— Усек, — кивает Рон, пока они вместе с Джойс внимательно осматривают труп Доминика Холта с отстраненным видом людей, изображающих из себя профессионалов. — Значит, мы стали первыми, кому ты позвонил?
— Конечно, — отвечает Крис.
— Самыми первыми?
— Элизабет не взяла трубку.
— Не могу поверить, Патрис, что ты стояла на «шухере», — говорит Джойс, возвращаясь к маленькому диванчику, чтобы сесть рядом с ней.
— Он преподнес это как свидание. Я была полностью за, — отвечает Патрис.
— Немного похоже на комнату с квестом, — замечает Джойс. — Джоанна как-то попробовала сыграть, но запаниковала, и ее пришлось выпустить. Однажды она застряла в лифте в Торремолиносе[15], и эта фобия осталась с ней навечно.
— Я собирался зайти сюда на пять минут, — поясняет Крис. — Покопаться в папках, посмотреть, найдутся ли какие номера или контакты.
— Это нарушение закона, Крис, — замечает Джойс. — Вы что-нибудь нашли?
— Знаете, Джойс, после того как я увидел труп, мне расхотелось ковыряться в папках.
— Дилетант, — ворчит Рон. — И все же, зачем мы здесь?
— Мне нужна от вас услуга, — отвечает Крис. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь притворился, будто услышал выстрел, а потом позвонил мне. Чтобы можно было объяснить, почему я тут оказался. Вы можете сказать, что совершали винный тур и в какой-то момент вышли подышать свежим воздухом?
— Врать полиции… — говорит Рон. — Ну да, такое очень хорошо удается Элизабет.
— У нас тоже получится, — уверенно отзывается Джойс. — Иногда можно обойтись и без Элизабет.
— Кстати, где она? — вспоминает Патрис.
— Обычно лучше об этом не спрашивать, — говорит Рон.
— А кто-нибудь сюда уже едет? — интересуется Джойс.
Крис кивает:
— Теперь, когда мы в безопасности, я позвоню старшему следователю из Национального агентства по борьбе с преступностью. Ее зовут Джилл Риган. Скажу, что мне позвонили обеспокоенные граждане, я вломился внутрь и обнаружил тело.
— Как долго они будут ехать, по-вашему? — спрашивает Джойс.
— Они все в Файрхэвене. Минут двадцать пять?
Джойс смотрит на часы, затем на шкафы для хранения документов.
— Этого нам вполне хватит. Давайте займемся папками.
— Сейчас нельзя прикасаться к ним, — предостерегает ее Крис.
Джойс закатывает глаза и натягивает перчатки.
— А что бы на нашем месте сделала Элизабет?
— Если я позволю вам заглянуть в папки, то вы подыграете моему плану? — спрашивает Крис.
— Вы не можете нам что-то позволить, Крис, — возражает Джойс. — Сейчас вы не в том положении, чтобы давать разрешения.
— Вы даже говорите как Элизабет, — замечает Патрис.
— Очевидная чушь, дорогая, — отвечает Джойс, и они вместе начинают хихикать.
— Нам нравится план, — говорит Рон. — Полчаса назад я сидел, задрав ноги, наблюдая за матчем по керлингу, и где я теперь? Склад, труп, душевная компания.
Джойс наставительно произносит:
— Постарайтесь дышать тяжело, когда будете звонить вашей старшей следовательнице, Крис. Помните, вы нашли труп только что.
— А не вломились сюда и не сделали звонок двум пенсионерам с просьбой вас «отмазать», — добавляет Рон.
Крис выходит из офиса и спускается по металлической лестнице, чтобы позвонить Джилл Риган. Джойс дергает верхний ящик ближайшего шкафа. Тот не сдвигается с места.
— Рон, надень перчатки и поищи какие-нибудь ключи.
— И где их искать? — ворчит тот.
— У него в карманах. — Джойс указывает на труп Дома Холта. — Серьезно, Рон, пораскинь мозгами.
Рон неохотно достает из кармана куртки водительские перчатки.
Джойс проходит вдоль каждого шкафа по очереди, проверяя, откроются ли выдвижные ящики. Оглянувшись, она видит, как Рон осторожно пытается залезть в карманы Доминика Холта.
— Знаете, это могла бы сделать я, — предлагает Патрис. — Если вам неудобно.
