Отец Иуда раньше был моим сыном. Сейчас он звал себя как-то иначе.
- Он не причинил бы тебе вреда, господин, - искренне добавил Финан.
- Уже причинил, - яростно воскликнул я.
- Это не он, - твердо сказал Финан.
Но кто бы то ни был, он победил. Потому что я находился в ловушке, и рассвет показал, что наводнение уже спадает. Вода пенилась у римского моста, где деревья и ветки попали в ловушку под его сводами, а дорога на обеих берегах была еще затоплена, и эта вода удерживала воинов на южных и западных холмах вдали от форта. Но самое большое их количество скопилось с северной стороны, и они могли атаковать прямо по римской дороге, по меньшей мере сто пятьдесят воинов стояли на небольшой возвышенности среди залитых водой лугов. Несколько из них пришпорили лошадей через затопленное пространство, но вернулись, когда вода поднялась выше стремян. Теперь они просто ждали, прогуливаясь вверх-вниз или просто сидя на ближайшем склоне и глядя в нашу сторону. Я различил черные рясы священников, но большинство было воинами, кольчуги и шлемы серели в сумрачном свете ненастного дня.
К полудню вода отступила с большей часть дороги, на несколько ладоней приподнятой над лугами. Дюжина всадников пришпорила лошадей с холма: два священника, два знаменосца, а остальные - воины. На большем флаге красовался белый конь Этельреда, а на меньшем - святой, держащий крест.
- Мерсия и церковь, - отметил Финан.
- Западных саксов нет, - добавил я.
- Они послали Эрдвульфа выполнить грязную работу?
- Он может получить больше всех, - сказал я, - или потерять. Я сделал глубокий вдох, приготовившись к боли, и бросил себя в седло. Осферт, Финан и мой сын уже сидели в седлах. Мы оделись для битвы, хотя, как и те, кто приближался с севера, не взяли щиты.
- У нас есть знамя? - спросил сын.
- Не льсти им, - проворчал я и толкнул лошадь вперед.
Ворота форта возвышались над водой, но уже через несколько ярдов копыта коней погрузились в воду. Я отъехал около восьмидесяти или девяноста шагов от форта, осадил коня и стал ждать.
Мерсийцев возглавлял Эрдвульф. Его мрачное загорелое лицо обрамлял шлем, украшенный серебряными змеями, извивающимися вокруг металлического черепа. Окаймленный мехом горностая белый плащ развевался поверх отполированной кольчуги, а ножны были покрыты выбеленной кожей с отделкой из серебристых нитей. С шеи свисала массивная золотая цепь с усыпанным аметистами золотым крестом. По бокам от него сидели два священника на небольших лошадях. Их черные рясы вымокли, и по стременам стекали капли. Это были близнецы Цеолнот и Цеолберт, которых около тридцати лет назад вместе со мной захватили датчане. Я принял эту судьбу с радостью, а близнецы превратились в ярых ненавистников всех язычников. Они ненавидели и меня, особенно Цеолберт, которому я выбил зубы, но, по крайней мере, теперь я мог отличить их друг от друга. Большая часть всадников остановилась в пятидесяти шагах, но Эрдвульф и близнецы ехали, пока их лошади не встали прямо напротив наших на затопленной дороге.
- Я принёс сообщение от короля Эдуарда, - начал Цеолнот без приветствия, - он требует, чтобы ты...
- Притащил своих щенков потявкать вместо себя? - спросил я Эрдвульфа.
- Он просит, чтобы ты вернулся в Глевекестр, - Цеолнот повысил голос, - с мальчишкой Этельстаном и королевской племянницей Эльфвинн.
На несколько мгновений я уставился на них. Порыв ветра принес несколько капель дождя, резкого и колючего, но он закончился так же быстро, как и начался. Я посмотрел на небо, надеясь, что снова начнется ливень, потому что чем дольше длится наводнение, тем больше у меня времени, но тучи светлели. Финан, Осферт и мой сын смотрели на меня, ожидая ответа Цеолноту, но я просто развернул коня.
- Поехали, - сказал я.
- Лорд Утред! - позвал Эрдвульф.
Я пришпорил коня. Я бы рассмеялся, если бы это не причиняло такую боль. Эрдвульф позвал снова, но мы уже были вне пределов слышимости и галопом въехали в форт.
- Пусть поломают голову, - сказал я.
Он смутится. Эрдвульф рассчитывал испытать мою решимость, может даже в надежде, что я подчинюсь требованиям короля западных саксов, но мой отказ даже поговорить с ним предполагал, что ему придется сражаться, а я знал, что Эрдвульфу не хочется атаковать. Он, может, и сильнее меня по крайней мере в три раза, но понесет тяжелые потери в сражении, и никто не хотел бы столкнуться в драке с такими воинами, как Финан. Эрдвульф наверняка не был даже уверен, что все его воины станут сражаться: многие из них годами служили под моим командованием и могли отказаться меня атаковать. Я вспомнил чернобородого воина в воротах Глевекестра: он был мерсийцем, принес клятву Этельреду и Эрдвульфу, но улыбался мне, был рад меня видеть, и было бы трудно убедить таких как он драться со мной. И хотя Эрдвульф был воином и имел грозную репутацию, он не мог воззвать к верности своих воинов. Никто не рассказывал о его завоеваниях или побежденных им в единоборстве воинах. Он был достаточно умным лидером, но позволял другим заниматься мрачной резней, и именно поэтому не вызывал чувства преданности. Этельфлед вызывала, и, смею сказать, я тоже.
Когда я спешивался, Эрдвульф еще какое-то время смотрел на нас, а потом развернул коня и поехал обратно на сухое пространство, которое увеличивалась по мере того, как спадала вода, а день приносил всё больше плохих новостей. К Эрдвульфу присоединились новые воины. Они пришли с севера, и я предположил, что это патрули, искавшие нас, но уже отозванные, так что к вечеру на невысоком холме собралось более двухсот воинов, а вода почти спала.
- Они атакуют на рассвете,- сказал Финан.
- Возможно, - согласился я. Какие-то воины Эрдвульфа могли колебаться, но чем больше воинов он собирал, тем больше становилось вероятности, что они атакуют. А колеблющиеся встанут во второй ряд, надеясь, что другие примут на себя основную тяжесть битвы, церковники же тем временем будут подхлестывать их священный пыл, а Эрдвульф пообещает добычу. А атаковать Эрдвульфу придется. Мне стало ясно, что Эдуард и Этельхельм никоим образом не хотели участвовать в этой стычке. Они могли взять Мерсию когда захотят, Эрдвульф же может потерять наследство Этельреда. Если он проиграет, то западные саксы бросят его на произвол судьбы, и потому он просто обязан победить. Он атакует на рассвете.
- Думаешь, он атакует ночью? - спросил сын.
- Нет. Ночь будет черна как деготь, они будут блуждать в воде и заблудятся. Он может послать кого-нибудь пошуметь, но на дороге мы выставим часовых.
Мы также разожгли костры на валу, растащив два последних коровника на дрова. Эрдвульф видел, как мои часовые ходят в свете этих костров, хотя я сомневался, что он знает, что я разместил воинов еще чуть ближе к нему, но никого из них не потревожили. У Эрдвульфа не было необходимости в рискованной ночной атаке, когда у него хватало воинов, чтобы сокрушить меня на рассвете.
