— Сколько тебе лет? — спросила она.
Келексель медленно развернулся на каблуке, внимательно посмотрел на Рут. Ему потребовалось время, чтобы преодолеть отвращение, вызванное бестактным вопросом. Но он все же ответил:
— Какое отношение это имеет к тому, что тебя интересует?
— Я… я хочу знать.
— Действительная продолжительность — это не важно. Но сотня таких миров, как твой, может быть, даже намного больше, могли возникнуть и рассыпаться в пыль с момента моего зачатия. А теперь скажи мне, зачем тебе понадобилось это знать.
— Я… я просто хотела знать, — она попыталась сглотнуть, но горло пересохло, — как… как вы… сохраняете…
— Омоложение! — он тряхнул головой. Какая неприятная тема! Эта туземка — просто невежественная дикарка.
— Женщина, Инвик, — сказала Рут, ощущая его душевное смятение и наслаждаясь им. — Она назвалась корабельным врачом. Она заведует…
— Это обычная работа! Совершенно обычная. Мы выработали защитные средства и механизмы, которые предотвращают все, за исключением незначительных повреждений. Корабельный врач лечит незначительные повреждения. И очень редко занимается омоложениями. Мы сами можем провести собственные регенеративные и омолаживающие процедуры. А теперь ты скажешь мне, зачем ты это спрашиваешь.
— Могла ли я… мы…
— Ха-ха-ха! — Келексель зашелся в приступе смеха. — Для этого вы должны быть чемами и приспособленными с самого рождения, иначе ничего не получится.
— Но… вы так похожи на нас. Вы… размножаетесь…
— Не с вами, моя дорогая наложница. Мы так приятно схожи, я признаю это. Но с вами это развлечение, бегство от скуки, не больше. Мы, чемы, не размножаемся ни с какими другими… — он внезапно запнулся, уставился на нее, вспомнив разговор с Инвик.
Они обсуждали насилие среди туземцев, войны.
— Это встроенная регулирующая система, позволяющая контролировать увеличение числа невосприимчивых, — сказала Инвик.
— Конфликты?
— Разумеется. Человек, невосприимчивый к нашим манипуляциям, склонен к общей неудовлетворенности, недовольству. Такие создания обожают насилие и не придают значения личной безопасности. Коэффициент сокращения численности среди них очень высок.
Вспомнив слова Инвик, Келексель задумался.
«Возможно ли это? Нет! Этого не может быть! Генные образцы этих существ давным-давно зарегистрированы. Я сам их видел. Но что, если… Нет! Это невозможно. Хотя… это было бы так просто. Корабельный врач Инвик! Но если она это сделала…»
Зачем? Келексель замотал головой. Идея выглядела абсурдной. Даже Фраффин не осмелился бы создать планету, полную получемов. Доля невосприимчивых выдала бы его с головой прежде, чем… Но «встроенная регулирующая система» работает постоянно.
— Пойду-ка я поговорю с Фраффином, — пробормотал Келексель.
И вспомнил: Инвик упоминала о туземцах — невосприимчивых.
Но она сказала «человек».
15
Фраффин поджидал Келекселя за столом, когда тот вошел. Серебристый свет был включен на полную мощность, почти сверкал. Поверхность стола блестела. На Фраффине было местное одеяние: черный костюм с белой сорочкой. Золотые пуговицы на манжетах бросили сноп сияющих искр в глаза Келекселя.
Под маской начальственной задумчивости Фраффин чувствовал, что готов разразиться ликующими криками. Бедный глупый Расследователь! Сейчас он был нацелен, будто стрела. Оставалось найти цель, в которую он мог бы впиться.
«И это я нацелил его! — подумал Фраффин. — Я привел его сюда так же уверенно, как загоняю моих туземцев в затруднительные ситуации».
— Вы просили о встрече со мной? — спросил Фраффин. Он не встал с места, подчеркивая вызванное незваным гостем неудовольствие.
Келексель заметил этот жест, но не придал ему значения. Поза Фраффина была почти невежливой. Возможно, поза выражала самоуверенность Режиссера, означавшую, что за ним, Келекселем, следили. Но Главенство не посылает на расследования полных идиотов, и Режиссеру скоро предстоит это узнать.
— Я хотел бы обсудить с вами мою наложницу, — сказал Келексель, без приглашения усаживаясь напротив. Их разделяло огромное пустое пространство стола. На его поверхности слабо поблескивало отражение Фраффина.
— А что такое с вашей наложницей? — спросил Фраффин. Он улыбнулся про себя, вспомнив последний отчет о шалостях Келекселя с туземкой. Теперь Расследователь заподозрил неладное, никакого сомнения. Но уже поздно — слишком поздно.
— Возможно, с ней все в порядке, — сказал Келексель. — Безусловно, она доставляет мне большое удовольствие. Но мне показалось, что я так мало знаю о туземцах, о ее корнях, так сказать.
— И вы пришли ко мне, чтобы восполнить эти пробелы?
— Я был уверен, что вы поговорите со мной, — сказал Келексель. Он подождал немного, размышляя, будет ли замечена его колкость. Определенно настало время играть в открытую.
Фраффин откинулся на спинку кресла, веки полуопущены, в глазницах залегли серебристо-синие тени. Он кивнул самому себе. Ах, довершить падение этого дурака будет поистине славным делом! Фраффин смаковал момент, оттягивая миг разоблачения.
Келексель положил руки на подлокотники кресла, ощутил четкие грани конструкции, ее спокойную теплоту. В комнате витал слабый мускусный аромат, дразнящий, экзотический, полный инопланетной таинственности… пожалуй, какие-то цветочные духи.
— Но вам нравится ваша наложница? — спросил Фраффин.
— Она прелесть, — сказал Келексель. — Даже лучше, чем Суби. Я удивляюсь, почему вы не экспортируете их. В чем причина?
— Так у вас были Суби, — протянул Фраффин, уклоняясь от ответа.
— Я все еще удивлен, что вы не экспортируете этих женщин, — сказал Келексель. — Я нахожу это очень странным.
«Ах, ты находишь это странным», — подумал Фраффин. Неожиданно Келексель стал ему неприятен. Он был так очевидно без ума от своей туземки, от первого опыта.
— Найдется немало коллекционеров, которые с радостью ухватились бы за возможность заполучить одну из туземок, — сказал Келексель, прощупывая почву. — Да и все удовольствия, которые вы собрали здесь.
— А вы считаете, что мне больше нечем заняться, кроме как собирать туземцев для удовольствия моих сородичей, — сказал Фраффин. Его голос прозвучал раздраженно, и он удивился собственному волнению. «Неужели я завидую Келекселю?» — спросил он себя.
— Тогда в чем же цель вашего пребывания здесь, если не в получении прибыли? — спросил Келексель. Он чувствовал, что начинает сердиться на Фраффина. Разумеется, Режиссер знал, что имеет дело с Расследователем. Но ни один из его поступков не выдавал страха.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