— Глупости, — возражает Джойс. — Ему это нравится. Начнет красоваться перед Ибрагимом сразу, как только мы вернемся домой.
— Попались, мерзавцы! — торжествующе восклицает Рон и преподносит Джойс большую связку ключей.
Затем он тихо говорит Доминику Холту: «Извини, приятель», чтобы покойник не был на него в обиде.
Джойс начинает перебирать связку маленьких узких ключиков, когда Крис возвращается.
— Группа уже в пути, — сообщает он.
Выдвигается ящик, затем другой, потом еще один, и Джойс начинает доставать папки. Она кладет их на стол, стараясь не испачкать кровью, и отдает распоряжения.
— Патрис, у вас есть телефон?
— Представьте себе, есть, — откликается та.
— Я не хочу торопить вас, но вы не могли бы сфотографировать как можно больше страниц? Крис, выведите Рона на улицу. Рон, тебе нужно выглядеть более бледным, потрясенным, будто ты беззащитный старик.
Рон бормочет:
— Теперь я не уверен, что мне нравится новая Джойс. Можно вернуть прежнюю?
Джойс работает быстро. Она будто вновь ощущает себя медсестрой — в одну из тех ночей, когда нельзя останавливаться, но при этом все должно быть сделано идеально. Как только Патрис заканчивает фотографировать содержимое очередной папки, Джойс возвращает ее на то же место и ставит в том же порядке, в каком она была найдена. Две женщины действуют слаженно под пристальным взглядом Дома Холта.
Опустошив и наполнив снова последний шкафчик, Джойс кладет ключи обратно в карман Дома Холта, прошептав: «Спасибо», и жестом приглашает Патрис последовать за ней к выходу.
Но, прежде чем спуститься по металлической лестнице, Джойс долго размышляет, что еще могла бы сделать Элизабет. Может, они что-то забыли? Что-то такое, что заставит Элизабет закатить глаза, когда они вернутся? Вдруг на нее нисходит озарение. Она увлекает Патрис обратно и просит сфотографировать труп со всех сторон. Великолепная идея!
Глава 38
Гарт прохаживается по квартире Джойс, за ним послушно следует Алан. Всегда можно выяснить, кто где живет, если знать, как искать. А Гарт умеет искать.
Время от времени Алан рявкает на своего нового друга, и Гарт отвечает:
— Ты все правильно понял.
Или:
— А вот тут я с тобой не согласен, приятель.
Он надеялся застать Джойс дома, но и в ее отсутствие не помешает осмотреться. В воздухе витает запах выпечки. Очень похоже на «Баттенберг» его собственного изготовления, только без корицы.
Джойс поддерживает образцовый порядок, чем нисколько не удивляет Гарта. Джойс — весьма аккуратная леди. Гарту нравится, как она одевается и как говорит, а оглядевшись здесь, он понимает, что ему нравится и ее образ жизни. Родная бабушка Гарта, его любимая бабушка, командовала бандой музейных воров в Торонто. Вот кто в первую очередь привил Гарту интерес к этому бизнесу. Она крала произведения искусства из любви к искусству, тем же самым заразив Гарта. Другая его бабушка зачитывала прогноз погоды по телевидению в Манитобе[16].
В доме до сих пор висят рождественские украшения. Плохая примета, Джойс. Гарт интересуется у Алана:
— Знает ли Джойс, что это плохая примета?
Алан лает. Джойс знает, просто они слишком ей нравятся.
Гарта подмывает сорвать их, чтобы защитить Джойс от нее самой, но он не желает дать ей понять, что он сюда приходил. Он не намерен ни пугать Джойс, ни вторгаться в ее личную жизнь. У нее много рождественских открыток, а значит, много друзей, и в этом нет ничего удивительного. Гарт хотел бы завести как можно больше друзей, но так и не научился этому искусству. Он слишком часто переезжал с места на место, пока не встретил Саманту.
Гарт открывает холодильник. Миндальное молоко. Джойс идет в ногу со временем.
Они с Самантой только что побывали в гостях у женщины по имени Конни Джонсон. Она продает кокаин, и им известна ее репутация. Они сделали ей предложение. Похоже, в героиновом бизнесе можно найти ряд интересных возможностей, и они подумали о том, не захочет ли она присоединиться к ним. Ее связи плюс их деньги можно реализовать к обоюдной пользе.
