Кира поднялась со своего места и, обогнув разделявший их столик, шагнула к Святославу, который поднялся ей навстречу. Они стояли друг напротив друга, лишь крестик продолжал сиять между ними, как маленькое солнце.
– Можно? – спросил Святослав, указав на него взглядом.
Кира молча протянула ему цепочку, рука её чуть дрожала. Святослав бережно взял крестик, легко скользнувший в его ладонь, и прикрепил его на место звезды, а потом повернулся к Кире и, протянув ей цепочку, сказал:
– Можешь больше не бояться потерять его, она никогда не порвётся!
Кира взяла крестик и попыталась надеть на шею, но не сумела застегнуть замок дрожащими руками. Робко взглянув на Святослава, она попросила:
– Помоги, пожалуйста!
Святославу достаточно было только взглянуть на цепочку, чтобы она оказалась там, где нужно.
– Вот и всё, – сказал он и отступил на шаг. Не смею больше тебя задерживать. Тебе действительно пора!
– Да, конечно, – согласилась Кира, не понимая, отчего ей так грустно. – Теперь ты свободен и сможешь покинуть этот замок. Привидения ведь всегда уходят… на небо, да?
Я свободен, – улыбнулся Святослав, – и даже в большей степени, чем ты думаешь. Спасибо тебе, Кирена.
Он проводил её до двери. Уже на пороге Кира вдруг обернулась и спросила:
– Ты всё ещё её любишь?
– Кого? – не понял Святослав.
– Ту, другую Кирену? – пояснила девушка, закусив губу.
– Прошло много лет, – мужчина неопределенно пожал плечами.
– В любом случае, ты скоро встретишься с ней, – вздохнула Кира.
– Несомненно, – ответил Святослав. – Я надеюсь, моя Кирена будет рада видеть меня!
– Удачи тебе, Святослав, – сказала Кира, а потом медленно повторила его имя ещё раз: – Святослав… святостью славный. Прощай, Святослав!
В окна спальни ярко светило солнце. Кира сладко потянулась в постели и открыла глаза. Какой странный сон она видела! Никогда раньше ей не снилось ничего подобного. Кира соскочила с кровати и прошлась по комнате. Красивый, сказочный сон, вот только почему ей так грустно?
Девушка остановилась напротив зеркала, взгляд её скользнул по гладкой поверхности, и тут же рука сама собой потянулась к шее, нащупав тонкую серебряную цепочку. Кира внимательно вгляделась в замысловатое плетение, слишком искусное, чтобы быть творением человеческих рук.
Значит, не сон! Кира подскочила, как ужаленная. Ренат! Если это был не сон, то она должна помочь Ренату! Как она могла забыть про него?!
Кира принялась лихорадочно собираться, но тут зазвонил телефон. Схватив трубку, девушка услышала бодрый голос Рената:
– Кирена, привет! Ты не спишь?
– Ренат, где ты?! – нервно закричала в ответ Кира.
– Тише, тише! Ты чего? – удивился Ренат. – Как это где? Дома, конечно. Где же мне ещё быть?
– Когда ты приехал? – чуть спокойнее спросила Кира. – Как Настя? Ей лучше?
– Что-то я и не заметил, чтобы ей было плохо, – фыркнул Ренат, – дрыхнет, как сурок!
– Но как же авария, – Кира медленно опустилась на кровать, – больница?
– Какая больница? Какая авария?! – Ренат удивлялся всё больше. – Кира, что ты несёшь?
– Ты же сам звонил мне, – растерялась Кира. – Ты сказал, что вы с Настей в Лопушках, что ей срочно нужна операция, но у тебя нет денег…
– Какие ещё «Лопушки»? – Ренат уже вообще перестал что-либо понимать. – Это у тебя в голове, похоже, лопушки завелись! И что ты плетёшь про операцию? Сейчас же сплюнь через плечо три раза и постучи по дереву! Все, слава Богу, живы и здоровы! – Ренат вдруг запнулся и с тревогой спросил. – Кира, а ты-то здорова? Первый раз слышу, чтобы ты несла подобную ахинею!
Кира молчала.
– Кира! Кира, не молчи! – испуганно крикнул Ренат. – Я сейчас приеду к тебе!
– Не надо, – опомнилась, наконец, девушка. – Всё нормально. Правда. Я позвоню тебе завтра!
И она повесила трубку. Что же это получается? Значит, всё-таки сон. Значит, ничего не было? Ни леса, ни станции Лопушки, ни замка, ни Святослава. Значит, Святослава тоже не было?
Кира тряхнула головой. Что ж, сон так сон! Всего лишь сон, который надо забыть.
