делала тебе одолжение за одолжением.
– Пино, давай не будем переходить на личности, – попросила Наурин с оттенком сухой иронии.
– Почему нет? – возмутилась в ответ Парвин, все еще до глубины души задетая попытками Наурин поссорить ее с Сабин. – Нет, правда, почему нет?
– Тетя Пино, – выпалила, вскочив, Сабин, – как ты можешь быть такой бестактной?! Я отказываюсь находиться с тобой в одной комнате. Пойду вниз, в гостиную, подальше от твоих язвительных замечаний о тете и маме.
– Кому-то стало внезапно не плевать на мать и тетку? – фыркнула Парвин в спину девушке, спешно покидающей комнату. – Я удивлена.
– Оставь, Пино, – произнес Салим, мягко сжимая ее колено. Она обернулась к нему, смахнула с ресниц слезинку и затихла.
– Нури, – сказала Долли, поднимаясь со стула, – если мы с Фаридом больше не нужны, мы можем ехать?
– Конечно, – ответила Наурин, вставая с дивана, чтобы обнять их обоих. – Спасибо, что пришли. Назия оценила бы все, что вы для нее сделали…
– Не благодари нас, – перебил ее Фарид, качая головой и глядя на жену с блеском во взгляде. – Это мы с Долли будем всегда благодарны за то, что Назия сделала для нас сегодня.
Долли повернулась к нему и просияла. Покидая дом Наурин, она была уверена, что все еще любит его, несмотря на то, что время от времени они воюют и разделяют общую одержимость Назией.
Когда они сели в машину, Фарид показал ей одно из последних сообщений, что ему отправила Назия. Дрожащими руками она забрала у него телефон и прочла с экрана: «Все кончено, Фарид. Ты разрушил то, что было у меня с Долли, и запятнал то немногое, что было у нас с тобой. Оставь меня в покое».
Показывая эсэмэску, Фарид безмолвно признавался в своих ошибках той, кто, он был уверен, поймет всю его боль. А Долли, глядя на это сообщение, боролась с желанием рассказать ему о своем недолгом романе с Назией, их общей любви. Хотя ей многим хотелось поделиться, она боялась, что Фарид уже и так все знает.
Он вставил ключ в зажигание и сдал назад, выезжая на бульвар Сансет. От повисшего молчания Фариду стало не по себе, и он сосредоточился на обгоне бензовозов и десятиколесных грузовиков, курсировавших по дороге в сторону Май Колачи и порта.
Долли нарушила тишину:
– Давай свернем на Гизри? Быстрее будем дома.
– И то верно, – согласился он, сбитый с толку ее спокойной реакцией на его молчаливое признание.
– Можно я удалю сообщение? – произнесла она таким тоном, что просьба прозвучала как предложение заключить перемирие. – Я… не узнала из него ничего нового.
Фарид кивнул, ведя машину по эстакаде Гизри и с облегчением понимая, что до дома осталось всего несколько минут.
– Деньги у тебя в сумочке? – спросил он, когда чуть погодя они сели на кушетку на веранде.
– Да, – сказала Долли, вытягивая из сумочки два конверта и помахивая ими в воздухе.
– Пересчитай и припрячь их в надежном месте.
Долли вскрыла конверт, адресованный ей, и нашла там лишь аккуратно сложенный листок бумаги. Она проверила конверт, проведя внутри пальцем. Растерявшись, Долли озадаченно взглянула на мужа, будто надеясь, что он объяснит, как деньги выпали из запечатанного конверта. Но Фарид уже включил телевизор и с ногами ушел в ток-шоу, где бурно обсуждалась новая сделка Пакистана с Международным валютным фондом.
– Как странно… – сказала Долли. – В этом конверте пусто, только лежит листок бумаги.
Фарид выключил телевизор, ворчливо вздохнул и изумленно изогнул брови. Долли разорвала второй конверт и уронила челюсть, когда оттуда выпал точно такой же листок бумаги.
– Очень странно, – произнес Фарид. – А там что-нибудь написано?
– Кажется, то же самое, – сказала она, спешно надевая очки и внимательно пробегая взглядом по строчкам по несколько раз, вертя головой то вправо, то влево. С каждой секундой выражение ее лица становилось все более мрачным и натянутым.
– Что там написано? – переспросил Фарид. – Это почерк Назии?
На губах жены играла еле заметная улыбка, когда она протянула ему письмо:
– Фарид, думаю, тебе стоит это прочесть.
Он прочитал письмо и сердито нахмурился:
– Что это вообще значит?!
А Долли воздела руки к небу и поаплодировала подруге.
– Отлично сыграно, Назия. Отлично сыграно… – прошептала она и рассмеялась. Однако смех этот был полон тоски.
* * *
Когда Асфанд ввалился в комнату Назии, Салман немедленно ощутил его страх. Пот блестел на лбу мужчины и стекал до самого подбородка. Вид Сорайи, лежащей на кровати, только сильнее выбил его из колеи. Но Салман знал, как помочь ему постепенно расслабиться. Используя силу внушения, нужно ловко втянуть его в добродушную беседу о Назии, а затем вывести его на разговор о боли от утраты близкого человека.
– Сорайя жива, – заверил он Асфанда.
– Я знаю.
– Вас пугают мертвые тела? – спросил Салман, похлопывая пациента по плечу.
– А вас – нет?
– Нет; я пережил много потерь на своем веку, – мрачно отозвался гипнотизер. – Мертвые тела меня не пугают. А вот живые люди – да.
– Полагаю, вид тела напоминает нам о том, что мы потеряли, – сказал Асфанд.
– Это вы чувствовали пару дней назад, когда хоронили Назию? – осведомился Салман мягким тоном, безупречно заточенным под то, чтобы завоевать доверие Асфанда.
– Все эти дни я хранил молчание, – мужественно ответил тот. – Я не хочу, чтобы Нури думала, что я принял смерть ее сестры близко к сердцу. Поэтому я вел себя холодно, говорил с сарказмом, хотя на самом деле мне отчаянно хотелось разрыдаться…
– Могу вас понять, – перебил его Салман. – Я тоже терял бесконечно дорогих мне людей. Давайте используем эту возможность, чтобы выпустить ваши эмоции. Честное слово, я более чем понимаю, в каком затруднительном положении вы находитесь.
Тронутый сочувствием гипнотизера, Асфанд впустил его в самые темные закоулки своего разума, обнажая все чувства и тревоги, оставив в стороне чувство вины, эго и гордыню.
– Давайте вернемся в тот день, когда вы встретились с Назией впервые, – предложил Наранг, загипнотизировав пациента. – Расскажите, что вы видите.
«С ним все будет просто», – подумал он.
За считаные минуты Асфанд переместился в день, когда впервые повстречал Назию.
– Назия сидит на красном диване в доме своей матери в ЖСКПТ, – умиротворенно сказал он. Воспоминание успокоило его тревожно роящиеся мысли. – На ней бирюзовая курта и белые шальвары, ее темные волосы заплетены в аккуратную косу. Она чудесно выглядит.
– Почему вы так внимательно разглядываете ее?
– Не разглядываю, – опасливо отозвался Асфанд. – То есть стараюсь не разглядывать. Бабушка пихает меня и велит перестать пялиться. «Ты сватаешься к Наурин, а не к ее старшей сестре, – шепчет дади мне
