Седьмым по счету стоял разбитый танк без гусениц. Красная звезда, несколько пробоин в башне и корме явно показывали, откуда он прибыл.
— «Тридцатьчетверка», довоенная еще, — выдохнул один из инженеров.
— У меня дед под Харьковом в сорок втором в таком же сгорел, — стянув с головы кепку, пробормотал один из мастеров.
Было ясно, что под остальными брезентами скрывается то же самое. Битые и горелые советские танки.
Наконец, последний раз лязгнув сцепкой, состав остановился.
— Внимание. В технике могут быть боеприпасы. Приступим после того, как их осмотрят саперы, — крикнул старший инженер после которого раздумья.
Пока ждали саперов, несколько мастеров и грузчиков не удержались и заглянули в некоторые боевые машины.
— Ребята, тут в крови все. Пробоина на уровне мехвода, — крикнул один из грузчиков. Раздался гул голосов, заводчане обсуждали шокирующие новости.
Среди поврежденной техники были не только известные каждому русскому человеку Т-34, но и другие танки. Среди них мастера смогли опознать только Т-28 и Т-26.
Вернувшийся из диспетчерской инженер Павлов ответил на вопросы мастеров:
— Да, Москва сама не знала, что на ремонт везут. В заявке написано, что поломанная техника из Беларуси.
— Понятно. Видимо, Минский завод не справляется. Жаркие бои идут, — качали головой мастера.
— В вагонах запчасти, — озвучил инженер, заметив, как все рассматривают четыре вагона в конце состава.
— Короче, Степаныч, когда их восстановить нужно? — рубанув рукой, спросил один из мастеров у инженера.
— Как можно быстрее, — несколько растерянно ответил он.
— Сделаем. — Мастер обернулся. — Так ведь, ребята?
— Да-а!!!
— Мы еще и модернизацию проведем. У меня сын этими делами увлекается. Сделает проект.
Подхватив сумку со спецпайком, я направился было к выходу, как столкнулся в дверях с Гоголевым-старшим.
— А, Демин. Ты-то мне и нужен. Время есть?
— Конечно, я уже шестой день отдыхаю. Отчеты не работа, так, можно сказать, разнообразие. Гуляю, город изучаю. В Эрмитаж вот собрался.
— Эрмитаж в Ленинграде.
— Да? — Я на несколько секунд завис. — А что в Москве? Вот, значит, в Третьяковку. Еще и на «Аврору» посмотреть охота.
Горестно вздохнув, Гоголев сказал:
— Зайди ко мне часам к шести вечера. Хорошо?
— В шесть как раз проблема. Родители решили проведать свое любимое чадо. Может, пораньше?
— Пораньше? Пораньше… пораньше, — задумчиво нахмурился генерал. — Тогда к трем. Как раз будет двадцатиминутный перерыв.
— К трем так к трем. Буду.
— Хорошо, и про субординацию не забывай. Ты же майор госбезопасности!
— А я в гражданке и с непокрытой головой, тем более в отпуске, — сразу же отмазался я.
Зря, что ли, джинсы надевал? Тут пока идешь по учреждению, замучаешься отмашки давать. Дали отдых, отдыхаю.
— Иди уже, — отмахнулся от меня генерал.
— Есть.
Выскользнув за дверь, спустился к дежурному в фойе, но был остановлен удивленным окриком:
— Демин? Александр?
Обернувшись, сразу узнал Воронова. Он был в форме полковника с общевойсковыми эмблемами.
— Здравия желаю, товарищ полковник.
— К пустой голове руку не прикладывают, — машинально ответил он.
— Знаю.
— Ну привет.
Не обращая внимания на нескольких присутствующих в фойе мужчин, мы обнялись, хлопая друг друга по спине.
— Есть тут, где поговорить? — оглядевшись, поинтересовался Воронов.
— В столовой можно, но лучше в ресторан. Отметить надо. Тем более Аля к подружкам сбежала, до вечера не будет. Пошли.
— Подожди. У меня совещание через час, так что давай просто пообщаемся. А встречу и после отметить можно.
— Да? — Мельком глянув на часы, я скривился: — У меня тоже несколько назначено. До трех всего два часа осталось. Может, в парк пойдем? Там много укромных мест есть. Посидим. Я еще паек получить успел, есть чем отметить и закусить.
— Пошли.
Расположились мы в ближайшем парке на одной из скамеек, укрытых от глаз прогуливающихся.
— Хорошее место. И аккуратно все, — оглядевшись, пробормотал Воронов.
— Боковая тропинка, тут мало кто гуляет, — ответил я, нарезая колбасу.
— Ты сейчас где? А то я смотрю, в гражданке ходишь?
— В бессрочном отпуске. Сказали, пока не вызовем, отдыхай. Развлекаюсь помаленьку. Гоголева недавно встретил. Совсем заработался, шуток не понимает. Ты не сиди, разливай пока, зря, что ли, я у дежурного стаканы тиснул?
