— Хотя давно уже и не та старая армия, — ответил Итагаро. — Многие ничему и не обучены как солдаты. По воинской специальности: плотники, портные, переплётчики… А спрос, если что, как с солдата старых времён — потому что какой-то подонок или дурак у власти не желает менять старые законы! Ладно, давай дальше…
— А дальше, пока я у бывших соседей проспал почти до вечера — по телевидению в сводке раскрытых преступлений прошло сообщение: там, когда по моему вызову прибыл наряд полиции, кто-то с перепугу проговорился, где в огороде закопан труп — и в трупе опознали их пропавшего племянника, под чьим именем я жил! Тоже, потерявшего родителей, взяли к себе — а через несколько дней нашли мёртвым после такой оргии, вот и спрятали труп! Такая «подходящая семья»… Но главное: опять же, кто я сам — после того, как несколько дней жил под именем покойника, с легендой, будто перед тем провёл два года в психбольнице с потерей памяти? И в той передаче так и сказали: «полиция разыскивает неизвестного подростка, выдававшего себя за Apтapay Архапаро» — ну то есть того, убитого? Будто я сам выдал себя за него, а не те чиновники придумали мне такую легенду! А тут ещё угнал чужой автомобиль — зато мой дом отдан чужим людям, и нет возможности предъявить права на него! Я же официально — никто, человек без имени, биографии, адреса! И у тех соседей остаться не могу — да там и автомобиль спрятать негде, он весь день стоял прямо на улице! А это самый край города у выезда на шоссе, кто ни проедет — увидит!.. Хорошо ещё, они сами смогли предложить выход: как стемнеет, я всё же еду в Колараафу, там в университете наложу таких-то студентов — назвали имена, приблизительные приметы, где конкретно искать, но чтобы не ссылался, кто и откуда меня направил — и они сводят меня с другими, которые уже где-то кого-то прятали, и те на первое время помогут мне с укрытием и избавлением от угнанного автомобиля, а там уж самому решать, что дальше… И куда деваться — согласился. Знал уже, каково надеяться на тех, кто говорит и действует от имени государства и закона… Доехал до Колараафы, оставил автомобиль в лесной роще на самой окраине, не без труда нашёл университет, дождался конца занятий, рискнул обратиться в толпе к тем, кого узнал по приметам — сразу очень повезло, оказались действительно они, и не подозрительные, как опасался, вполне нормальные люди — они тут же пошли ещё за кем-то, все вместе повели меня через потайную дверь в подвал университетского здания, а там — в какую-то дальнюю комнату, сказали — пока буду жить там, и ещё долго совещались: каких частей внутренней обстановки автомобиля я мог касаться, и что поэтому лучше сразу заменить… Тут мне совсем стало не по себе: думал, такое в мирное время обсуждают только воры или шпионы. Правда, автомобиль в указанном мной месте они не нашли: кто-то успел повторно угнать до них… А я остался жить там в подвале, и они мне даже организовали самостоятельный заработок: готовить за кого-то студенческие работы по физике, химии… И тоже странно: для меня простые, а кому-то не по силам…
— И те не интересовались, кто это за них делает? — спросил Итагаро.
— Не в их интересах было задавать лишние вопросы! Кто-то взял на себя их трудности — и ладно. А что нехорошо, нечестно — так с чьей стороны? Тех, кто принял их туда, учил их так — или кто поставил меня в такое положение?
