Конни сказала, что подумает, но Гарта на это не купишь. Он считает, что в конечном счете им придется все делать самим — и вряд ли это так уж сложно.
Гарту довелось заниматься в жизни многими вещами: он учился в художественном колледже, как-то раз угнал стадо бизонов, немного поиграл на бас-гитаре. А еще совершил крупнейшее в истории Канады ограбление банка. Правда, не один — ему помогал двоюродный брат Пол, после чего бабушка отмыла бо́льшую часть денег.
К тому же Гарт некоторое время работал в сфере корпоративного шпионажа и научился проникать в самые разные места так, что никто об этом даже не догадывался. Поскольку ему досталось крупное телосложение, он вырос осторожным. Он стал большим, как медведь, и тихим, как мышка. Если Гарт что-то трогает, он кладет это обратно.
Что он ищет в квартире Джойс? Да кто ж его знает. О чем бы он спросил Джойс, будь она здесь? Опять же, без понятия. Но если что-то и помогало Гарту оставаться в живых на протяжении долгих лет, это осторожность; и теперь он должен быть уверен, что Джойс не пытается заморочить им головы. Никто еще не умирал от лишней информации.
Он ходил взглянуть и на квартиру Элизабет, но там оказался парикмахер, а также такая система сигнализации, какую можно увидеть только в тюрьме строгого режима.
Поиски оказались тщетны, Гарт в этом уже уверен. Он собирается уходить, когда слышит, как друг Джойс Ибрагим стучит в дверь, после чего заводит разговор с Аланом через почтовый ящик. Гарт спокойно заваривает чай, ожидая окончания разговора. На это уходит довольно много времени.
Как только Ибрагим уйдет, Гарт помоет и высушит чашку, а потом немного побродит по Куперсчейзу. Надо осмотреться, что тут и как.
Гарт чует, что здесь сокрыты новые возможности.
И какие-то тайны, но какие?
А еще ему нужно поразмыслить о Конни Джонсон.
Глава 39
Спустившись по лестнице и выйдя за ворота склада, Джойс и Патрис присоединяются к Крису и Рону. Крис вроде нервничает, но для этого нет причин: всё, в общем-то, под контролем.
Джойс рада видеть, что Рон выглядит испуганным, беззащитным стариком. Джойс понимает, что иногда они его недооценивают. И это после всего, чего он достиг в жизни! Рону нравится прикидываться дурачком, однако он далеко не так прост, как кажется.
Первая патрульная машина с визгом въезжает в ворота. Джойс не совсем понимает, зачем нужен этот визг. Тут всего лишь труп.
Из машины выскакивают два полицейских в штатском. Ну и к чему эта спешка?
Крис берет одного из полицейских за руку:
— Сюда, я покажу.
Второй остается с Роном, Джойс и Патрис. У него есть к ним ряд вопросов.
— Так, дамы, сэр, мне нужно, чтобы вы взяли себя в руки. Вы сможете ради меня успокоиться?
Рон заходится рыданиями, и Джойс спешит его утешить. Молодого сотрудника полиции это повергает в смущение.
— Я вас не тороплю. Просто расскажите, что случилось.
— Мы были с другом… Кстати, это Рон, я Джойс. Мы были на экскурсии на заводе игристых вин «Брамбер», это вон там…
— Подарок моего сына, — плачет Рон. — Сертификат.
Ну хватит, Рон, не переигрывай. Но потом до Джойс доходит: поскольку сегодня она превратилась в Элизабет, то Рону пришлось стать ею. Она определенно ляпнула бы что-нибудь о сертификатах. Сегодня все растут над собой, так что продолжай, Рон.
— Мы так мечтали туда попасть! — говорит Джойс. — Но приехали поздно и заблудились.
Подъехал еще один патрульный автомобиль, и полицейский жестом направляет новоприбывших коллег на склад.
— Мы только-только вышли из машины, — говорит Джойс, — и буквально несколько секунд спустя раздается выстрел.
— Вы уверены, что это был именно выстрел? — спрашивает полицейский.
— Да, — отвечает Джойс.
— Просто много что может звучать как выстрел, особенно если у вас нет опыта обращения с оружием.
— У меня есть немного, — признается Джойс. — Нам показалось, что звук донесся из здания слева — именно из этого, из «Логистики Сассекса».
