Отперев багажник, он запихнул в него ватную куртку, рюкзак и поданный собеседником полиэтиленовый пакет с резиновыми сапогами-болотниками. Амортизаторы старенького «москвича» при этом заметно просели: машина была преклонных лет, с подгнившими крыльями и следами шпаклевки на дверцах.
– Как он на этом ездит? – вздохнул Освальд.
– Аккуратно, – подумав, вступился за отечественную автомобильную промышленность Виноградов.
Аркадий Борисович вежливо подержался за протянутую собеседником руку и положил зачехленное строго по инструкции ружье в салон. Сел за руль, пристегнул ремень. Еще раз проверил что-то в карманах – очевидно, документы… И только после этого повернул ключ зажигания.
– Спорим – не заведется?
– Заведется! Если только твои технари чего-нибудь не перемудрили.
– Обижаешь, Саныч… Простенький радиомаячок, работы было на четыре минуты.
– Вон, гляди! Съел?
Ветеран московского автомобилестроения несколько раз чихнул, выпустил из выхлопной трубы струю сизого дыма и тронулся с места.
– Спокойно… – Негласный помощник дисциплинированно шел в заранее обусловленном направлении. Когда «москвич» скрылся из виду, Освальд выбрался из машины, и пути их пересеклись. Короткий диалог – и Виноградов уже выслушивал доклад:
– Клиент едет, куда собирался – в Красново… Прямым ходом – путевка оформлена, с егерем созвонился. Планирует вернуться только послезавтра, к обеду.
– Совпадает, – кивнул Владимир Александрович. Информация пока соответствовала тому, что они уже знали. – Надо рисковать!
– Как скажешь, Саныч… – Спокойнее, конечно, было бы с этой минуты постоянно держать подопечного под наблюдением, но как профессиональна ни была бы «наружка», всегда существует вероятность попасть впросак.
– Поехали! Мать честная…
Первые минут тридцать они выиграли у Шерешевина еще до выезда из города – за счет милицейских номеров и обусловленной этим нахальной езды. Освальд, конечно, машину вел профессионально – на разбитых питерских улицах он освоился уже давно и теперь гонял так же, как по автобанам Германии. Благо ходовую часть меняли за казенный счет.
– Только угробить нас не вздумай! У меня семья все-таки, дети…
– Нормально, Саныч… блин! – Какая-то бабка метнулась под колеса, но вовремя отскочила. – Сейчас еще мигалку включим.
Майору захотелось пересесть назад – там, говорят, безопаснее. Что такое езда со спецсигналами, когда за рулем Освальд, он представлял великолепно: в прошлый раз это стоило автохозяйству ГУВД замены шаровых и погнутого рычага.
Вместо того чтобы заняться спасением собственной жизни, Владимир Александрович взялся за рацию:
– Диспетчер, это двести первый… Слышите меня?
– Слышу вас, двести первый.
– Где – ой! – просылка? – Посреди вопроса водитель влетел в очередную яму, и Виноградов громоподобно щелкнул челюстями, чуть не прикусив себе язык.
– Квадрат «Б-восемь», «Борис-восемь»… Движется в направлении «В-семь», «Виктор-семь»…
– Да что ты мне тут… Словами скажите, диспетчер! – Ни желания, ни возможности развернуть схему радиопеленгов не было. То есть она имелась где-то у Освальда, но отвлекать его от процесса вождения майор не решился.
Далекий парень в наушниках помедлил – в тех службах, где он трудился до этого, сотрудников приучали к строжайшей дисциплине при переговорах в эфире. Потом все-таки выругался про себя и выдал:
– Он свернул на Каменноостровский проспект… Там впереди будет пробка, так что еще минут на двадцать опережаете.
– Мерси! Конец связи.
Пост ГАИ проскочили, снизив скорость до скромных восьмидесяти километров в час – медленнее ехать милиционерам было бы неприлично, но и привлекать внимание всяческими световыми эффектами не хотелось.
Виноградов успел разглядеть среди множества людей в форме знакомого офицера из Управления:
– Стоит, ждет…
– Да, я видел! – не отрываясь от дороги, кивнул Освальд. Роль гаишника заключалась в том, чтобы не прозевать машину охотника и померить ей уровень токсичности выхлопных газов. У такой «старушки» просто в принципе не могло быть все в порядке с СО2 – поэтому планировалось, что Шерешевин потеряет на посту некоторое время. А для верности номер «москвича» дали еще паре особо доверенных милиционеров…
– Кажется, здесь где-то?
– Смотри указатели… Точно! Вон стоит, у развилки.
