– Значит надо и нам рвать когти, зачем же ты меня тащишь в какой-то кабак?
– Затем, мой друг, Эномай, что я не киник и бочкой не удовольствуюсь[50]. Много мы навоюем на "Меланиппе"?
– За царя? Немного.
– Да хоть и за себя. Да, немного.
– Что, есть варианты? – оживился Аристид.
– Есть, пьянчуга, есть.
Этим "вариантом" оказалась гемиолия с именем, милым всякому Псу – "Актеон"[51]. Командовал и владел ею некий Менесфей, прозванный Златоустом, а правой рукой при нем состоял его двоюродный брат Идай. Братья были пиратами из бедных и кормились объедками от стола Мономаха. Оба славились невероятной драчливостью и фатальной невезучестью. Рыскали по морю бездумно, кидались без разбору на кого попало. Что ни бой, то треть команды в покойниках. Когда Псы подметили данную закономерность, число желающих наняться к братьям резко поубавилось. В результате их корабль, "Актеон", шестидесятивесельная гемиолия, обеспечивался гребцами, хорошо если наполовину. А для палубной драки народу совсем недоставало. Вот братья и прозябали на подхвате у Эргина.
Многих удивляло то, что при таком раскладе Мономах или кто другой не присвоят себе замечательное, добротное судно, каковым являлся "Актеон" – недешевая собственность, явно не по удаче братьев. Объяснением служила крайняя агрессивность Менесфея с Идаем. Оба брата прекрасно владели оружием, вокруг них сплотилась горстка сторонников, им под стать, связываться с которой, несмотря на ее малочисленность, не рисковал никто. Не жаждали Псы приобрести корабль ценой пирровой победы.
"Актеон" был построен три года назад пиратом Гликоном. Вернее, "построен пиратом" – слишком сильно сказано. Строился-то он на галикарнасских верфях совсем не для пиратских нужд. Заложили его, как триеру, а Гликон, в море пират, а в городе – уважаемый всеми состоятельный гражданин из известного рода, сразу же положил на него глаз. Со всеми городскими "отцами" он в дружбе. Одному подарок, другому... И на триере исчезает верхний ряд весел, средний ряд укорачивается наполовину. Вот и нет никакой триеры. А это не гемиолия часом, столь любимая алифорами, на верфи стоит? Где? Эта что-ли? Да нет, окститесь, граждане, это просто триера недостроенная. Так на воду и спустили недостроенную триеру, а потом она вообще куда-то исчезла. Corruptio, как говорят римляне.
Собственно, не первый случай. Вообще, немалая часть пиратского флота из века в век строилась подобным образом. Своих верфей у разбойных немного, а корабли новые нужны постоянно. На крутобоком паруснике или моноксиле-однодревке много не награбишь. Чтобы гоняться за купцами, часто нужен многовесельный корабль с немалой командой. Причем триера для такого дела избыточна. Триеры себе могут позволить большие вожди. Те же, кто еще не дорос до власти над целым флотом, довольствовались гребными судами помельче.
Уважаемый гражданин-пират Гликон полагал, что с приобретением "Актеона" значительно усилился. Вообще-то, так и было. Да вот, незадача – подвизались в его команде два ушлых негодяя, решивших, что пора бы им расти и развиваться. Вот и развились. Случилась смена власти, Гликон отправился кормить рыб, а братьям, полагавшим, что теперь-то жизнь удалась, досталось владение, распорядиться которым с выгодой для себя они не смогли. Ныне дела у них шли так плохо, что старший, Менесфей, уже давно не радовался, что порешил Гликона. При покойнике удачи было несравнимо больше.
Все это случилось не вчера и Эвдор, даром, что немало времени просидел в колодках, был наслышан об "Актеоне" и его хозяевах. Он тоже хотел расти и развиваться.
План созрел давно, нужные слова продуманы бессчетное число раз, а увесистые тетрадрахмы любой речи добавляют сладость меда. Уж насколько Менесфей не отличался живостью ума, но блестящие кругляки на столе должны были сделать слова Эвдора весьма убедительными и доходчивыми.
– Ну, значит, того-самого... Владеть, значит, "Актеоном" будем в этих, как их там? По-честному, короче? Типа того?
– По-честному, – Эвдор спокойно пережидал потуги Златоуста, пытающегося оформить речью свою мысль, – в равных долях.
– Ну, типа, нам две доли сверху, одна тебе?
– Именно так.
– А людям нашим, тоже две доли? – спросил Идай.
– Не жирно будет? – поинтересовался Аристид.
– Погоди, Аристид, – придержал товарища Эвдор, – сколько у вас людей сейчас?
– Ну, дык... – начал загибать пальцы Менесфей.
– Две дюжины рыл, – подсказал Идай.
– Оно как... – неопределенно хрюкнул Менесфей, то ли загордился, то ли удивился, – две дюжины.