— А автомобиль? — спохватился Джантар. — Если полиция потом нашла его? А там твои отпечатки, ворсинки с твоей одежды…
— Как раз на водительском месте, хотя я формально не должен уметь им управлять, — повторил Лартаяу. — Вот и придумал сначала версию, будто просто лежал там спящим — а потом развил в целую легенду: сидел в полубеспамятстве на водительском месте — на буксире за другим автомобилем; потом шёл с кем-то через лес; потом — много дней провёл в незнакомом доме, где мне с едой, возможно, давали препарат, подавляющий волю, чтобы поддерживать это полубеспамятство и безразличие ко всему, так что и не задумывался, где я, почему, и надолго ли; потом — снова куда-то шёл, но уже один, тоже не знаю, откуда и куда; наконец — очнулся рано утром на скамейке во дворе одного из зданий Колараафского университета… Ужасно, если бы на самой деле? Но мне надо было иметь версию, где я провёл это время! Да и сколько мог нелегально жить в подвале? Вот и пришлось рассказать всё это как свою историю, когда те студенты по своим каналам свели меня с Лумаорой Ияту… Независимый исследователь, физик, согласился усыновить меня на действительно достойных условиях, — объяснил Лартаяу для Джантара. — И тут уже пришлось восстанавливать подлинную биографию, особый режим — конечно, делая вид, будто я уверен в гибели всей семьи, и не помню тех наркоманов из пригорода Гаталаяри. Хорошо хоть, и они меня не очень помнили, так что потом не опознали — да и чиновники не смогли подтвердить, куда кого отдали. Наверно, самим было что скрывать… И что делать: пришлось согласиться на все эти загадки, неувязки, неточности, которые как бы дополнили собой легенду на пять месяцев моей жизни. Но само опознание — это был ужас. Представьте: войдут, увидят, узнают — что тогда? Но не узнали… Зато тех, которые оформляли усыновление — знаете, что больше всего удивило в этой версии? Что я вот так, как есть сейчас, шёл поздней осенью через лес, и не обморозился! Даже полуофициально поставили Лумаоре Ияту условие обо мне: пусть пока так без обуви и ходит до особого распоряжения. Сможет — значит, не врёт, так и было… А попробуй пойми эти шутки и полуофициальные слова людей, облечённых властью! Не знаешь же: насколько это всерьёз, как себя правильно повести, даже — не понять ли наоборот, а то будет хуже… А он — независимый, непризнанный исследователь, на свои средства строит дома экспериментальные установки для проверки фундаментальных физических констант, разных малоизвестных гипотез, связанных с энергетическими полями; и я уже взялся помогать ему в этом, а попутно фактически осваиваю полный университетский курс физики — так что лишний конфликт позволить себе не можем. Хотя без обуви — я и сам не против. Давно обратил внимание, что могу — и по снегу, в мороз. И если кто-то будет удивляться — всегда можно сослаться, кто так распорядился. Но вообще — эти договорённости при усыновлении: что запретить детям, куда их не пускать, как наказывать… И даже: покажите, как это будет… Или так — только с теми, кого считают ненормальными? Нет, но чтобы… прямо там же, ни за что, просто для пробы, демонстрации, проверки реакции на это… А я и так всегда удивлялся: по кодексу Зонгумада Третьего — было страшным позором для взрослых, они даже вешались, считалось — после такого вообще стыдно жить. А тут, детей — запросто! Я представить не мог… Легко отделались, что хоть ему не пришлось «демонстрировать» на мне такое. Без того — как в плену побывал… Но вот — казалось бы, всё устроилось… И вдруг — несчастный случай с одной из его установок. И надо срочно соглашаться — чтобы уже другой независимый исследователь, Сириола Убалури, взял меня к себе. Но этот — не более, чем пародия на того. Не серьёзный учёный, а беглец в бредовые идеи, которые отстаивает с упорством фанатика… Ладно хоть, живёт неподалёку… И опять же, куда деваться: делаю вид, будто соглашаюсь с его «великой мудростью», а сам мало что понимаю в физике. А то, если буду откровенен с ним на уровне моих действительных знаний — то просто не нужен ему как ученик и ассистент! И он ещё покончит с собой — поняв крах дела всей жизни, или захочет просто жениться, завести семью, детей — кто ему тогда я? Не родственник, не единомышленник… Но мне надо где-то жить! Хотя есть целый дом, который наследую к 20 годам от Лумаоры Ияту — но в том-то и дело: к 20 годам. А пока он как бы ничей, вернее, им тоже распоряжается Сириола Убалури. И тоже хочет строить там свои установки — но на таких бредовых принципах, что боюсь остаться снова и без имени, и без дома… Да и тяжело смотреть, как человек сходит с ума — но чем поможешь? Пока уговорили сдать дом вам на лето, — Лартаяу повернулся к Джантару, — но что дальше…
— Так вот чей дом… — вырвалось у Джантара. — И всё это меньше, чем за год… И ты ничего не знаешь о своей семье?
— Я пробовал искать по картам, — ответил Ратона. — Всякий раз откликается квартал посольств в столице Гимрунта. До Чхаино-Тмефанхии так и не добрались…
— И мне их так не хватает, — сказал Лартаяу, и от его вздоха у Джантара что-то сжалось внутри. — Но тут большая политика — а что в ней отдельная личность? Непонятно откуда взявшаяся старорежимная мразь ломает тебе жизнь за то, чей ты потомок в 13-м поколении, а сделать ничего нельзя…
— И по компьютерной сети не пошлёшь сообщение, — добавил Итагаро. — Неизвестно же — куда, на чьё теперь имя. А искать в сверхсекретных сетях — уже конфликт с законом, с международным правом. Вот положение…
— Но взрослому наверняка нашли бы возможность, — сказала Фиар. — А тут и непонятно: чего вправе требовать подросток, и что насколько нормально или ненормально по мнению самих взрослых? Если мы для них — не личности, а сырой человеческий материал, который можно доделывать как угодно: в любой семье, школе, интернате, приюте? Или… нас с нашим ранним развитием так смущает то, что для других в их детстве было в порядке вещей? И они никуда не бежали, никого не искали — просто смирялись с тем, как кто-то решал их судьбы?
