– Я остаюсь.
– Что ты решила?
Произносим одновременно, и на его лице проскальзывает легкая улыбка, хотя беспокойство продолжает плескаться во взгляде. Ему и радостно, и волнительно одновременно. Причем волнение неприятное, когда мы предвкушаем получить удовольствие от того, что так давно хотели, нет. Его волнует что-то другое. За эти минуты явно что-то произошло, что заставило его переживать еще сильнее.
Хочется спросить, но понимаю, если посчитает нужным, расскажет. Не сейчас, так потом. Пора становиться мудрой, а не импульсивной.
– Я очень рад, Милана, – притягивает к себе и целует в макушку, а потом жадно втягивает мой запах.
Нравится ему это делать. Чудной такой. Но позволяю. Мне и самой нравится прижиматься к его крепкой груди, чувствовать капкан его рук на себе. Я словно под защитой, такой надежной, что все нипочем. Да и, чего греха таить, приятно осознавать, как мало ему надо, чтобы стать чуточку счастливее.
– Ты щелкай меня по носу, если буду перебарщивать, – все крепче обнимает, явно стараясь скрыть за объятиями что-то другое.
Сдерживай любопытство, Мила. Сдерживай. Пусть мужчина решает проблемы. Сам все расскажет, когда закончит. Имей терпение.
И пока я повторяю себе это, как мантру, слышится поворот ключа. А потом бурчание, шорох одежды. Мы оба напрягаемся и выглядываем в коридор. Ну, как выглядываем. Дамир выходит, закатывая рукава на рубашке, а я стою за косяком, чтобы не быть под рукой в случае чего.
– Я не позволю ему это совершить, Аня. Не для того хорошую девушку искал и с почтенными людьми разговаривал, чтобы он на какой-то вертихвостке женился! Все, я сказал, молчи, женщина, – слышится грубый мужской голос, и не составляет особого труда догадаться, кому он принадлежит. Отцу Дамира.
– Черт, надо было не давать им ключи, – слышу ругательство Хасанова, не успевшего так далеко отойти.
– Самир, он твой сын! Имей совесть. Я его не для того рожала, чтобы ты ему жизнь портил. Ты с ним даже не поговорил, с девушкой не зн…
– Не смей вставать на его сторону. Костьми лягу, но этой шалашовки рядом с ним не будет!
– Отец, мне кажется ты погорячился со словами. Советую извиниться немедленно.
Раскатистый бас Дамира вселяет надежду, а вот ответ его отца вселяет тоску. Похоже, мирной жизни нам не светит.
Глава 21
Дамир
Не могу поверить, что слышу подобное от отца. Уж он как никто другой знает, что такое чувства. Его брак с мамой был против правил. Он отказался от выбранной невесты, потому что случайно столкнулся с одной бойкой девицей, укравшей его покой. Вся разница лишь в том, что мама боевая по характеру, а Мила спокойная, да и у меня нет официальной невесты.
Если мне кого-то и нашли, и успели даже обсудить с той семьей свадьбу, плевать. Я всегда говорил, чтобы не смели решать мою судьбу. Тем более, я уже выбрал ту, с которой проживу всю жизнь, даже если она будет против.
Пока ждал отведенные минуты, думал свихнусь. Даже психанул, когда время вышло, а она так и не пришла. Выждал даже еще пару минут, а потом подскочил, как ошпаренный, испугавшись, что пошла паковать чемоданы. Я никогда не дам ей свободу, только видимую, но всегда буду стоять за ее спиной, чтобы никогда не пострадала. Даже если мне с ней пришлось бы бороться за наше счастье, сделал бы это.
– Дамир, ты что говоришь, сын? Мы тебе хорошую девушку нашли, а ты хочешь, чтобы я перед непонятно кем извинялся? – отец искренне не верит, что я не собираюсь отступать.
– Придется тогда извиниться еще и перед той девушкой. Я свой выбор сделал. Если вы не примете мой выбор, значит дорога в мой дом будет во всяком случае для тебя, отец, закрыта. Никому не позволю тревожить покой моей жены и детей. Ты знаешь, я свое слово держу, и я тебе даю слово, что именно так и поступлю. Можешь не любить ее, не принимать, но имей силы общаться с Миланой уважительно, как с той, что делает твоего сына счастливым.