– А надо?
Менесфей беспомощно посмотрел на брата. Он был старше, сильнее и искуснее с оружием, но от тяжких раздумий, к коим относились любые попытки сосчитать до десяти, у него непременно болела голова.
– Шесть десятков, – помог Идай.
– То есть, требуется еще зазвать Братьев. За мой счет.
– И что?
Идай скрипнул зубами.
– А то, братец, что наши люди будут в меньшинстве.
– Именно. И поэтому не могут иметь преимуществ.
– Преи... чего иметь?
– Тебя братец, он поиметь хочет, – прошипел Идай.
– Меня!? Да я!..
– Успокойся, почтенный Менесфей, – примирительно поднял руки Эвдор, – я уже раза три объяснил тебе, что хочу взаимовыгодного сотрудничества. У тебя гемиолия, но мало людей. У меня акат, людей тоже мало, но есть деньги, а значит и люди будут. Мы могли бы объединиться. Все будем в выгоде. По рукам?
– По рукам, – растянулся в улыбке Менесфей.
– Не нравится мне это, – сказал Идай.
– Что именно, почтенный?
– Какая выгода вам?
– Мы много на акате не навоюем.
– То есть мы вам нужны, – утвердительно кивнул Идай, – а вы нам?
– Цену себе набиваешь? – поинтересовался Аристид.
– Погоди, – осадил Эвдор, – почтенный Идай прав, тут главное не продешевить. Ты, Идай, думаешь, что без нас обойдешься? До сих пор обходился?
Идай только вновь скрипнул зубами.
– Ты эта... за горло берешь, Мышелов, – неожиданно обнаружил умственную активность старший из братьев.
– Нет. Учитывая ваше нынешнее положение, я очень щедр. Без меня от вас скоро одни лохмотья останутся. А со мной разбогатеете. Месяц назад я имел дырявый хитон, а посмотри на меня сейчас. Корабль будет ваш, я лишь поведу его туда, где можно хорошо поживиться.
– Соглашайся Менесфей, – встрял один из бойцов, составлявших свиту братьев, – Эвдора боги любят. Все знают, как он удачлив.
– То-то он в рудники загремел, – бросил Идай.
– Другой бы там и загнулся, – спокойно ответил Эвдор, – а я здесь стою.
– В навархи метишь, Мышелов? – поинтересовался Идай.
– Именно так.
– Три доли сверху.
– Предлагаю поступить так: десятая часть добычи – доля вождей. Делим ее на пять частей. Одна часть мне. Одна Аристиду, кормчему "Меланиппы". Три вам. Командую я на "Актеоне", вы подчиняетесь мне, моих людей больше. Но корабль ваш, поэтому ваша доля больше.
Переварив такой расклад, бойцы братьев зароптали.
– А ну-ка утихли! – рявкнул Менесфей и нахмурившись, хлопнул широкой мозолистой ладонью по столу, – что-то мне не нравится, что ты того... Командуешь.
– До тебя только дошло? – прошипел Идай, – он все под себя подомнет!
– Ваших людей немногим меньше будет, сами вы не дети, чего боитесь?
– Я ничего не боюсь! – вскинулся Менесфей.
– А ведь твоих людей пока что не больше, чем у нас, – заметил Идай.
– Пока, – кивнул Эвдор, крутнув на ребре по столу тетрадрахму.
Братья уставились на вращающуюся монету. В прошлом им уже поступали предложения продать "Актеон" от Эргина и Гереклеона. Но тем нужно было только судно, без братьев. Даже Менесфею хватило ума сообразить, что выгода от такой сделки будет слишком краткосрочна.
– Десятая часть вождям, – задумчиво протянул Идай, – кто так делит?
– Например, Ласфен. А еще Эргин, Змеиный, Уголек, все.
– Вот ты и врешь! Никогда такого не было! Всегда делились поровну, а вождям по лишней доле.
– Если тебя, почтенный Идай, не посвящают в некоторые хитрые особенности дележа, то это не значит, что их нет, – спокойно ответил Эвдор.
– Это что ж такое? – возопил Златоуст, – нас обманывают, что ли?
Свита поддержала его ворчанием.
– Иди, обвини Эргина, – усмехнулся Аристид.
– Я тебе предлагаю делиться, как Эргин со своими ближними, – протянул руку Менесфею Эвдор, – ну, ты согласен? Со мной ты возвысишься, без меня скоро совсем без людей останешься, и тебя сожрут.
Менесфей кинул взгляд на свою свиту, взглянул на брата. Тот поджал губы, но нехотя кивнул.
– По рукам.
– Есть у нас Гундосый, а теперь еще и Златоуст будет, – хохотнул Аристид, когда они с Эвдором вышли из кабака.
– Ага, – согласился Эвдор, – на состязаниях ораторов всех побьем.
