Не дожил, бедняга, до моего похода в магазин.
Эх…
Но есть у меня кое-что…
Юсупов же сапоги мне купил. И вернуть я их никак не могу. Жалко… Он как сказал, что чек выкинул, так я чуть не сошла с ума.
Блин, ладно.
Я всё же поддаюсь соблазну, надевая модные сапожки.
– Ма, – булочка пялится на мои ноги. – Холофо!
Вот же мой маленький модный критик.
Хватает меня за ладонь и ведёт на улицу.
Мы гуляем около часа. Заходим в супермаркет, покупаем шампанское. Как-то оказываемся в детском магазине. В нём как раз босс приобрёл ту подарочную карту…
Хочу уйти, но замечаю клёвые вещи, и… Чёрт, будь там шмотки для меня, я бы развернулась и ушла. Но это же для Вари. Я как увидела ту пижамку, ту шапочку и те колготки…
В общем, я потратила все бонусы, ещё и в свою зарплату залезла.
А теперь мы счастливые возвращаемся домой.
Это я ещё Варе медведя не подарила! Лежит в шкафу на самой верхней полке, за одеялом.
Отдам, как только съест тортик!
Собственно, за ним я и иду на кухню, радостная и окрылённая. Время уже позднее, а Варя скоро засыпать начнёт. До полуночи точно не досидит.
Но, открыв холодильник, я застываю. Всего на мгновение. Чтобы понять, что произошло. А в следующую секунду злость бьёт мощным потоком, создавая на душе настоящий ураган. Ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. Да что за ублюдки?
Полка пустая. Ни салата, ни торта, ни записки.
Хлопнув дверью холодильника, стискиваю зубы и несусь в комнату, из которой слышится пьяный гогот соседа.
Это уже не смешно!
Глава 28
Не успеваю понять, как добираюсь до комнаты соседа. Распахиваю дверь. Ловлю на себе взгляды трёх мужиков и Аллы. Новый год ещё не наступил, а глаза дружков уже стеклянные, лица как у угашенных в хлам.
И лучше мне уйти, не нарываться. Не с пьяными же людьми диалог вести. Они ничего и никогда не поймут. В лучшем случае, виновато кивнув головой, скажут, что больше так не будут. Но это же ложь!
Нарастающая ярость внутри не даёт мне уйти. Убиваю Славу взглядом. Не удивлена, что с таким именем он тоже оказался ублюдком.
Округляет мутные глаза, застыв с водкой в руках.
– Ты чё так врываешься, шальная? – закашлявшись, видимо, подавившись алкоголем, сипит один из его гостей. – Если с нами хочешь, так заходи нормально!
– Весточка у нас не пьёт, – Алла гладит по плечу уже поддатого мужика, успокаивая его. Чего это она вдруг такая милая? Точно, бабки же получила. – У неё ребёнок.
Когда речь заходит про Варю – взгляд сам цепляется за новогодний стол. Ожидаемо, что вижу небольшую кастрюльку с оливье. Даже в тарелку не переложили. Зато торт сожрали, оставив только крошки.
– Чего надо, соседка? – спрашивает Слава с наездом. Встаёт из-за стола, отставляя стопку.
– Ты какого хрена опять мои продукты взял? – не стесняюсь в выражениях. Внутри бурлит всё, обдаёт кипятком. Надоело терпеть. Постоянно закрывала глаза, но сегодня он переборщил. Лишить нас еды в новогоднюю ночь! – Я же для тебя, идиота, записку оставила. Читать разучился?
– Э, – обиженный вышагивает ко мне. – Соседка, ты чего в праздник негатив несёшь? Радоваться надо!
– Радоваться?! – охреневаю от его слов, застыв на месте. – У меня дочка торт ждала на праздник! Который вы сожрали!
– Ой, – отмахивается. – Он невкусный был. Не сладкий.
– Потому что детский, дебила кусок! – вспыхиваю, как спичка. Кажется, я готова вернуться за бутылкой шампанского и ударить его по голове. Но только мои слова вылетают изо рта, как щёку обдаёт чем-то горячим. Челюсть на мгновение сводит, и я хватаюсь за полыхающую огнём половину лица.
Он…
Меня ударил?
– Славка, да ты что ж творишь-то?! – орёт Алка где-то отдалённо. Подлетает к нам, держит за руку соседа, который только что замахнулся на меня и с силой приложил по лицу настолько, что перед глазами появляются белые пятна. – Пьянчуга такой!
– Да я не хотел! Она сама за языком не следит! Молодёжь учить надо! Как со взрослыми говорить!
Не знаю, что со мной происходит и как я нахожу в себе смелость. Подлетев к столу, хватаю кастрюлю с оливье. И надеваю её на голову алкашу. Везёт, что он чуть меньше меня ростом.
– Приятного аппетита, – не думая о последствиях, выпаливаю. И прежде чем он снимет кастрюлю и набросится на меня, чеканю: – А сделаешь что-то ещё, в полицию на тебя заявление напишу. Синяк появится – побои завтра же сниму. И все твои грехи вспомню, понял?
Алка сразу встаёт перед нами, стоит упомянуть полицию.
– Славка, ты только не кипятись, – суетится возле него, успокаивает. Конечно, он платит исправно. Где она ещё лоха найдёт, которому за такие огромные деньги сдаёт комнату? – Ты её больше не трогай, тебе же проблемы с ментами не нужны!
– Курва, – выплёвывает сквозь зубы. Снимает кастрюлю с головы. А я, развернувшись, всё ещё с мушками перед глазами, выхожу из комнаты. Сразу закрываюсь в своей. Малышка сидит на коврике, бьёт маленького зайчика, ругаясь и талдыча:
– Пахой! Пахой! Низя!
Слышит мои шаги. Оборачивается, радостно выкидывает зайчика и мчится ко мне.
– Ма! Ням-ням, – останавливается и показательно гладит свой животик.
Тут же сердце тисками сдавливает. Сдохнуть можно.
Я кормила её несколько часов назад, прямо перед выходом. И, естественно, малышка хочет торт, которого у меня нет.
И как объяснить ребёнку, что его не будет?..
Она заплачет, а я точно не выдержу её слёзок. Буду корить себя всю оставшуюся жизнь.
Но… Дочка же ждёт.
– Солнышко, – присаживаюсь на корточки и, обняв малышку, притягиваю к себе. – Тортик получился фуэ.
Корчусь, несмотря на то что немного болит половина лица.
В огромных карих глазах мелькает расстройство.
Чёрт, почему у меня
