Девушка кивнула головой. В глазах застыл немой вопрос.
– Адвокат – более дружественное человеку лицо. Его визит не сулит неприятностей, – пояснил он. – Чего, конечно, о прокуроре не скажешь. Но тем не менее ни того ни другого не следует кидать на пол, даже если вы хотите сохранить порядок в офисе. Усекли?
Марина опять кивнула, все-таки не понимая разницы между мудреными юридическими профессиями.
– За противодействие прокурору можно получить срок, – сказала Лиза и, подумав, добавила: – Конечно, и за выпады в отношении адвоката, если хорошо поискать, тоже что-нибудь найдется.
Судя по скорости, с какой ретировалась девушка, стало ясно, что последний аргумент гостьи оказался для нее понятным.
Правовой ликбез окончился. Нужно было переходить к делу…
– Я у вас по поводу Каменевой Кристины, – сказала она.
– А что, у нее проблемы? – осведомился доктор.
– Большие, – веско резюмировала Елизавета. – Она находится в реанимации после попытки суицида.
Ложечка, которой доктор помешивал чай, жалобно звякнула. Левицкий уставился на нее, как на привидение.
– Не может быть! – воскликнул он.
– К сожалению, это правда, – констатировала Лиза, отхлебывая чай. Для нее новость уже потеряла свою остроту. – Я была в больнице и, скажу вам, пережила не самые лучшие впечатления. Она попала под автомобиль и чудом осталась жива.
– Кристина?! О боже, не может быть!
Богат и могуч русский язык, но почему-то в момент сильнейшего потрясения человек из всего словарного запаса вспоминает только одну глупую фразу: «Не может быть!», словно не понимая, что то, чего не может быть, уже произошло.
– Да. Она поступила, как некогда ее отец. Причем сделала это в том же самом месте. В десятке метров от подземного перехода.
Теперь Елизавета могла сделать драматическую паузу для того, чтобы убедиться в произведенном эффекте.
Левицкий качал головой. Он не мог поверить услышанному.
– Если бы это касалось какого-то абстрактного человека, пациента другого врача-психотерапевта, я бы непременно заметил, что это интереснейший случай для практики. Но по отношению к Кристине подобное утверждение звучит цинично, – только и проговорил он.
Елизавета с ним согласилась.
– Но я вам не успела рассказать все, доктор, – добавила она наконец. – Кристину привлекают к уголовной ответственности.
– О боже! А это еще за что?
– Видите ли, в тот момент, когда она пыталась завершить свою жизнь под колесами автомобиля, ее состояние нельзя было назвать нормальным. Кристина действовала под влиянием сильных препаратов психотропного воздействия.
– Какой ужас! Ее обвиняют в их употреблении?
– Это бы повлекло только административную ответственность. Ей же вменяют хранение, что уже грозит уголовным сроком. У нее в сумочке обнаружили флакон с какими-то таблетками.
– Какими именно?
Вместо ответа Дубровская передала ему копию постановления уголовного дела, где название вещества, изъятого у Кристины, было выделено крупными буквами.
– Час от часу не легче! – воскликнул доктор. – Я знаю этот препарат. При неумелом использовании или злоупотреблении это адское средство. Где она умудрилась его раздобыть?
Дубровская повесила нос.
– Я так надеялась, что у вас.
– Вы шутите?! – испугался он.
– Нет-нет, – заторопилась Дубровская, понимая, что сболтнула глупость. – Я не обвиняю вас в распространении психотропных веществ…
– Господи, помилуй!
– Я просто думала, что если вы психотерапевт, а вещество психотропное, значит, здесь существует какая-то взаимосвязь, и вы можете выписать Кристине рецепт, а это будет значить лишь то, что ее освободят от уголовной ответственности…
– И привлекут меня? – спросил он возмущенно. – Знаете, госпожа Дубровская, мне начинает казаться, что визит в эти стены прокурора впечатлил бы меня меньше, чем голословные обвинения некоторых адвокатов.
Ах, зачем она так неосторожно задала вопрос! Ведь она надеялась не на враждебность, а на сотрудничество.
– Игорь Всеволодович, умоляю, извините! Я неудачно высказалась. Искренне сожалею. Беру свои слова обратно.
Лицо психотерапевта начало возвращать себе прежние краски. Во взгляде появилось тепло. Но прежде чем Левицкий успел проявить великодушие, Елизавета спросила вновь:
– Значит, вы не могли выписать Кристине этот препарат?