— Угу, — захрустел Воронов крышкой бутылки коньяка. — Ты же вроде не пьешь?
— Не пью. Водку. А коньяк буду, немного, так, за компанию. Сам где?
— Сперва в мотострелковом корпусе служил, замкомандира. Обучал. Новые армии. А семь дней назад сюда перевели. В Генеральный штаб.
— А, понятно. Видел, как же. Нехило они там устроились.
— Сам удивлен был, нам бы такие компьютеризированные штабы. Представляешь, у них там везде над местами боев авиаразведчики висят, в основном из местных. Плюс наши два высотника, недавно еще шесть «тушек» переправили, вот они посменно и бороздят границы. Немцы только подумают, штаб уже знает и приказы отдает. Мы знаем, где каждая наша часть стоит вплоть до батальона, и можем командовать ими. Но это все так, мелочи, а вот когда на орбиту спутники выведут…
— Неплохо устроились. А потери большие? Ну среди разведчиков?
— Есть, — скривился полковник. — Шестнадцать уже ссадили. Как мы только их ни прикрываем… Эх, девять комплектов наблюдения потеряли. Безвозвратно.
— Понятно. А накал боев какой?
— Да никакого бы не было, не держи нас за руки. С такой разведкой нам немцы на один укус. Мы даже ночью их мониторим, вдруг какая часть с места дислокации снимется. А авиация? Их штабы вплоть до полкового уровня можем вынести «на раз». Но — отбой. Только крупные железнодорожные станции. Даже на заводы всего пару налетов сделано было, а ведь мы можем за пару недель вообще всю их промышленность на ноль помножить. Чего тянут? — непонимающе пожал плечами Воронов. — У Джека Лондона в «Лютом звере» Пат тоже попробовал с Голландцем поиграть, так ведь пару раз едва не доигрался. Но он и подготовлен был не чета нынешней РККА. А тут, как в поговорке: отмеряй микрометром, отмечай мелом, руби топором. Да через раз мимо метки!
— Ладно, не будем о грустном, между первой и второй перерывчик небольшой.
Чокнувшись, мы закусили, обдумывая сказанное.
— Ждут, значит так надо, — ответил я.
— Да хрен с ними. Мы, знаешь, на диверсантах какого опыта набрались в использовании аппаратуры? Ого-го. Можем вызвать любую группу и направить ее на уничтожение любого объекта. Если надо — помощь или поможем уйти от преследователей. Кстати, я когда в первый раз попал в главный зал…
— Это где монитор во всю стену?
— Он самый, только там несколько больших телевизоров, совмещенных в один экран. Так вот, там как раз рассматривали бой в прямой эфире, нашей тяжелой танковой роты против механизированного полка немцев. Нашей роте дезу слили, что на них всего батальон идет, испытывали экспериментальные машины на полном серьезе… Вот как раз и попал на конец боя.
— А что с ротой? Потери большие? — заинтересовался я.
— Потери? Потери… — Воронов вздохнул. — Потери почти шестьдесят процентов, но полк они уничтожили.
— Молодцы.
— Это да. Там один экипаж — вроде лейтенанта Хакимова — тридцать шесть танков и самоходок уничтожил. К Герою лейтенанта представили, а экипаж к орденам. Там многих к наградам представили.
— Я и говорю молодцы.
— Ну да. Там после боя почти все машины на ремонт отправили. Ни одной без попадания. А у Хакимова, представляешь, в башню ахт-ахт два раза засандалила — и ничего, броню не пробила, хотя осколками экипаж посекло.
— Фигасе, что за танки? Наши?
— Не. Кавэшки модернизированные. Пушки из нашего мира стомиллиметровые, снаряды тоже наши, привозные. Но их скоро выпускать начнут, прошли испытания на все сто. Сам Ка Вэ тоже изменили, башня приплюснута, как у пятьдесятчетверки, двигуны тысячесильные. Хорошие машинки. Ходовая тоже сделана. Оптика там. Короче, испытывали их во всех категориях, не только как они поведут себя в бою. Я разговор двух генералов слышал, так что знаю.
— Выпускать будут?
— Наверное. Танкисты от них в восторге. Особенно те, что на старых Ка Вэ войну начинали.
— А не проще пятьдесят четвертые или пятьдесят пятые сразу выпускать?
— Ни фига. В начале войны, когда танки нужны как воздух? Небольшие переделки еще возможны, но полностью перепрофилировать производство под другой танк это уже время, которого у нас и так мало. Хотя… машины экспериментальные. Те, которых из-за ленточки в бой не посылали, возможности наших танков только по фильмам и знают. Может, уже начали какой завод оборудовать под пятьдесят пятые. Кто знает? Кстати, заметь, мы получаем множество битой техники, причем в основном старой. Двадцать шестые тдм или вообще монстры тэ тридцать пятые, грузят и отправляют их куда-то по железке.
