— Да, бывший штурмбаннфюрер.
Шовель дернулся:
— Бог ты мой! Эсэсовец?
— Ну как вам сказать... Он не служил в гестапо. Альтермайер был агентом абвера в войсках СС. После войны союзная комиссия объявила его «чистым».
— Спасибо хоть за это... Посвящение в искусство шпионажа было захватывающим. С чем бы это сравнить?.. Пожалуй, с разработкой учеными военной техники. Несмотря на все соображения морали, они ведь получают истинное наслаждение, глядя на свои красивые игрушки. Старик к тому же оказался прирожденным педагогом. Как сейчас слышу его фельдфебельский рык: «Отставить французскую логику!»
— Удачная команда. Чему он вас учил?
— Главное — методу мышления. Разведчик, повторял он, должен ощущать свое превосходство. Тренируй свою волю и тело. Привыкай к лишениям. Настоящая твердость заключается в отсутствии жалости к себе. В нем жил неистребимый прусский дух.
— Ничего удивительного. Человек, как и народ, компенсирует поражения гордостью за былое. Сколько лет наполеоновская легенда помогала Франции зализывать раны и обретать веру в себя! Хотя Европа натерпелась от Наполеона предостаточно.
— Наполеон не додумался до концлагерей.
— Нет, — улыбнулся Норкотт. — Это наше изобретение времен бурской войны.
— Все же ваши лагеря в Трансваале не были Дахау.
— Вы знакомы с Дахау?
— Я был тогда ребенком.
— А мне довелось отдыхать в Маутхаузене, потом в Хайнцерте. Вам говорит что-нибудь это название?
— Хайнцерт? Нет.
— Там творились такие ужасы, что само гестапо называло его «лагерь-призрак». В сорок четвертом они стерли его с лица земли, не оставив ни могил, ни пепла.
— А как же вы?
— Незадолго до того абверу потребовалось допросить меня еще раз. Приказ доставил в лагерь один лейтенант, причем по собственной инициативе. Его фамилия была Фрош. Вопросы есть?
— Вы знали Фроша до войны?
— Нет... Но он понимал, что война кончается и такой человек, как я, очень скоро может пригодиться...
Они медленно шли назад к машине. Шовель был опустошен долгой исповедью, во рту пересохло. Они сели в настывший «мерседес».
— Я благодарен вам за откровенность, Ален, — сказал англичанин. — Не зовите меня Уиндемом, это имя можно переваривать только по ту сторону Ла-Манша. Как пудинг. Норкотт — вполне достаточно...
Выиграл, мелькнуло у Шовеля. Только что?!
— В общем, ваша проблема достаточно банальна. Она есть прямое порождение нашей цивилизации. Нас ведь учат, что свобода, которую мы имеем, — высшее благо, и одновременно обставляют эту свободу таким количеством моральных, социальных, религиозных, кастовых запретов, что от свободы не остается во рту даже вкуса.
— Я не улавливаю связи...
— Разве? Вы отрицаете свой удел и одновременно завинчиваете болты на гаротте вокруг шеи. Стремитесь взлететь — и вязнете в трясине... Но я помогу вам! Моего влияния на Хеннеке достаточно, чтобы восстановить статус-кво: вы вернетесь в Париж и будете продолжать заниматься своим делом, как прежде. Или второй вариант: я еду с вами в Страсбург и помогу вам стать свободным человеком.
— Когда мне дать ответ?
Шовель с ужасом почувствовал, что голова совершенно пуста.
— Сейчас. Чем дольше вы будете думать, тем труднее вам будет выбрать.
Это была правда!.. Неужели нет компромисса?.. Левен... Его участь решена так или иначе — со мной или без меня...
— Я согласен.
— Предупреждаю, от вас потребуется больше, нежели военная дисциплина. Полное подчинение послушника своему наставнику.
— Согласен. С одним условием: не причинять вреда этой женщине. Лилиане.
— Даю слово...
Норкотт вытащил из плаща ручку с вмонтированным фонариком, а из перчаточного отделения прекрасно, выполненную дорожную карту.
— Первая заповедь Клаузевица: тылы. Я обоснуюсь в Базеле. Прикрытие: сбор материалов для статьи о Международном валютном фонде. Звоните мне в «Гранд-отель», номер 24-45-00. В Страсбург я буду ездить по очереди Кольмарским шоссе и автобаном по немецкой стороне. Ммм... сто двадцать восемь километров по одному, сто сорок шесть по второму: два часа максимум. Где вы останавливались в Страсбурге в первый приезд?