Он подскочил на месте, но, слава богу, не бросился на адвоката с кулаками, а поспешил куда-то, к дальнему ящику стенного шкафа. Быть может, он там хранил «обморочный коньяк» или настойку валерианы?
Но вместо этого Левицкий вытащил папку, а из нее несколько страниц, исписанных небрежным почерком профессионального врача.
– Госпожа адвокат, – сказал он торжественно, словно собираясь зачитать ей речь. – Существует понятие врачебной тайны, и я не могу посвятить вас во все тонкости проведенного лечения. Но, разумеется, я отвечу на вопросы следствия и суда. Вам же, как человеку, защищающему интересы Кристины, я скажу лишь, что все назначения, предписанные ей, четко зафиксированы у меня в истории ее болезни.
– И что это за назначения? – спросила Дубровская.
– Я думал, что все объяснил насчет врачебной тайны, – удивился он. – Странные вы задаете вопросы. Но так и быть, сделаю небольшое исключение из правила, учитывая опять же то, что вы являетесь адвокатом Кристины. Сама она, как я понимаю, еще не может давать показания…
– Правильно понимаете, – кивнула головой Лиза. – Не может…
– Так вот, я выписывал Каменевой безобидные средства. Не буду утомлять вас названиями. Скажем так, это общеукрепляющие препараты, растительные успокаивающие средства и витамины.
– Витамины?!
– Да-да, витамины! Никаких наркотиков и никаких «колес» я ей не прописывал.
– Игорь Всеволодович, вы понимаете, конечно, что история болезни Каменевой будет обязательно истребована у вас следователем? – спросила Дубровская.
– Понимаю, и не боюсь этого, – твердо сказал он. – Деятельность психотерапевта сопряжена с определенным риском, и не всегда это опасность, грозящая нам от наших беспокойных пациентов. Нас часто тревожат органы следствия и суд. Поэтому я морально готов ответить на вопросы, касающиеся лечения мной пациентов. Я несу за это ответственность перед законом и совестью…
Дубровская вздохнула. В последнее время ей как-то не удавалось вести конструктивный диалог с людьми. Судя по тому, как трясло сейчас доктора Левицкого, дружбы с ним ей не видать как своих ушей.
– Но я вам все же скажу! – Психиатр просто извергал гнев. – Вы не там ищите. Конечно, проще всего обвинить во всем доктора, но постарайтесь взглянуть на проблему под другим углом. Да, Кристина несколько раз посещала мои сеансы. Совсем недавно я заметил ухудшение ее внешнего вида и самочувствия, но не понял тогда, что всему виной наркотики! Должно быть, это непростительно для врача, ведь я списывал все на стресс. Потом Каменева исчезла. Я не знал, каковы ее дела, поскольку мое лечение основано на добровольном обращении ко мне пациента. У меня не психиатрическая клиника, не режимное учреждение, куда я могу доставлять больных помимо их воли! Кристина не обращалась ко мне, значит, не нуждалась в моих услугах. Значит, именно в это время она подобрала для себя альтернативный путь – наркотики!
– Психотропные вещества, – поправила Лиза.
– Это всего лишь один из видов наркотических средств, – заметил доктор. – Так что вопросы задавайте ей, а не мне.
– Когда у вас в последний раз была Кристина?
Доктор посмотрел на нее недовольно, но все же полез в свои записи.
– Четыре недели назад, – сказал он. – Она посетила групповой сеанс и во всеуслышание объявила, что в дальнейшем лечении не нуждается.
– О, это тот сеанс, на котором все сидят в масках? – спросила она, проявив не вовремя любопытство. – А можно побеседовать с вашими пациентами? Я могла бы очень деликатно расспросить…
– Это не позволено. Я гарантирую конфиденциальность, – строго сказал доктор, прячась за эффектное слово, как за броню. – Кроме того, деликатность – не самое сильное ваше качество. Вы способны довести некоторых из них до приступа неконтролируемой агрессии. – «Как меня!» – хотелось добавить ему, но он не привык ставить себя на одну плоскость со своими пациентами. – Предупреждаю, что в следующий раз я буду беседовать с вами только в присутствии моего адвоката!
«Ого, как официально», – подумала Елизавета с грустью. Как хорошо, что психотерапевт не знал, что уделять докучливой гостье время ему было вовсе не обязательно. Адвокат беседует с людьми только с их согласия. А согласия у него она спросить забыла.
В общем, с Левицким они простились холодно. Не в пример ему, Мариночка проводила Елизавету поклонами и пожеланиями удачи.
«Удача мне понадобится», – согласилась с ней адвокат…
