Татьяна. В банке денег нет. Мне не на что купить билеты на самолет.
Мервин. Лети ко мне, Татьяна. Позволь дыханию любви бросить тебя в мои объятия. Я встречу тебя в Гатвике. У Северного терминала есть очень хорошая парковка, хотя структура ценообразования оставляет желать лучшего.
— Вот тут я с тобой согласен, — комментирует Боб. — Пятнадцать с половиной фунтов, а ведь я пробыл там всего час!
Татьяна. Я люблю тебя, Мервин. Я должна получить деньги в ближайшие шесть часов, иначе мое сердце будет разбито.
Мервин. Я еще раз поговорю с банком. Но сегодня суббота, к тому же они все время спрашивают меня, на что будут потрачены деньги. Я отвечаю, что на любовь, а они почему-то говорят, что им надо провести дополнительные проверки.
Татьяна. Скажи им, что деньги нужны на машину. Не упоминай о любви.
Мервин. Как я могу не упоминать о любви, дорогая? Когда каждое биение сердца поет твое имя?
Татьяна. Скажи им, что это на машину. И пожалуйста, поторопись. Я должна быть с тобой.
Мервин. Я могу передать тебе наличными?
— Это что, насаживание наживки? — спрашивает Боб.
— Конечно, — отвечает Ибрагим. — Идея Донны.
Татьяна. Значит, ты отправишь наличные?
Мервин. Отправлю? Вряд ли получится из-за почтовых забастовок. Королевская почта систематически недофинансируется уже много лет. Стоит ли удивляться, что вполне лояльные работники устраивают забастовки? А что им еще остается? Это общий недуг позднего капитализма.
Татьяна. А я могу попросить друга забрать наличные? У меня есть друг в Лондоне.
Мервин. Друг? Какая замечательная идея. Встретить твоего друга — это мечта сама по себе. Мы будем говорить о тебе до самой поздней ночи!
Татьяна. Он не сможет долго говорить. У него важная работа в Лондоне. Его не следует отвлекать попусту.
Мервин. Все, что пожелаешь, любовь моя. Я сниму наличные в ближайшие дни и буду ждать инструкций. И тогда мы приблизим нашу мечту.
Татьяна. Две тысячи восемьсот фунтов стерлингов.
Мервин. Это как-то слишком дорого для билета на самолет.
Татьяна. Не забывай про налоги.
Мервин. Ах, кажется, Франклин сказал, что в жизни нет ничего определенного, кроме смерти и налогов? Часто люди неправильно приписывают это Оскару Уайльду, не так ли?
Татьяна. Не говори о смерти, мой прекрасный Мервин.
Мервин. Твои слова мудры, Татьяна.
Татьяна. Сейчас мне нужно спешить на работу. Друг выйдет на связь, и вскоре мы будем вместе и навсегда. Это моя мечта.
Мервин. Конечно. А вот Оскар Уайльд сказал, что в жизни бывают лишь две трагедии: один не получает того, чего хочет, а другой получает.
Татьяна. Твой друг очень мудрый. Шлю тебе много-много поцелуев.
Мервин. И я тебе, милая Татьяна.
— Итак, теперь мы ждем, — подытоживает Боб.
— Теперь мы ждем, — соглашается Ибрагим.
Боб переводит взгляд на него:
— Вы очень красиво пишете.
— В моей профессии часто приходится слушать о любви, — пожимает плечами Ибрагим. — Я понял, что это легко сымитировать. В значительной степени это всего лишь добровольный отказ от логики.
Боб кивает:
— Вы не верите в любовь?
— В любовь? — Ибрагим задумывается. — Боб, мы с вами сделаны из одного теста.
— Из какого теста? — удивляется тот.
— Мы живем в мире систем и закономерностей, нулей и единиц. В мире двоичных инструкций, придающих жизни смысл. Возможно, мы способны увидеть преимущества и недостатки любви, но рассматривать ее как объективную сущность — это удел поэтов.
— А вы, значит, не поэт? — спрашивает Боб.
Раздается настойчивый стук в дверь.
Ибрагим идет открывать, после чего возвращается вместе с Джойс и Роном. Джойс выглядит взволнованной.
— Вы ни за что не догадаетесь! — выпаливает она.
Рон смотрит на Боба и Ибрагима.
— Значит, вы занимались Татьяной без меня, парни?