Смотрим друг другу в глаза прямо в коридоре. Плевать, как это будет выглядеть, но не пущу его в свой дом, если не проявит уважение уже сейчас. Мила итак, как испуганная птичка. Она во многом винит себя, что разрывает меня на кусочки. Она ведь чистая и искренняя, доверчивая и любящая. Очень хорошая, а такие больше других доверяют людям, таких больше всего ранит эта жизнь. И именно такие люди с самой истерзанной душой, потому что их может обидеть каждый, а они не могут защититься.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мне еще долго придется залечивать её раны и завоевывать доверие, полное, безусловное, ведь её ранили слишком сильно. После такого обычно люди ломаются, звереют или сходят с ума. Моя малышка держится только потому, что рядом с ней вовремя оказалась Виолетта, и за это я буду в необъятном долгу перед женщиной. Через Михаила отплачу за такое отношение.
– Сын, ты понимаешь, кто перед тобой.
Понимаю. Очень хорошо. Да, человеку напротив не дашь шестьдесят лет, хорошо сохранился. Но это потому, что счастлив, рядом с ним та, что каждый день превращает в праздник. Ради мамы он горы свернет, наизнанку вывернется, чтобы она улыбалась.
Я хочу свою жизнь прожить так же. Мне уже не двадцать пять, а тридцать один. Пора создавать семью, оседать в доме и лелеять ту, что согревает душу.
– Понимаю. А вот ты забываешься. Вспомни, что было, когда ты встретил маму.
– Это другое, – со злостью шипит в мою сторону, сжимая кулаки.
Вижу, как мама цепляется за его руку. Она чувствует, сейчас может разразиться скандал, а метаться между нами ей совсем не хочется. Единственное, что меня радует в этой ситуации, так то, что родительница не против Милы. А больше ничего и не нужно. Всего лишь шанс показать, какая она, госпожа моего сердца.
– Она тебе никто, а уже водишь ее по магазинам, скупаешь все подряд. Эта дрянь из тебя веревки вьет, высосет всего тебя и уйдет. А что потом? Я не отдам своего сына в лапы этой.
– Замолчи, отец. Ты ничего о ней не знаешь, и не знаешь, почему я покупаю ей все это. И откуда ты вообще знаешь, что мы были в магазинах? Следил? Совсем с ума сошел? Не играй в игры, в которых не так силен, как я. Просил же, без самодеятельности. Ну, ладно Ама, девчонка еще и Батур с характером, но вы взрослые люди оба и так рискуете. Как вам верить теперь?
– Не переводи стрелки. Я о своем ребенке беспокоюсь. Нет такой причины, чтобы ты магазины девке скупал, которая тебе не жена.
– Это формальность. В ближайшее время планирую это исправить. А причины не собираюсь раскрывать. Это касается лишь нас. Если не собираешься принимать ее, уходи. Защищать вас буду всегда, заботиться тоже, но в дом приду только тогда, когда будет острая необходимость. Решай. Здесь и сейчас.
– Сынок, – мама вмешивается в разговор и встает рядом с отцом, чем явно раздражает его.
Но это ведь мама. Она не играет по нашим законам, у нее они свои и прогибаться она не намерена. Сколько они вместе, тридцать два года? Да, уже тридцать третий пошел.
– Дамир, милый. Не руби с плеча. Отец на взводе, он волнуется, я тоже. Ты всегда такой скрытный, а тут нам звонят друзья и поздравляют с тем, что сын с девушкой, у них все серьезно, но при этом сокрушаются, что невестка такая же, как я, – на этих словах матушка кривится.
Еще бы, она право быть с отцом выгрызала зубами. Там искры, по рассказам, летели дальше, чем видно.
– Мы поняли, что это не Роза. Мое мнение всегда одно, лишь бы ты был счастлив, а с кем, совершенно неважно. Но Самир, твой отец, такой же упрямый, как и ты. Сынок, просто расскажи нам все, а там и этот старый пень изменит мнение. Не враг же он себе? Я с внуками видеться хочу нормально, а не через проблемы.
Ох, как же недовольно смотрит на нее отец. Ни на секунду с ней не согласен, но деваться некуда. С женой спорить не станет. Любит.
– Я не могу, мамуль. Мы любим друг друга, остальное остается между нами. И нет в ней корысти. Она светлый человек. Вы ведь ее сами даже не видели, не видели нас вместе. А уже клеймо повесили, что-то решили.
