смотрел он сейчас, словно кобыла заговорила.
— Вы спросите, зачем мне деньги? — ровно, уверенно и негромко продолжала я. Так когда-то я убеждала что «крышу», что первых своих деловых партнеров — я знаю, что делаю, мне можно доверять, давайте начнем с самой малости. — К своему экипажу я куплю один или два, куплю пару лошадей.
Я не имею ни малейшего понятия, насколько это прибыльный бизнес, но через полчаса я получу окончательные цифры, когда мой извозчик озвучит мне сумму за сегодняшнюю поездку. Поэтому я прикидываю, беру запас. Я рискую, но рискую не тем, что я прогорю, я рискую не получить от купца интереса к своей затее.
— Если вы дадите мне больше, я куплю две коляски и пять лошадей. Это значит, я смогу работать круглосуточно. Ночью цены на извоз много выше, нагрузка на извозчика не так велика. Хотите расчет? Давайте же посчитаем, — я протянула руку, прося дать мне бумагу и перо, купец сидел как пришибленный. Может быть, он не понял половину того, что я сказала, кого в эту эпоху волновал ненормированный рабочий день. — Вы сведущи, я лишь начинаю после смерти супруга узнавать, что сколько стоит… Как заботливая мать и верная жена, я жила в уютном мире детской и спальни, но, как вдова и все та же заботливая мать, я обязана думать о детях.
Ну же, приятель, решайся. Решайся и не теряй присутствия духа, а главное, не вздумай, чтобы тебя хватил удар. Ты нужен мне сейчас с твоими деньгами, для тебя ничего не значащими, живой, здоровый и в полном рассудке.
Купец беспорядочно шарил руками по столу и хватал мясистыми губами воздух.
Идея пришла замечательная, но если я не получу вразумительный ответ, придется ее оставить. В моем мире в это время уже существовали «такси» разного класса, и как всегда некстати память вместо хоть каких-либо нужных цифр подсказала, что семья великого поэта арендовала четверку лошадей за триста рублей в месяц, а еще — что бедняге извозчику после смерти заказчика так никто и не выплатил долг за два с половиной месяца.
Вот так всегда.
— Ве… Вера Андреевна, — промямлил купец, и если он и не собирался помирать на месте, то был не прочь поставить разговор на паузу, а еще лучше — чудесное слово придумали мои современники — мое появление в его кабинете «развидеть». И «расслышать» уже заодно. Но потом в его голове что-то щелкнуло, глазки снова замаслинились, он посмотрел на меня с любопытством. — Даю двести золотом. Вот даю просто так, но! — он поднял палец, я боялась пошевелиться и спугнуть эту нервную дамочку — свою удачу. — Сам куплю лошадей и повозки. Через месяцок посмотрю.
Еще и пари заключит, с него станется, купцы люди задористые — интересно почему, в моем окружении риска людям и без того доставало, были любители пощекотать себе нервы экстремальными видами спорта, но в меньшинстве. Предложение купца вместо денег наличными купить повозки и лошадей не удивило ни капли, репутация Веры Андреевны и ее покойного супруга была известна в этом городе даже фонарным столбам.
— Заработаете что извозом, — продолжал купец, и теперь он только что не потирал руки, — отдам купленное и отсрочку на долг в год дам. А посчитать… так что считать, два золотых заплатите в казну с извозчика в год, по три серебряка на постой в день да на прокорм, получите двадцать медных считайте за раз, а если на день возьмут извозчика, то до десяти золотом можно выручить…
Теперь уже мне захотелось все с этого момента развидеть и расслышать, но если учесть, что я потеряла десять золотом, а приобрела сто девяносто — сделка отличная. Прочие цифры я постаралась запомнить, но понимала, что пересчитаю все еще раз. В любом случае бизнес этот должен быть заковыристый, но достаточно выгодный, иначе какого черта в девятнадцатом веке моего мира извозчиков было до восьми тысяч на столичные города.
— Лихачей много, — кивал купец своим словам и фыркал не то с восторгом, не то с возмущением, — а барыня вы, гляди-ка, лихая не меньше. Купец Трифон Кузьмич Аксентьев слово держит, говорите, куда лошадей да коляски прислать.
— Доходный дом купца Теренькова, — выпалила я и, вероятно, больше походила на подвыпившего драгуна за картами, а не на кисейную барыню. Хотелось вопить — всего-навсего развлекла мужика, причем в перспективе. Заплатить двести золотом за спектакль «глупая вдова просила денег на шмотки, а получила телеги и лошадей», и после антракта — «глупая вдова пытается объяснить, почему у нее ничего не выгорело», не каждый день такое увидишь, я купца Аксентьева понимала, когда-то и мне писали, звонили и просто отлавливали как могли и где могли счастливые идиоты с прожектами разной степени скудоумия. Я до Аксентьева не дотягивала, я бы денег самой себе не дала.
— Не буду отнимать у вас более времени, — обворожительно улыбнулась я, забрала расписку и покинула купеческий дом. Как можно скорее мне хотелось взглянуть на свой новый бизнес еще раз.
Итак, мой извозчик и его экипаж не первой свежести, но крепкий. Возит бар — понятно с самого начала. Выглядит трезвым молодцом, уверенным в себе, и теперь я обратила внимание на медный жетон на его груди — наверное, это и есть регистрационный номер, о котором говорил купец Аксентьев.
У меня три экипажа и шесть лошадей, значит, лошади работают через день, а коляски катаются ежедневно, и надо думать, где взять людей, работникам нужно спать, отдыхать и жить своей жизнью. Восемь часов рабочего дня и два выходных — роскошь, но хотя бы сутки работать, двое суток отдыхать… Или здесь не привыкли к такому графику?
— А скажи мне, любезный, — крикнула я извозчику в спину, — сколько часов ты в день работаешь?
— А как нужен, вашмилсть, — ничуть не удивившись, отозвался парень. Мало чем отличается от таксистов, разве что не вешает мне лапшу, что на самом деле он оперный тенор, а извоз это так, для души. — Когда с зари до зари, а когда и с рассвета до заката…
— А выходной у тебя есть? — вот сейчас парень не выдержал, быстро на меня оглянулся, но отвлекаться от дороги надолго не стал. — День, когда ты не работаешь?
— А как не работать, вашмилсть? Вот когда совсем хворый, так не работаю. А когда здоровый, чего
