Я не могла позволить этому повториться. Даже если сопротивление станет последним, что сделаю в этой жизни.
Морально, я давно уже приготовилась к смерти. Даже хотела, чтобы она поскорей пришла за мной. Нет смысла задерживаться дольше там, где тебе не рады.
Я не из тех, кто смог бы носить дежурную улыбку и делать вид, что доволен ролью ручной собачки. А другого, рядом с Гариком, мне не светило.
Возможно, папа Рома сможет вышвырнуть меня на помойку и это будет лучшей альтернативой, чем извращенный сценарий подстилки для сводного брата.
Руки Гарика, словно две змеи заползли под мою футболку.
Хотелось вырвать их из плечевых суставов и вышвырнуть в окно. Или же кричать, извиваться пока кто-то не ворвется в мою комнату. Ведь кто-то же должен прервать этот кошмар? Вместо этого я на мгновенье замерла в руках брата, приказывая собственным окаменевшим мышцам расслабиться.
Гарик поднял голову и недоверчиво всмотрелся в мои глаза.
Где-то внутри меня в эту самую секунду расползлась огненная пустота. Яд, под которым оплавилась душа.
Я потянулась к губам Гарика. Самостоятельно.
Поцелуй получился быстрый, резкий и насквозь пропитанный фальшью. Но Гарик, как, ни странно, этого не заметил.
Он застонал и стал тереться об меня бедрами, наращивая безумный темп:
– Откройся для меня. Откройся. Тебе понравится.
Изо всех сил, я уговаривала себя потерпеть, а лаву ярости повременить с выбросами, но тело подвело меня.
И я ошиблась.
Оторвавшись от скользких губ Гарика, я уткнулась носом в его грудь, подтянулась повыше и со всей силы впилась зубами.
Соленый привкус расцвел на языке.
Послышался рык.
А потом стена вновь приняла меня в свои жесткие объятья.
Не знаю, сколько времени я не могла пошевелиться, казалось, минуты превратились в часы. Воздух сгустился и стал вязким, как кисель. Из всех звуков я слышала только яростное шипение Гарика.
Надеюсь, он убьет меня быстро.
Я часто думала, а как это будет? Еще тогда, в детдоме, когда мой череп чуть не крошился, сдерживая удары Коровиной и ее приспешниц, я верила, что смерть придет безболезненно. Ну, или хотя бы мгновенно, так, чтобы мысли не успели сформироваться в панику и завязать легкие узлом.
Интересно, а кто-нибудь обрадуется моей смерти?
Гарик вскочил с кровати, прижимая руку к основанию шеи у правой ключицы. Тонкая струйка крови текла сквозь его пальцы на грудь.
Я сидела неподвижно. Тело налилось неприятной тяжестью.
Лишь дыхание предательски выдавало тот ужас, что поднялся к горлу, как только Гарик стал приближаться ко мне.
Медленно. С грацией хищника.
Я не могла отвести взгляд от этой крови на его груди. Растерянно облизав губы, поняла, что теперь никогда не избавлюсь от Гарика. Он останется навсегда внутри меня, будет течь по жилам, толкаться в сердце и других мышцах.
Желудок скрутила судорога.
Вместо того чтобы кричать и биться в истерике, я молчала. Даже не в силах была руки поднять и выставить перед собой в фальшивом оборонительном жесте.
На самом деле я не хотела его задеть.
Никогда не обижала ни единого человека, что не желал мне зла. Но ведь Гарик не из их числа?
Его глаза незнакомые, черные, безразличные, немигающие и далекие, будто этот некто смотрел на меня за тысячи километров отсюда. Я зажмурилась, готовясь к удару.
Вдох сменял выдох, а выдох вдох, но боль не приходила. Решившись, приоткрыть глаза, я вжалась в стену с такой силой, что затрещали ребра.
Чернота была прямо передо мной.
Гарик вглядывался в меня своим жутким взглядом. Его губы были напряжены и сжаты в одну тонкую линию, лицо побледнело, под глазом дергалась жилка.
– Почему ты… медлишь? – не в силах больше играть в гляделки, первой сдалась я.
– Какая ты упрямая, – сквозь зубы, выдавил он. – Не хочешь играть по правилам. Непокорная. Вся в мать. Но так даже интереснее.
Я невольно дернулась, вздрогнув всем телом. Затылок впечатался в стену, послав по телу сноп боли.
– Причем здесь моя мать?
– Она также не хотела покориться Роману, быть его. Заставила побегать за собой по всей стране. – Он прищелкнул языком, будто то, что сказал, было до ужаса забавным. – Представляешь, как Ромочка поизмотался играя в догонялки?
– Почему мама убегала?
Я боялась спугнуть мимолетную удачу. Ощущение, что сейчас смогу схватить истину за хвост наполнило грудь сладким предчувствием.
Гарик пожал плечами:
– Не любила. Крутила хвостом, зазывала, манила, да только в руки не давалась. Говорят, была истинной шлюхой в теле недотроги. Знаешь, она ведь держала Ромочку за яйца, – усмехнулся он. – Как ты меня. Правда, интересно?! Вот, что в вас такого необычного, что попробовав, скручивает в дугу?
– Откуда ты знаешь?
– Что именно? – лениво переспросил Гарик.
– Про мою маму.
– Моя мать Ромочку вычитывала, а я, знаешь ли, умею слушать. Даже через стены.
Я горела от кончиков волос и до пальцев ног. В голове поднялся ураган, и я даже могла запутаться в его встречных потоках. Не желала верить гнусным сплетням. Только сомнения все равно нашли лазейку и идеальный образ матери в моей памяти дал заметную трещину, причиняя почти осязаемую физическую боль.
– Зачем ты все это мне говоришь?
Гарик дотронулся моего лица, провел кончиком пальца по губам, отер кровь и слизал ее, засунув пальцы в рот:
– У тебя есть то, что принадлежит мне.
– Я не понимаю.
Гарик улыбнулся:
– Ты моя любимая игрушка и я не собираюсь не с кем делиться. Усекла?
– Сумасшедший…
– Просто предупреждаю, что у нас будет все по-другому. Тебе не удастся от меня сбежать. Никогда. Слышишь меня, Даша? Ни-ког-да! Даже из-под земли тебя достану! Буду приходить за тобой каждый раз, пока не получу все! Всю тебя! Без остатка!
Я покачала головой. Было такое ощущение, что с меня живьем содрали кожу. Неужто выхода не будет?
– Ты проголодалась, любимая? Пойду, принесу тебе поесть. Ты же не сможешь сегодня выйти к столу, правда?
Не дожидаясь ответа, Гарик вышел за дверь, тихонько прикрыв ее за собой.
Меня пробил озноб.
Гарик не стал меня бить за укус. Значит, мое наказание последует позже. Я была в этом уверена также сильно, как в том, что день за окном клонился к вечеру.
Когда только время пробежало?
Не став терять ни одной минуты свободы, я поспешила подняться на подкашивающиеся ноги. Гарик не оставил мне выбора, но я его нашла.
Единственно верное решение.
Тихонько спуститься вниз и завернуть в подвал, не составило особого труда. За столько лет в детдоме я научилась быть незаметной. Даже головокружение и слабость не помешали мне быстро найти нужную дверь и зайти в котельню.