Освальд лихо, с разгону припарковался вплотную к залепленной грязью «ниве». Машина выглядела, конечно, поприличнее, чем то транспортное средство, которым пользовался старший научный сотрудник, – но и она явно не свидетельствовала о достатке владельца.
– Здрасс-сте!
– Привет, привет… Все в порядке?
– Без проблем, Владимир Александрович.
Один из встречавших остался сидеть, другой перебрался на место Освальда:
– Отдохни… гонщик! – По документам он числился каким-то начальником в автохозяйстве главка, и его возвращение в город за рулем милицейского автомобиля никаких вопросов вызвать не могло.
– Я не устал.
– Зато я устал – после твоих художеств технику ремонтировать.
– Только не бей его по дороге, ладно? – пошутил на прощание Виноградов. Он уже успел перегрузить снаряжение и теперь с наслаждением выворачивал затекшие суставы.
– Да чего – оплачено же все! – продолжая затянувшийся спор, подал голос Освальд. – Долларами, между прочим.
– Слушай, если бы не Саныч… Ладно! Садись, поехали.
– Счастливо, Владимир Александрович. Ни пуха вам!.. – На людях снайпер всегда обращался к Виноградову с подчеркнутым уважением.
– К черту… Значит, договорились.
– Да, мы будем на связи постоянно.
«Нива» была непростая – сам начальник радиослужбы Асакаев оборудовал ее специально для такого случая системой приема, записи и передачи информации в различных диапазонах частот. Замаскированная под обычную автомобильную магнитолу, система выполняла и свое прямое назначение, оглашая окрестности воплями из четырех колонок.
– Кстати! – Майор достал рацию и, прежде чем отдать ее, запросил город: – Диспетчер, это я опять. Как там с доставкой?
– Нормально… Только что выехал из квадрата «Е-пять», «Евгений-пять», и движется вслед за вами.
– Отрегулировали, значит, карбюратор… – прыснул в кулак неизвестно отчего развеселившийся Освальд. – Больше атмосферу не загрязняет!
– Держи, юморист. Часа полтора в запасе имеем…
Когда из-за деревьев, рыча и отплевываясь, выкатился «москвич» Шерешевина, часы Владимира Александровича показывали почти семь. В длинном ряду машин перед забором свободного места практически не оставалось.
– Подожди! Я откачусь, попробуешь втиснуться… – Водителя, который привез Виноградова, звали Вадимом, и пахло от него свежеупотребленной «Синопской».
– Вы уезжаете? – поинтересовался Шерешевин.
– Куда это я поеду? – удивился Вадим. – Выпивши-то? Нет, пьяный за рулем – преступник! – Он от души матюгнулся, сел за руль и, перегазовывая, сдал назад: – Заползай…
– Спасибо! – Медленно, на первой передаче, Аркадий Борисович занял освободившееся пространство между автобусом Строительного управления и «нивой». – А вы?
– Я завтра с утра, все равно раньше всех. – Теперь машина, на которой приехал Виноградов, наглухо загораживала «москвичу» выезд.
Майор улыбнулся – с первой задачей водитель справился великолепно.
– Здравствуйте… Вадим, где помидоры?
– Я же тебе отдал!
– Нет – соленые, в банке? – Владимир Александрович поскользнулся и неловко задел приподнятую крышку соседского багажника: – Ой, простите… С наступающим!
– Ничего страшного. Вас также – с праздничком! – В полночь открывался сезон, этого дня представители значительной части мужской половины человечества ждут месяцами.
– Ишь, спаниели… – с добродушным пренебрежением сплюнул Вадим. – Птичек вам не жалко!
– А вы не охотник? – удивился Шерешевин. Он уже запер машину и стоял, как навьюченный корабль пустыни.
– Еще чего! Рыбак я… Это вон – Вовка любитель.
– Володя! – представился майор. – А это – Вадим.
– Аркадий… очень приятно.
Руки не подал – за неимением таковой в свободном состоянии.
– О, Борис-сыч-ч… – Первый, кого они встретили на территории базы, был, конечно же, егерь. И конечно же, пьяный в дымину. – С друзьями? Путевки давайте.
– Дядя Леша! – поддержал норовящего рухнуть мужика Виноградов, – Ты чего – совсем ку-ку? Мы же уже отметили!
– А по пла… плот… полтинничку?
– И по полтинничку пили, и по второму… – Владимир Александрович покачал головой и доверительно сообщил новому знакомому: – Ну ваш дядя Леша дает! В обед он еще соображал что-то…
– А вы давно здесь? – поинтересовался по пути к вагончикам Аркадий Борисович.
