себя уже в келье, глядя в темный потолок. Пальцы водили по красной маске, чертя странные узоры. Что-то внутри него не позволило обнажиться перед ней полностью, ответить откровенностью на откровенность, и эта асимметрия ее разозлила… Правильно ли он поступил? И как выкинуть из головы ее гневное лицо?
На следующее утро Кеан поехал в палаццо Его Благодати. На этот раз он запросил разрешение посетить Запретный Сад, и, после некоторых усилий, ему его дали. В Запретном Саду покоились сосуды всех ипостасей Его Благодати. Погребальные камеры, утопающие в плюще и мху, громоздились друг на друге. За три тысячи лет здесь скопилось множество мертвецов, но компактные захоронения оставляли место и на будущие сосуды. Кеан прогуливался по узкой тропинке, пока не наткнулся на очередное надгробие. На могиле свежие цветы, и мох еще не успел облепить ослепительно белый песчаник. Здесь покоился отравленный сосуд. Кеан вспомнил опухшее тело, старое, уродливое, пузатое, и почувствовал, как будто это ему впрыснули яд. Осквернили, отравили чистый образ истинного божества. Или с ним с самого начала было что-то не так? Он якшается с обычными смертными и готов ради женщины нарушить строгий запрет.
Кеан спустился в холодный погреб, где некогда хранилось тело. Благовония здесь больше не жгли, однако трупная вонь, казалось, впиталась в стены. Удушливая, сладковатая вонь гниющего мяса. Погоди-ка… Здесь и правда нестерпимо разит!
Кеан обошел зал в поисках источника вони. Под парочкой бочек с соленьями он заметил натекшую лужу. Протектор поднял крышку одной из них. Труп мужчины, прямо среди соленых оливок, на нем было только исподнее. Во второй бочке тоже обнаружился труп. Пропавшие стражники! Кеан грешил, что они были в сговоре с убийцей, но они, похоже, попались ему под горячую руку. Неужели пекарь мог так легко убить двух стражников? А после еще и спрятать тела.
Он вышел из погреба. Как пекарь мог сбежать после того, как убил и спрятал тела? Черные глаза внимательно осмотрели пересечение залов. Колодец с ведром, влажная дыра слива. При желании туда мог спуститься средней комплекции человек. Кеану показалось, что внутри что-то блеснуло. Он снял факел со стены, наклонился над дырой. К одной из стен прилип шлем стражника. Ага, туда он скинул все барахло. А мог ли он?…
Кеан попросил длинную веревку, закрепил ее за ворот колодца и начал спускаться. Он быстро достиг шлема, а после и выхода к морю. Решетки на месте не было. Она валялась рядом, топорща ржавые зубцы. Аккуратный спил говорил о том, что ее тщательным образом подготовили. Здесь же, рядом, валялись доспехи стражников. Кеан едва не напоролся на меч, который торчал между камней.
Теперь стало понятно, как убийца сбежал. Он тщательно подготовил свой отход и убрал с дороги тех, кто ему помешал, а потом ушел вдоль берега. Кеан поднялся к колодцу и оповестил управляющего дворцом об обнаруженных трупах и выбитой решетке, после попросил перо, бумагу и написал отцу Симино обо всех своих соображениях. Кеан обязан был сам приехать к нему с докладом, но пока как крыса ползал по зловонным тоннелям, его посетили здравые мысли. Он поставил на воске оттиск священного символа и отправил гонца в Протекторат, а сам поехал совсем в другую сторону.
Ему следовало догадаться раньше. Все крысы сбегаются в один угол, и все помои стекаются в одну лужу под названием Угольный порт. Никто не покупал алхимическое оборудование легально, его привезли контрабандой или приобрели на знаменитом черном рынке. Все, что ему нужно – это явиться в гнездо порока и потребовать ответа от имени Его Благодати. Да, идти в Угольный порт, в одиночку очень опасно, но за его спиной сам Черная Маска и его священная ярость. «Должно быть, я божий избранник, – мелькнуло у Кеана в голове. – О, Всеблагой, я вверяю тебе свою жизнь и вовек не буду сомневаться в твоем величии».
Гор размеренно трусил по брусчатке. Протектор хлопнул по мешку с аякосой, притороченному к седлу, недовольно скривился. Нужно было брать больше, но возвращаться в Протекторат – только потерять еще больше времени, а он сгорал от нетерпения. Как долго он мечтал ворваться в эту обитель порока, и теперь, наконец, появился повод! Кеан закрепил мешок на поясе, расправил шланг, крепящийся сбоку от приклада. «Аспид» плавно ложился в руку, в этом товарище Кеан был уверен, как и в цельнометаллической булаве длиною с доброе копье. Когда он коснулся ее древка, оно обожгло холодом даже сквозь перчатку, словно предупреждая, что сегодня прольется кровь.
В Книге говорится, что Ад – это тусклое черно-белое место, где от горизонта до горизонта тянется унылый ледяной лес. Заблудшие души вмерзают в серую корку и превращаются в гротескные фигуры, между которыми ходит Нода, владычица Гаялты. Но Кеан представлял ад иначе. Укрытый облаками угольной пыли, с нестройными лабиринтами грязных улиц, с переполненными сточными канавами, с людьми, копошащимися в мусоре, словно мухи. Вот он, настоящий ад, который должен вызвать отвращение у любого, кто живет чистой праведной жизнью. А все живущие там и не люди вовсе, а тени, кровососущие призраки, исчезающие с первыми лучами рассвета. Опасно соваться в ад, но протектор был уверен в себе. С рыцарем Его Благодати не может случиться ничего плохого.
Конь влетел в подворотню, оттеснив боком проституток и их клиентов. Кеан даже не заметил, как перешел на галоп. Конь пересек мусорную стену и сбил с ног несколько чумазых человек. Гор раздул ноздри, высекая копытами искры, недолюди расползались в разные стороны, словно тараканы. Кеан зло сжал зубы, останавливая руку, потянувшуюся к булаве. Нет, этих трогать пока нельзя.
Гор перешел на рысь, вторгаясь в темноту очередной подворотни. Из мрака выскользнули руки и схватили коня под уздцы. Кеан пнул повисшего на узде человека, тот упал прямо под копыта. В другую ногу протектора вцепился грязный оборванец, пытаясь вытянуть из седла. Кеан отпихнул его стволом «аспида», оточенным движением размотал шланг. Бах! – оборванец отлетел к стене, завоняло жженой аякосой. Сквозь дымок послышалось:
– Ух, сука! Дави его!
Отовсюду потянулись руки, черные, загребущие, вцепились в удила, в седло и ноги Кеана. Протектор выхватил палицу, и первый же удар закончился брызгами крови, а второй оттолкнул ретивого, что пытался взобраться позади него. Злобно заржав, конь впился зубами в плечо одного из нападавших, тот завизжал, как собака. Мощные копыта откинули наседающих сзади. Конь вырвался из захвата, побежал дальше, и Кеан вновь схватился за «аспида». Бах! Бах! – два рухнувших тела, и вновь подворотню заволокло едким дымом. Перезаряжать некогда. «Аспид», ставший беззубым ужиком, безвольно повис в седле. В воздухе свистнул болт