— «Мэзон-Руж» на площади Клебер.
— Прекрасно. Но нужна вторая база не так на виду. Возможно, потребуется выписать специалистов. Поручите резиденту Организации... как там его?
— Зибель. Николя Зибель.
— Ничего?
— Деловой человек. Родился в Страсбурге, француз, пятьдесят четыре года. Очень вульгарен.
— Так. Поручите ему подыскать меблированную квартиру. В столице Европейского совета полно иностранцев, они не должны вызывать подозрений. Зибелю обо мне скажете, что я — Брауэр, заказчик Организации. Визуальный контакт послезавтра, в девятнадцать часов в пивной «Оботт». Знаете, где это?
— Да.
— Через десять минут после того, как заметите меня, уходите. Я выйду следом. Все.
Норкотт сложил карту, на мгновение задержавшись на слове «Германия».
— Неистовая энергия! Со времен Фридриха II произвести такую плеяду коронованных гангстеров. Иногда я думаю, не от слова ли «мания» идет название...
Мотор мощно зарокотал на низкой ноте.
— Выйдите возле магазина ковров. В «Цеппелин» возвращаемся порознь. Если встретимся случайно в коридоре — мы незнакомы.
— Естественно.
Мысли Шовеля бродили вокруг вещей земных: возле вокзала должно работать кафе — франкфуртские сосиски с горчицей, ржаной хлеб, пиво...
— Я бесконечно признателен вам, Норкотт.
— Никаких благодарностей. Это противоречит пакту.
Пакт! У этих англичан подчас такая любовь к выспренности...
Продолжение следует
Перевел с французского А. Григорьев
У истоков познания мира
А. Маршак: «Он не уступал нам...»
Едва ли не самым великим археологическим событием нашего времени является открытие человека верхнего палеолита. Именно открытие, ибо тот наш пращур, которого рисовало воображение исследователей конца XIX — начала XX столетия, «звероподобный», «инстинктивный»... исчез. Вместо него перед мысленным взором ученых предстал математик и строитель, великий художник и отважный мореплаватель, астроном и путешественник (См.: «Кто он, человек каменного века?». — «Вокруг света», 1969, № 10.) .
Это открытие было медленным и постепенным — от факта к факту, добытому кропотливым трудом археологов. Так, например, советский исследователь, доктор исторических наук Б. Фролов, проанализировав огромное количество произведений искусства палеолита, пришел к обоснованному, подтверждаемому математическими данными выводу, что в древнем каменном веке был создан календарь, совмещающий счет дней по Луне и Солнцу. Иными словами, уже в то время была решена задача, над которой бились умы, воспитанные цивилизациями Древнего Египта и античного Средиземноморья.
В прошлом году по приглашению Академии наук СССР в нашей стране работал в музеях и хранилищах Москвы, Ленинграда, Киева и Новосибирска известный американский ученый, профессор Александр Маршак. Его интересовали еле заметные значки, нанесенные рукой нашего далекого предка на изделия из камня и кости. По этим дошедшим до нас из глубины веков «записям» профессор Маршак пытается восстановить образ мыслей людей, живших 20—30 тысячелетий назад.
Открытие каменного века продолжается. Но уже теперь можно сказать, что наш предок был не только разумным в своей повседневной жизни, но и мыслителем, с удивляющей нас — пока — научной смелостью (это современное понятие вполне применимо к временам, отстоящим от нас на десятки тысячелетий), познающий взаимосвязь реального мира, течения времени, хода небесных светил и своего, человеческого, бытия.
Мои десятилетние поиски были сосредоточены не на физическом аспекте жизни человека палеолита, не на его каменных орудиях или остатках костров и пищи. Я выискивал тонкие, едва уловимые намеки на то, как он думал. Я искал мысли, потерянные 30 тысяч лет назад.
Для этого была привлечена специальная техника. Главным здесь были микрофотографирование и исследования под микроскопом, фотографирование в ультрафиолетовых и инфракрасных лучах.
Я начал с пересмотра огромного количества археологических раскопок прошлого столетия, включая находки, завернутые в старые газеты, которые хранились на забытых стеллажах и в коллекциях музеев. Затем занялся странными значками и непонятными символами, которые человек оставил на стенах пещер.
Основное занятие людей палеолита — охота, и неудивительно, что многие символы изображают животных. В музее Тюбингена (Западная Германия) хранится коллекция маленьких статуй животных, найденных в пещере Вогельхерд. Возраст статуэток — около 30 тысяч лет.
