблюдая за семейными склоками.
— Между прочим, в городе объявился хороший жених, а ты нос воротишь, — наставляет Илана, явно ставя крест на женитьбе Соломона. — Аластор Рэглан — весьма привлекательная партия. Вот выйдешь за него замуж и переедешь в Вашингтон. Выберешься, наконец, в высшее общество из этого свинарника.
— Не хочу в высшее общество, — капризно заявляет Саломея.
Ей, кажется, и в Форт-Уэйне вполне неплохо. Только если Саломея продолжит увиваться за тем лавочником, то точно однажды окажется в хлеву. Потому что мать ни за что не примет ее выбора и не станет поддерживать простого зятя.
— И не забудь забрать перстень у шерифа, когда вся эта история закончится, — напоминает мать, как только Соломон поднимается из-за стола. — Перстень принадлежал еще основателю нашего рода, и он не должен бесславно сгинуть в управлении шерифа.
— Мама, прошу тебя.
— Семейная реликвия, Соломон, — мать всплескивает руками. — И где мое воспитание? Я учила тебя любить семью и расширять ее влияние. А сейчас ты не управляешь даже тем городом, который избрал тебя мэром. Подумай об этом на досуге.
О, Соломон обязательно задумается.
Видимо, когда будет уже на пути к соседнему городу.
* * *
— Ты что, ночевала здесь? — с удивлением спрашивает Соломон, оказываясь в управлении шерифа. — В своем кабинете?
Вилма выглядит помятой и крайне уставшей. Соломон некстати вспоминает о том магическом сгустке, который захватил дом Вилмы, и чувствует себя виноватым, потому что не помог с этой проблемой сразу. Теперь Вилма вынуждена спать за рабочим столом, пока Соломон отлеживается в своем особняке.
Неудивительно, что Вилма такая дерганая в последнее время. С ее-то графиком работы.
— Не в салуне точно, — огрызается Вилма и трет глаза. — С каких пор тебя это вообще волнует?
— Меня всегда волнует то, что связано с тобой, — обиженно заявляет Соломон.
Но несколько смягчается, когда видит свой перстень на пальце у Вилмы. Носит все же, не снимает. Хоть что-то хорошее в этом всем безобразии.
Это, конечно, не помолвочное кольцо, и Соломон не делал предложения. На такой случай он заказал бы у ювелира абсолютно особенное украшение. С огромным, как самомнение его матери, камнем и гравировкой по ободку. Но Вилма не оценила бы такой размах, поэтому компромисс с перстнем — уже победа.
Которая для Соломона становится весьма символичной.
— Я собираюсь проехаться по соседним городам и проверить состояние железных дорог, — Соломон объясняет цель своего визита почти что с официальной коннотацией. — Не хочешь составить мне компанию?
— Тебе? — усмехается Вилма. — Нет.
— Это прозвучало довольно-таки грубо.
— Ты уже взрослый мальчик, Соломон. Как-нибудь справишься с отказом.
Но Соломон так просто от Вилмы не отвязывается. Он удобнее усаживается на стуле для посетителей и явно не торопится покинуть кабинет шерифа, к ее огромному неудовольствию. И почему с Вилмой всегда так трудно? Они ведь только начали сближаться, пускай и не при самых лучших обстоятельствах. Но ведь Соломон действительно думает, что их ночь в индейском племени — не интрижка на один раз, а начало чего-то большего.
Чего-то, что обязательно должно закончиться кольцом и узакониванием брака.
— Дьявол, Соломон, — взрывается Вилма, недовольно на него поглядывая. — Кто-то должен остаться в этом городе и присматривать за порядком, пока мэр в отъезде. А то в следующий раз, когда мы уедем вместе, возвращаться будет уже некуда. Твои славные дружки из совета продадут Форт-Уэйн