— Тебя не было дома, — говорит Ибрагим. — Я тебе звонил.
Джойс впервые замечает Боба:
— Здравствуйте, Компьютерный Боб!
— Просто Боб, — отвечает тот.
Рон огорченно вздыхает:
— Но я думал, что мы будем делать это вместе.
— Мы с Бобом тоже друзья, — говорит Ибрагим. — Так что за новости?
— Доминик Холт мертв, — отвечает Рон.
Ибрагим тихонечко присвистывает.
— И это в субботу! — восклицает Джойс.
— Доминик Холт? — переспрашивает Боб.
— Наркоторговец, — поясняет Рон, пренебрежительно взмахнув рукой.
— Вы всё узнаете, — обращается Джойс к Бобу. — Если у нас на мобильном есть фотографии, мы их сможем показать на экране телевизора? Помню, Джоанна проделывала что-то такое, когда вернулась из Чили.
— Конечно, — отвечает Боб. — Проще простого. Можно вывести прямо с телефона. У вас айфон или андроид?
— Я не знаю, — признается Джойс. — Он в желтом чехольчике.
— Неважно, — говорит Боб. — Для айфона зайдите в «Настройки», затем в «Центр управления». Там будет опция под названием «Повтор экрана». Предположу, что у вас еще есть и «Эппл ТВ». Если да, то выберите его из списка, который должен…
— А может, вы придете и сделаете это для нас? — спрашивает Джойс. — Вы ужасно заняты?
— Нет, я уверен, что смогу помочь, если вы не против того, чтобы в ваш дом зашел чужой человек.
— Вы мне не чужой, — возражает Джойс. — Вы Компьютерный Боб.
— Не тушуйся, малыш Бобби, — говорит Рон. — Ты прекрасно впишешься.
Боб кивает:
— Тогда показывайте дорогу.
— Но, прежде чем мы приступим, я должна кое-что уточнить, — говорит Джойс. — Большинство фотографий — это просто документы, но как вы отнесетесь к тому, что среди них будет труп?
— Хм, — отвечает Боб. — Честно говоря, даже не знаю. Раньше до такого как-то не доходило.
— К этому быстро привыкаешь, — успокаивает его Ибрагим, натягивая пальто.
Глава 41
Начинает падать снег, и Куперсчейз окутывает серебристое электрическое сияние. Все войска собраны, и даже Элизабет поднята по тревоге благодаря настойчивому стуку в дверь и обещанию показать фотографии с места преступления.
— Господи, будет у меня когда-нибудь нормальный выходной? — вздохнула она.
Субботними вечерами телевизионный зал почти всегда пуст, но в этот раз в центре переднего ряда сидит женщина по имени Одри, чей муж был нечистым на руку бакалейщиком. Она заявляет, что хочет смотреть шоу «Маска» на телевизоре с большим экраном. С ней проводятся короткие и совершенно безрезультатные переговоры. Предлагаются деньги. Хотя, если подумать, денег было предложено явно недостаточно, учитывая, сколько ее муж наворовал у сети «Теско» до того, как его попросили досрочно уйти на пенсию. Ибрагим пытается воззвать к лучшей стороне души Одри, но не обнаруживает ее. В какой-то момент Одри угрожает вызвать полицию, на что Крис ей отвечает: «Я и есть полиция». Однако она лишь бросает на него испепеляющий взгляд и говорит: «В футболке? Не думаю».
В одной руке Одри держит пульт дистанционного управления (как держала, должно быть, руку матери в детстве у светофора), а в другой — водку с тоником. Она явно не собирается никуда уходить.
Возникает еще одна заминка, вызванная попыткой Джойс объяснить ошарашенной Элизабет, в чем смысл шоу «Маска», а потом еще больше времени тратится впустую, поскольку Ибрагиму вдруг понадобилось узнать, является ли певица в костюме мусорного бака настоящей Элейн Пейдж.
— Я прямо это чувствую, — говорит он, прежде чем его оттаскивают прочь.
И вот, несмотря на то что квартира Джойс слишком мала для такой толпы, именно здесь все и собрались: Джойс, Элизабет, Рон, Ибрагим (продолжающий бормотать что-то об Элейн Пейдж), Крис и Патрис, Донна и Богдан, а также продолжающий удивляться всему происходящему Компьютерный Боб. Богдан отправляется в квартиру Рона за дополнительными стульями.