Она подошла к зеркалу и осторожно погладила пальцами цепочку. Значит, это всё-таки её собственная цепочка, которая никогда не рвалась. Кира не помнила, какая у неё была цепочка. Цепочки так часто рвутся. Эту она купила совсем недавно в ювелирном магазине за углом. Там, наверно, до сих пор такие продаются… Кира начала поспешно собираться. Она чувствовала, что не успокоится до тех пор, пока не сравнит свою цепочку с теми, что продаются в магазине.
Двор был залит ярким утренним солнцем, и Кира не сразу увидела человека, который стоял под старым раскидистым клёном, небрежно опираясь о могучий ствол дерева. Мужчина сделал шаг навстречу Кире, и она узнала Святослава.
– Этого не может быть, – прошептала девушка, чувствуя, как по щекам ее катятся слезы.
Святослав подошёл к ней вплотную и протянул руку.
– Здравствуй, Кирена! Вот мы и встретились, – весело сказал он. – Надеюсь, ты действительно рада меня видеть?
Кира пожала протянутую руку. Рука Святослава была тёплой.
Александр Русанов
г. Санкт-Петербург
Барик – гадёныш
Всё, не могу больше молчать. И пусть этот гадёныш делает что хочет, но я расскажу про него всё. Его старый, толстый, морщинистый и полупрозрачный зад сидит сейчас на клавиатуре и мешает мне напечатать этот рассказ, но я уже научился набирать текст вслепую, и его очередная пакость опять не сработает.
Узнал я о существовании этого гада первого сентября 1971 года, когда пошёл в первый класс. Придя домой после торжественной линейки и первого ознакомительного урока, я увидел на кухне голого мужчину, вернее он выглядел как мужчина лет тридцати пяти, но таковым не являлся. Лицо и фигура были мужские, но первичные половые признаки отсутствовали, а весь он был полупрозрачный. Моя попытка с ним заговорить не увенчалась успехом, он просто ехидно улыбался и наблюдал за моими действиями. То ли у ребёнка более гибкое мышление, чем у взрослого, то ли я от рождения тупой, но тогда я совсем не испугался, а воспринял нового знакомого как дар судьбы и назвал его Бариком, причислив к кругу друзей. Если б я знал, как я тогда ошибался.
Самая первая его пакость не заставила себя долго ждать. На столе стоял стакан с кипячёным молоком с пенкой, которое мама каждый день заставляла меня пить. Я ужасно не любил это пойло, особенно пенку, но мама упрямо, иногда с помощью ремня, вырабатывала во мне любовь к этой гадости. Так вот, видимо посчитав, что молоко я очень люблю, Барик сунул в стакан палец и после этого исчез. Я подошёл к столу и посмотрел на содержимое стакана. Молоко прокисло, и превратилось в простоквашу, которую я обожал, а сверху, вместо пенки, был тонкий слой сметаны. Как такое возможно, я не могу понять до сих пор, но Барик приучил меня не удивляться его выходкам, а просто принимать всё как есть. Мысленно поблагодарив нового друга, я залпом выпил содержимое стакана и поставил его на стол. А вслух для вошедшей мамы я сказал:
– Какая же это гадость!
Барик не заставил себя долго ждать и с радостной улыбкой появился на кухне. И тут я понял, что вижу его только я. Мама просто прошла сквозь него и ничего не заметила.
Сущность Барика я понял на следующий день. Мама приготовила мне любимые драники, и я уже готовился к счастливому моменту их поедания, когда тарелка, полная вкуснятины, полетела на пол, скинутая полупрозрачной рукой. Осколки перемешались с ошмётками блюда, и мне прилетела незаслуженная затрещина от родительницы.
Сколько раз я стоял в углу из-за пакостей Барика, я уже и вспомнить не смогу. Иногда моя пятая точка получала порцию кожевенно-ременного воздействия на память, иногда меня наказывали домашним арестом, но с каждым годом я начал постигать науку противостояния неизбежному дерьму, происходящему в жизни. Обмануть бессловесного и злобного Барика оказалось не так уж и сложно. Он не был семи пядей во лбу и реагировал только на мои эмоции, вернее их внешние признаки. Достаточно было показать, что мне что-то нравится, как это что-то тут же становилось испорченным или превращалось в своего антипода. Так я начал получать в школе одни четвёрки и пятёрки. Достаточно было показать, что двойка меня радует, а пятёрка и четвёрка огорчают, как мой дневник избавился от «неудов» полностью. И самое интересное, что и в школьном журнале все двойки превратились в четвёрки и пятёрки, и даже учителя были уверены, что ставили именно эти оценки. Как Барику это удалось, я не знаю, ведь он никогда не покидал стен квартиры.
Так мы и жили. Я изобретал новые способы обмануть своего пакостника, чтобы его выходки приносили пользу, а этот гадёныш следил за проявлением моих эмоций и выворачивался наизнанку, чтобы услышать, как я его ругаю.
