– Спасибо, Борюсик, ты самый лучший!
***
– Еще чуть-чуть потерпи, – прозвучал голос Яна.
И в этот раз Рите показалось, что она услышала в нем… непонятную теплоту.
***
В парке было по-весеннему свежо. Рита поежилась и плотнее запахнула на подруге старенькое пальто. Дашка-дурашка одарила ее такой счастливой улыбкой, от которой в груди что-то больно защемило.
Рита запустила одеревеневшие пальцы в пакет с попкорном, набрала большую горсть, тут же запихнув ее в рот. От сладости захотелось довольно закатить глаза.
Повсюду радостно волновалась толпа. Градус счастья вокруг был настолько высок, точно передавался воздушно-капельным путем.
– А пойдем еще раз на «Веселые горки»! – предложила Дашка и ее глаза просто засветились детским восторгом.
– Хорошо. Только в последний раз. Четвертое крутое пике мой желудок точно не выдержит, – невольно улыбнулась она в ответ.
Сейчас Рита не смогла бы отказать подруге ни в чем. Только не в день ее рождения, когда они впервые праздновали его вместе. Даже если она попросила бы Риту проглотить червяка, что валялись на асфальте после дождя, как тонкие шнурки.
Рита никогда не отмечала свои дни рождения, не было с кем и оказалось, что Даша тоже.
А вот теперь Рита готова была разбиться в лепешку, чтобы все исправить… Чтобы этот праздник для подруги стал особенным и стер собой все серые воспоминания об интернате.
Она чувствовала неопределенную слабость перед ней, скорее даже зависимость. Дашка-дурашка пробралась так глубоко в ее сердце, что казалось, получила там прописку и довольно-таки неплохо обжилась.
Она стала Рите, как сестра, которая так и не родилась.
***
– Да. Это оно, – послышался знакомый голос. – Держись за это воспоминание, Рыжик. Держись крепко, представляй Дашу, пока я буду вливать вашу связь в портал.
Она почувствовала, как холодные пальцы схватили ее за кисть и перевернули ладонь внутренней стороной вверх. Потом что-то обожгло кожу запястья.
И сразу же стало невыносимо жарко. По позвоночнику пополз липкий пот, который Рита даже не могла вытереть.
Воздух загустел и напоминал ей сироп.
Она изо всех сил держала в голове улыбающееся лицо Дашки-дурашки, ее восторг от парка развлечений и то тепло, которое возвращалось к Рите от хорошего настроения подруги.
– Ты берешь слишком много! Хватит! – вскрикнул до боли знакомый голос.
Рита наконец смогла распахнуть тяжелые веки. Контроль над телом потихоньку возвращался к ней.
Сквозь серую пелену, что покачивалась перед глазами, она разглядела ожесточенное лицо Кенгерлинского.
Его глаза стали цвета обсидиана. Белков не было.
Красивое лицо мужчины исказилось судорогой, по вискам стекал пот.
Напольные часы пробили шесть раз. Рита считала удары, чтобы не поддаться страху. Глухой звук от часов сейчас показался чем-то далеким и старым, точно из прошлой жизни.
Сколько времени они уже делают это? Сколько крови Кенгерлинский успел забрать?
Голова так сильно кружилась и болела, что Рита не удивилась бы, если ей вскрыли черепушку.
– Перестань! Хватит! – кричал Брагин. – Ты убьешь ее!
Его голос Рита смогла бы узнать из тысячи. Она мучительно медленно повернула голову на звук и увидела, как Федор бьется о прозрачную стену, что отделяла его от них с Яном.
– Мне нужно еще чуть-чуть, – прохрипел Кенгерлинский. – Ты как?
Рита сосредоточилась на вопросе, но смысл сказанного постоянно ускользал от нее. Все силы уходили на борьбу с отяжелевшими веками. Рита перевела взгляд на миску – темно-алая жидкость заполнила посудину чуть больше, чем на половину.
– Я возьму еще немного. Хорошо? – вновь захрипел Ян.
Рита даже не успела удивиться, с чего вдруг Кенгерлинский стал спрашивать ее разрешения?
– Бери, сколько потребуется, – кивнула она, еле двигая губами.
Все окружавшее ее в жизни до сих пор казалось дешевой подделкой. Вещи, отношения, люди… Особенно люди.
И только Дашка-дурашка осталась настоящей.
Рита осознала, что ради нее готова на все.
Она даже не поняла, когда все прекратилось. Слабость продолжала накатывать удушливыми волнами. Просто когда холодные руки сменились крепкими объятьями, предохраняя ее от неминуемого падения, Рита поняла, что все кончилось.
– Рита! Риточка! Ты меня слышишь? – обеспокоенно заглядывал в лицо Брагин.
Силы для ответа не хватило.
Рита могла лишь наблюдать затуманенным взором за движениями Яна. Он погрузил руки в миску и забормотал что-то на противном языке. А потом стал выводить непонятные пассы в воздухе.
Кровь, что тянулась за его пальцами, растворялась в воздухе огненными линиями. А еще шипела и извивалась, как живая.
Рита содрогнулась, когда в центре комнаты раздвинулась темнота, словно кто-то невидимый открыл пасть, желая поглотить их всех на ужин.
«Так вот какой он… этот портал».
– Даша? – Кенгерлинский вскочил на ноги и устремился к дыре, вглядываясь в черноту. – Даша, вернись ко мне! Даша!
Сначала ничего не происходило.
– Даша! Иди ко мне! – звал Ян.
Ни единого звука не последовало в ответ, ни единого движения.
«Все зря. Не вышло».
Если бы Адиса не встал за спиной Кенгерлинского, придерживая его за плечи, Рита не удивилась бы, кинься Ян в портал навстречу Даше, столько нетерпения сквозило в его голосе.
Темнота клубилась и танцевала, жадно вращаясь вокруг себя. А потом Рита заметила, как неясная фигурка стала пробираться сквозь темноту к ним.
– Охренеть, – прохрипела Рита перед тем, как отключиться.
Глава 13
Свобода падения
Я уже приготовилась к невообразимым ужасам перед тем, как потянуть дверь на себя и войти в спальню. Но настоящая реальность оказалось на тон светлее воображаемой.
Привалившись спиной к гладкой поверхности двери, я почувствовала искреннее облегчение.
Гарика до сих пор не было в комнате. Еды также не наблюдалось. Все осталось совершенно так, как несколькими минутами ранее, до моего побега в котельню.
Впрочем, отсутствие видимых следов не могло точно сказать, что брат не опередил меня, заметив пропажу игрушки. Просто хотелось думать, что все удалось именно так, как я задумывала.
А почему нет?
Неужели мне не может подфартить хоть раз в жизни?
За окном уже смеркалось. Длинные тени ползли по щербатым доскам, заставляя ежиться от ощущения, что в комнату пытаются пробраться монстры. Хотя, если задуматься, все монстры в доме. За пределами стен, из которых мне больше никогда не выбраться, опасности не было.