— Понятно, — кивает офицер. — И поэтому вы…
— Ну, у Рона был телефонный номер полицейского, с которым мы уже имели дело раньше.
— Номер старшего инспектора Хадсона?
— Он хороший, — говорит Рон, вновь обретая самообладание.
Как же ему это нравится!
— А еще очень красивый, — добавляет Джойс.
— В общем, я звоню Крису… — говорит Рон.
— Старшему инспектору Хадсону, — поправляет его Джойс.
— И говорю такой: «Тут стреляют, дружище». А он такой: «Ты уверен?» — а я такой: «Уверен, уверен, давай скорей! Тут, может, псих сбежал из дурдома». Типа того. И он, как храбрец, бросается к нам на помощь, чтобы мы не пострадали. Правда же, не все они плохие, да? Я имею в виду копы.
Полицейский поворачивается к Патрис:
— А вы кто, мэм?
— Я подруга Криса, — отвечает та. — Мы как раз направлялись в садоводческий торговый центр, когда нам позвонили.
— Ладно, — говорит полицейский. — Чуть позже старший следователь задаст вам дополнительные вопросы.
И тут, как по команде, на большом «Лексусе» с благородно сдержанной синей мигалкой подъезжает старший следователь Джилл Риган.
— Отличная машина, — сообщает Рон Джойс.
— А у тебя отлично получилось, Рон, — говорит Джойс, и они пожимают друг другу руки.
— Тело на складе, мэм, — докладывает молодой полицейский. — Эти двое услышали выстрел и позвонили старшему инспектору Хадсону.
Джилл по очереди изучает Джойс и Рона.
— И каким образом у вас оказался личный номер старшего инспектора Хадсона?
Не успевает Джойс подыскать достойный ответ, как Рон вновь ударяется в слезы и прячет голову на ее плече.
— Извините, — одними губами произносит она.
Джилл качает головой и, не сказав больше ни слова, заходит в здание.
— Как вы думаете, нам еще долго здесь придется находиться? — спрашивает Джойс у полицейского.
— Нет, нет, — отвечает он. — Мы вызовем вас позже, но теперь вам, наверное, не терпится вернуться домой?
«Ты даже не представляешь насколько», — думает Джойс.
Ведь теперь у них есть ужасно много фотографий, которые хочется как следует рассмотреть.
Глава 40
Ибрагим хотел поговорить с Элизабет об их поездке к Саманте Барнс, но телефон Элизабет оказался выключен. Тогда он подумал, что, возможно, стоит вывести Алана на прогулку, однако Джойс не было дома. Ибрагим услышал лай Алана, поэтому некоторое время они поболтали через почтовый ящик, но без ключа это был предел возможного веселья. «По крайней мере, Рон наверняка будет дома, — подумал Ибрагим, — и они смогут посмотреть фильм. — Но нет, Рон тоже пропал невесть куда. — Где, черт возьми, его носит? Может, они с Полин наконец помирились?»
Неохотно тащась домой, думая о Саманте Барнс, думая о Гарте, думая о том, как загорелись их глаза, когда речь зашла о героине, Ибрагим внезапно вспомнил, что у него теперь есть новый друг и еще один интересный проект. На одном Клубе убийств по четвергам свет клином не сошелся!
Поэтому сейчас Ибрагим пьет мятный чай с Бобом Уиттакером, приятно проводя время. Вообще-то они заняты очень важным делом, но разве нельзя получать от этого удовольствие? Ибрагим зачитывает свою последнюю переписку с Татьяной (от имени Мервина, разумеется), пока Боб потягивает чай и светится радостью оттого, что появился повод выбраться из дома.
Мервин. Моя любовь открыта, как лепестки цветка, которые были долго сомкнуты весенним морозом и еще боятся солнечного света, оживляющего их. Моя любовь открыта, как рана — нежная, уязвимая и доверчивая, требующая за ней ухода. Моя любовь открыта, как дверь в лесном домике, ожидающая твоих шагов.
Татьяна. Деньги до сих пор не поступили. Ты можешь попробовать еще раз, мой дорогой?
Мервин. Что такое, в сущности, деньги? Одинокая чопорная роза на лугу. Слезинка в водопаде.
